Во славу Отечества! Часть II

Настроение окружённой 75-тысячной группировки противника резко ухудшилось, когда 24 июля началось всеобщее русское наступление. Непривыкшие драться в окружении и лишенные центрального командования, австрийцы после недолгого сопротивления стали сдаваться. Вначале эти были единичные случаи, но с каждым часом их становилось все больше и больше. Чехи, словаки, хорваты и даже мадьяры радостно бросали свое оружие, спеша поскорее сдаться в плен и тем самым покончить свои счеты с этой ужасной войной.

Послушно выстраиваясь в огромные колонны, пленные с охотой брели на восток под конвоем одного конного на сотню — другую пленных. Полностью ликвидация тернопольского котла завершилась 25 июля, что позволило Деникину перебросить освободившиеся войска на помощь кавкорпусам уже дравшимся с новым врагом.

Германские части, которые согласно плану прикрытия, генерал Эйхгорн должен был перебросить на помощь союзниками, не смогли прийти им на помощь, поскольку сами в это время были атакованы силами 11 и 3 армий, развернувших совместное наступление на Ковель.

Германские позиции были подвергнуты 19 июля основательному 6-часовому артиллерийскому обстрелу, после которого русские пехотинцы захватили первые три линии окопов и остановились на подступах к Ковелю, превращённому немцами в огромный укреплённый узел. Отдав приказ о наступлении, Антон Иванович Деникин не ставил перед генералами Мрачковским и Яковлевым вопрос о непременном взятии Ковеля. Действия этих малочисленных армий носили отвлекающий характер, с целью временно сковать резервы Эйхгорна.

Едва дождавшись прибытия своих пехотных полков в район Золочева и Тернополя днём 23 июля, корпуса Келлера и Мамонтова устремились в новый рейд, преследуя отступающего на Львов и Бережаны противника. Успешному продвижению на запад конных корпусов способствовала паника, вызванная столь быстрым разгромом самых элитных частей империи, а также отсутствие сплошного фронта, с созданием которого австрийское командование явно запаздывало.

Стремительное продвижение русских войск вглубь Галиции ставило под угрозу стабильность всего данного участка Восточного фронта. Все, имеющиеся в распоряжении Фолькензау резервы, были полностью задействованы без особой результативности. Все те соединения, что австрийский командующий бросал навстречу русской кавалерии, не успевали развернуться и были разгромлены ею по частям, задерживая продвижение врага только на короткое время боя. Единственно правильным решением в этой ситуации было отступление, в надежде, что растянутые коммуникации русских заставят их замедлить темпы своего продвижения вперед, как это бывало ранее. К этому времени подтянутся свежие силы с Итальянского, Балканского и Западных фронтов, которые остановят врага на новых, подготовленных позициях. Эти позиции генерал Штрауссенбург видел в горных карпатских перевалах, остановивших продвижение русских в 1914 году.

Таковы были планы Вены, а пока её Генштаб каждый день закидывали извещениями о стремительном продвижении русской кавалерии, имевшей в своем составе пулеметы и артиллерию. Обладая этими мощными средствами, конные корпуса уверенно громили пехотные части, пытавшиеся оказать им сопротивление. При этом русские использовали свою универсальную тактику, если им не удавалось захватить австрийцев в походном строю, они своими подвижными огневыми средствами сковывали залегшую пехоту с фронта, тогда как непосредственно сама кавалерия, ударяла с флангов, неизменно обращая солдат в бегство.

Кроме того, эффективность действий русских конных корпусов повышала приданная им воздушная разведка, постоянно информирующая с помощью вымпелов о локализации войск противника. Мобильность и хорошее знание оперативной обстановки, способствовали тому, что уже к 26 июля Бережаны и Львов были атакованы прорвавшейся русской кавалерией.

Если Бережаны не были подготовлены к обороне и были взяты лихим наскоком, то с Львовом вышла заминка. Келлер не решился штурмовать в лоб столь сильную крепость, в которой укрылись отступающие части 4 армии эрцгерцога. Избегая возможных больших потерь, генерал обошел город с флангов и перерезал все пути сообщения города с империей, выставив на дорогах и железнодорожных путях заслоны, усиленные артиллерией.

Одновременно с востока город блокировали бронепоезда, доставившие под стены столицы Галиции на своих платформах целый пехотный полк. Столь решительные меры Келлера, подкреплённые непрерывным обстрелом города с бронепоездов, вызвали в городе сильные панические настроения. Предпринятая на следующий день попытка прорвать кольцо блокады не увенчалась успехом.

Стремясь поскорее восстановить прерванное сообщение с окружающим миром, австрийцы двигались вдоль железнодорожного полотна, выбрав самый простой путь, за что жестоко поплатились. Шрапнель и пулеметы, грамотно расставленные кавалеристами Келлера, быстро пресекали все попытки австрийских солдат прорвать кольцо блокады, кроме того, у солдат империи не было огромного желания драться за императора Карла. Вслед за русскими, австрийцы тоже были заражены бациллами революционных идей, легко превращающих солдат любой из воюющих армии в пацифистски настроенный сброд.

Но самую большую лепту в разложение боевого настроя солдат империи Габсбургов, внесло известие о капитуляции окружённых частей под Тернополем, которое с молниеносной скоростью облетело весь Львов. Весь город гудел, как растревоженный улей, не предпринимая никаких попыток прорвать блокаду города. На беду у осажденных частей не было единого командира, который бы взял на себя руководство обороной города. Командиры многих отступивших в город частей были выше коменданта Львова по званию, хотя номинально должны были ему подчиняться. Все ждали официального назначения командующего гарнизоном, но никаких назначений из Ставки не поступало. Несогласованные, предпринятые отдельными частями попытки деблокады к успеху не привели. Устланная трупами австрийских солдат железнодорожная насыпь не вдохновляла солдат на чудеса героизма.

Конец метаниям окружённых положил подход дивизий Дроздовского с полевой артиллерией 29 июля. Видя, какие силы окружили город, австрийцы с радостью встретили парламентёров и уже к вечеру, Львов вновь стал русским городом. И снова потянулись в русский тыл вереницы пленных, радовавшихся окончанию своей войны.

Не желая повторить судьбу 4 армии, под давлением Зайончковского и Каледина, генерал Ботмер оставил Букач и поспешно отошёл к Днестру, надеясь закрепиться на его берегах. Однако все его планы сорвала 9 армия, перешедшая в наступление в районе Каменец- Подольска. Ещё с прошлого года в руках русской армии оставался плацдарм на западном берегу Днестра, с которого и был нанесен сильный фланговый удар по тылам Ботмера.

Австрийцы пытались контратаковать, и им удалось затормозить продвижение русских войск, однако известие о наступлении корпуса Мамонтова на Галич заставило Ботмера вновь отступить. Теперь новый рубеж австрийской обороны был намечен на берегах реки Прут, к которым спешно прибывали резервы, надёрганные Штрауссенбургом, где только можно.

Тем временем дела под Парижем развивались не менее бурно. 18 июля после яростной 6 часовой бомбардировки линии парижских фортов, германская пехота двинулась в атаку и в некоторых местах сумела прорвать оборону и выйти к предместьям города в районе Венсенского леса. Обе стороны дрались с яростью обреченных: французы не желали отступать из столицы, упорно цепляясь за каждое строение и каждый клочок земли. Немецкая пехота продвигалась вперед через руины, заполненные трупами их защитников. Стремясь поскорее ворваться в город, немцы торопливо обтекали узлы неподавленной обороны, непрерывно атакуя врага, ставя всё на продвижение вперёд любой ценой. Так Венсенский замок, превращенный защитниками в полноценный форт, был обойдён штурмовыми отрядами, которые к исходу дня полностью выбили обороняющихся французов из леса и уже подступили к городским кварталам Берси и Пеклю.

19 июля стал самым решающим днем в битве за Париж. Едва только расцвело, как германская артиллерия обрушила свой смертоносный груз, на город, стремясь полностью уничтожить все возможные очаги сопротивления. Немцы методично разрушали дома, стремясь ещё до атаки сломить волю защитников Парижа к сопротивлению.