В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III

Свадьба была пышно отпразднована 18 апреля 1809 г. Наконец-то Екатерина надела мантию с горностаями — знак ее высочайшего происхождения. Высоко зачесанные пышные волосы были переплетены жемчужными нитями и увенчаны короной с бриллиантами и жемчугами.

— Жемчуг — к слезам, — услышала Като чей-то шепот за спиной. — Как жаль ее, такая плохая примета! Но красавица…

В зеркало Като видела стройную фигурку, в пышном платье из серебряной парчи с длинным шлейфом. Фата из тончайшей кисеи была настолько прозрачна, что ее едва можно было разглядеть, зато сквозь это облако было хорошо видно прекрасное, чуть бледное лицо с огромными синими глазами.

К алтарю любимую сестру вел сам император, жениха в парадном мундире — императрица Елизавета, во всем блеске своей обычно никем не замечаемой красоты. На этом фоне принц Ольденбургский выглядел далеко не красавцем, но это компенсировалось военной выправкой и почти королевской осанкой. Да и одухотворенное лицо жениха заставляло забыть о внешней невзрачности.

Все отметили, что решающее «да» оба молодых произнесли ясными, четкими голосами, без малейшего колебания. И что на глазах у невесты не блеснуло ни единой слезинки — хотя по старому обычаю ей положено было плакать. Но Като не была бы сама собой, если бы считалась с какими-то там обычаями. Это был ее день, и она наслаждалась каждой его минутой.

Медовый месяц и все лето молодые супруги прожили в Павловске, где для них был подготовлен Константиновский дворец, заново отремонтированный и пышно меблированный: Александр не жалел ничего для любимой сестры.

Но до свадьбы произошло еще одно событие: то ли радостное, то ли «плачевное». Даже не дожидаясь окончательного официального ответа на предложение, сделанное великой княжне Анне, Наполеон посватался к эрцгерцогине Марии-Луизе Австрийской, дочери своего недавнего противника на поле боя. И почти немедленно получил согласие.

«Австрия принесла в жертву Минотавру прекрасную телку», — сострил принц де Линь, чьи меткие высказывания мгновенно разлетались по Европе и заставляли всех смеяться. Но в данном случае русскому двору было не до смеха. Никто не желал отдать юную Анну на растерзание варвару, но разрыв, происшедший по инициативе этого же варвара, был воспринят как оскорбление.

К тому же сама Анна несколько дней ходила с красными глазами и почти утратила свою обычную жизнерадостность. Даже на пышном торжестве по случаю бракосочетания Великой княжны Екатерины и принца Георга Ольденбургского все заметили подавленный вид младшей сестры, но, к счастью, большинство приписало это обычной зависти молоденькой девушки к обряду венчания других.

Впрочем, и у других членов царской семьи особых поводов для радости не было: венчание Екатерины и Георга было, пожалуй, единственным светлом пятном в их жизни тех лет, которая вдруг понеслась, как взбесившаяся лошадь. Наполеон взял в плен папу Пия Седьмого, Наполеон обвенчался с австрийской эрцгерцогиней Марией-Луизой, войска Наполеона захватили Голландию и многие другие более мелкие германские государства.

Среди захваченных Наполеоном земель оказалось и маленькое герцогство Ольденбургское, где правил свекор Екатерины.

— Это публичное оскорбление, — воскликнул император, получив это известие, — это пощечина, нанесенная дружественной державе!

Но что он мог сделать, когда «маленький капрал» передвигал границы, по своему усмотрению, уничтожал и создавал государства, создавал и уничтожал династии? Не было такого человеческого чувства, которое могло бы изменить политические планы этого властелина. А император Александр нередко поддавался жалости, нежности, дружбе. Однако он неохотно признавал, что одновременно восхищается Наполеоном, и ненавидит его.

Сразу после свадьбы принц Георг Ольденбургский был назначен генерал- губернатором трех лучших российских губерний— Тверской, Ярославской и Новгородской. Кроме этого ему было поручено управлять путями сообщения, ибо через подвластные ему теперь губернии проходили главные речные системы — Вышневолоцкая, Тихвинская, Мариинская. Собственно говоря, других достойных «путей сообщения» в России тогда и не было.

В конце августа молодожены должны были уехать из Петербурга в Тверь, которая была избрана им для проживания. Предполагалось, что там генерал-губернатор и приступит к своим новым обязанностям, а пока по-прежнему будет проводить время в светских увеселениях двора и в обществе молодой жены. Но герцог Ольденбургский удивил всех своим поведением.

Человек долга и чести, принц Георг сразу после назначения, еще живя в Петербурге, стал с рвением исполнять свои многочисленные и непростые обязанности генерал-губернатора и главного директора ведомства путей сообщения. Он приступил к работе очень просто, без всякой помпезности. Как вспоминал впоследствии его личный секретарь, он вошел к принцу с одной запиской, а вышел со связкой бумаг; и с этого дня началась совершенно новая жизнь для принца-губернатора.

— По-моему, я вышла замуж не за принца, а за чиновника, — со смехом сказала как-то Екатерина своей наперснице, терпеливо дожидаясь супруга к ужину. — Теперь Жорж весь в бумагах и государственных делах. Светские развлечения его почти не интересуют.

— Думаю, он просто устал от них, — предположила Мария, корпя над каким-то сложным вышиванием. — А потом сказывается немецкая кровь: ваша августейшая бабушка, да упокоит Господь ее душу, каждое утро начинала с чтения государственных бумаг и прочих не слишком забавных дел. Я это прекрасно помню.

— А как ты попала к бабушке, Мари? — неожиданно спросила Екатерина. — Я как-то никогда не задумывалась над этим. Сколько себя помню, ты всегда была со мной. А что ты делала до моего рождения?

— Была чтицей у вашей августейшей бабушки, упокой господь ее душу. Она изволила считать, что я лучше всех могу это делать по-русски и по-английски.

— А откуда ты знаешь английский?

— Моя мать была англичанкой, царствие ей небесное. Папенька вывез ее из Англии, когда путешествовал в свите графини Брюс.

— Близкой подруги бабушки?

— Да. А потом графиня впала в немилость у императрицы… Нет, ваше высочество, причины я не знаю, да и никто, по-моему, не знает. Мои родители уехали вместе с ней в дальнее поместье, там я родилась, и там же скончались мои батюшка и матушка.

— Оба сразу?

— Оспа, — сухо отозвалась Мария. — Меня спасла графиня: забрала к себе и по примеру своей царственной подруги привила мне оспу от себя. Теперь это всем известно, а тогда было в новинку.

— И что потом?

— А потом графиня тяжело заболела, и перед смертью отправила меня в Петербург с письмом к императрице. Наверное, в этом письме была просьба позаботиться обо мне, так что ее императорское величество определила меня при своей особе. А потом приставила к вашей. Вот и вся моя история, ваше высочество, как видите, ничего романтичного, таинственного и даже интересного.

— А почему ты не вышла замуж?

Мария от души расхохоталась:

— Я? Бесприданница, сирота, из мелкопоместных дворян? Далеко не красавица?

— Прости, я не хотела быть бестактной. Но неужели ты никогда…

— Никогда, — уже сухо отозвалась Мари. — Когда скончалась моя покровительница графиня, я хотела постричься в монахини. Но она заставила меня поклясться, что сначала я отвезу письмо императрице. А ее величество ни о каком монастыре и слышать не хотела. Что ж, не всем служить Господу…

— Ты и сейчас хотела бы постричься в монахини?

— Ваше высочество, если нам придется расстаться, я так и сделаю.

Екатерина покачала головой:

— Ты нужна мне здесь, Мари. И всегда будешь нужна.

Вместо ответа Мария присела в глубоком реверансе.

Через несколько дней после этого разговора Екатерину Павловну пригласил к себе император, на сей раз — вместе с супругом. После первых, ни к чему не обязывающих фраз, император перешел к главному, ради чего и пригласил к себе молодую чету. Александр выразил желание, чтобы принц Ольденбургский, генерал-губернатор Новгородской, Тверской и Ярославской губернии, переехал вместе с супругой на постоянное жительство в Тверь, находящуюся в самом центре трех губерний.