Передовик маньячного труда

– Хм, – смущенно хмыкнул лейтенант от моей резкой отповеди, хотя зря я, конечно, набросился на простого курьера. – Мне приказано передать вам письменный приказ явится сегодня в час дня в управление в кабинет сто шесть.

– Раз приказано, то передавайте, – вздохнул я.

Расписавшись в получении, я пронаблюдал как лейтенант сел в машину и уехал, после чего посмотрел на белый свернутый лист бумаги. Развернув его, прочитал, убедившись, что там тоже-самое, что сказал Петровский. Мне, было приказано явится в такое-то время по такому-то адресу в такой-то кабинет. Теперь все было законно, не явится, я просто не мог.

Убрав лист во внутренний карман, заглянув в машину и убавив подсос, а то мотор уже ревел, стал выкрикивать дочек. Последнее кстати изрядно забавляло жителей дома. Сейчас-то не понятно из-за зимней одежды, но летом когда я выхожу во двор и зову дочек, то неместные изрядно удивляются, ошарашенно наблюдая, как на мой зов вместо мальчишек бегут девочки, с обычными такими косичками и мы скрываемся в подъезде.

Усадив их на заднее сиденье, я вернулся в почти прогретый салон, стекла по крайней мере оттаяли и выехав со двора поехал по привычному маршруту, в садик где задержался на полчаса (а вы попробуйте раздеть трех детей и переодеть их в легкую одежду когда они постоянно вертятся), и на стоянку институте.

Закрыв машину, я пошел к огромному зданию университета. По пути меня догнал сокурсник.

С того момента как я влился в их группу, то держал дистанцию получив общее мнение умника и зубрилы. За два года я близко так ни с кем и не сошелся, общаясь с каждым нейтрально-холодно. Вот с теми с кем учился раньше (жаль, что их выпустили), я общался охотно.

– Привет, Игорь, – поздоровался Антон Павлович, хлопая меня по плечу.

– Привет, – спокойно ответил я.

– Что, сегодня как всегда до глубокой ночи учиться будешь?

– Сегодня вряд ли. Повестку получил.

– Ты же вроде отслужил?! Слух такой был.

– Это в КГБ вызывают, зачем-то.

Павловский почти сразу и как-то незаметно отстранился.

– А зачем вызывают? – осторожно спросил он, когда мы подошли к большим массивным дверям.

– Не знаю, сказал же. На первые две пары пойду. Потом отпрашиваться надо в деканате.

В последнее время после моих успехов в хирургии староста старалась, чтобы я влился в коллектив, а не был демонстративной одиночкой, некоторые ей помогали вроде этого Павловича. А мне этого было не надо, вот таким способом я еще больше отдалил их.

Раздевшись я до начал занятий сходил в деканат, где секретарь переписав с предписания данные с повестки в журнал, что мол не по своей прихоти отлучится собираюсь, да и сам я поспособствовал этим слухах. Секретарь пообещала передать мою просьбу уйти пораньше деканату. Обычно у нас, студентов-медиков, нужды отпрашиваться никогда не было – нужно, собираешься и идешь по своим делам. Вот только всегда требовалась отработка пропущенных занятий. И совершенно не имело значение, по болезни ли пропустил или по каким-то другим причинам – пропущенное занятие всегда отрабатывалось. Тут же я хотел сделать все по закону. Есть веская причина – предъяви. Пусть только попробует вызывающий меня этим укорить, что мол раскрываюсь. Пшел он.

Мы оба были уверены, что он отпустит, по-другому и быть не могло.

Выйдя от секретаря в коридор, я направился в свою аудиторию, где будут идти занятия нашей группы.

В двенадцать сходив в студенческую столовую (разрешение от декана я все-таки получил), оделся, получив в гардеробе свою дубленку с шапкой, и вышел на улицу.

Там на стоянке прогрел машину и поехал в управление КГБ.

Там было все как прежне. Машину оставил на обочине, метрах в трехстах от грозного здания и пешочком дотопал до входа. Дежурный офицер, приветливо кивнув (мы были знакомы), взял у меня паспорт, оформил все в журнал, вернул документ и подтвердил, что мне требуется идти в сто шестую комнату. Где она находилась, я знал, часто заседал в сто четвертой, поэтому поднявшись на нужный этаж, прошел к комнате и постучал. Та оказалась закрытой.

Стульев рядом не было, пришлось тащить с другого места через два кабинета, где стояло пара свободных. Устроившись в расслабленной позе на стуле, закинул ногу на ногу, я сдвинул шапку на лоб и решил прикорнуть, пока не придет тот, кто меня вызывал.

Даже заснуть не успел, буквально через пять минут послышались тяжелые шаги и рядом кто-то остановился.

– Соколов? – услышал я.

Подняв шапку, я посмотрел на незнакомого такого крепкого и кряжистого мужчину, и кивнул.

– Да.

Погремев ключами тот велел:

– Проходи.

Пройдя в обычный такой служебный кабинет, расстегнул дублёнку и положил шапку на сгиб коленки, пригладив слегка отросшие волосы на голове. Надо будет к своему парикмахеру сходить, не люблю обросшим быть.

– Я вас слушаю? – сказал я, посмотрев на устраивающегося за столом мужчину.

Неизвестный оторвался от перекладывания бумаг и посмотрел на меня.

– Почему ты не пришел по первому вызову? – спросил он.

– У меня пары важные перед экзаменами были, времени бегать, куда-либо, из-за телефонных шутников не было.

– Допустим, – кивнул тот, потом взял два листа и толкнул их в моем направлении.

– Подписывай.

Взяв листы и не обратив на протянутое перо ни малейшего внимания я стал читать, что мне подсунули.

– Я это подписывать не буду, – толкнул я листы в обратное направление.

– Это приказ на временное твое возвращение на службу. Как это ты не будешь его подписывать? – изумился неизвестный.

– Очень просто. Не буду. Мало того приходит какой-то хмырь что мало того не представляется, подписать что-то требует, так еще и ТЫкает. Вот я и говорю, что подписывать ничего не буду.

– Приказ о твоем, временно возвращению уже действителен, подписал ты его или нет, – усмехнулся неизвестный.

– Меня это мало заботит. По закону я прав и чист. Это все? – деловито спросил я.

– Я могу идти?

– Нет, не можешь, – усмехнулся неизвестный.

Меня немного напрягала его торжествующая усмешка, но все равно я был само спокойствие, отчего тот заводился все больше и больше. К этому я и стремился, вдруг, что интересно скажет в порыве.

– Что так? Я задержан, арестован? Нет? Тогда всего хорошего, – встав, я направился к двери.

– Сядь! – рявкнул неизвестный.

– Ты мне еще фас скомандуй, – усмехнулся я, и открыв дверь вышел в коридор.

Кто-то подумает, что я зря вот такой вот себя веду, но мне нужно было вывести его из себя. Посмотрим что получилось.

На выходе, как и ожидалось, меня тормознул дежурный.

– Извини Игорь, самоход у тебя не подписан.

– Почему? – удивился я, протягивая ему квитанцию на выход. – Все у меня подписано.

– Действительно, – озадаченно разглядывая закорючку замполита первого главного управления генерала Мортина, пробормотал капитан. Подпись он узнал, подделать ее было нетрудно, чем я иногда пользовался. – Но все равно нельзя. Звонил полковник Стругов и велел тебя не выпускать.

– Ага, вон кто это был? – задумчиво протянул я и, развернувшись, направился к лестнице.

Генерал Сахаровский был у себя, попросив у секретаря доложить обо мне, удостоился аудиенции.

– Проходи, – велел генерал, вставая из-за стола. – Вроде только недавно был, случилось что?

– Да мелочи, Александр Михайлович, – здороваясь с ним, ответил я. – Прислали повестку, я пробил, оказался приказ отдал некто Тобольский. Пришел, так меня обхамил непонятно кто, даже не представившись, так еще требует, чтобы я вернулся на службу. Что-то вот я не понимаю этой ситуации. Я всегда работал в первом управлении, а тут какой-то хмырь из второго условия ставит. Вот что это такое было?

– Тобольский значит? – нахмурился генерал. – Знаю такого. Подожди минуту, сейчас узнаю.

Генерал сходил к столу и вызвал некоего полковника Рощина. Вернувшись к дивану, он снова сел и спросил:

– Не объяснили, зачем ты им нужен?