Второй Шанс (СИ)

- Настолько, насколько вообще могу быть готов. - Тело Евангелиона поражало: огромная физическая и духовная мощь, оно будто было создано для убийства. Сила, что плескалась внутри, едва поддавалась контролю. Мужской подрагивающий голос сказал: "Третья катапульта готова к приему. Провести финальный тест систем, открыть замки, убрать фиксаторы с первого по пятнадцатый". По телу Евы будто прошел разряд тока, после чего ощущение скованности пропало, оставшись только на щиколотках и в плечах. Женский голос доложил: "Финальный тест систем успешен, функциональность 98 процентов, уровень синхронизации 52.7 процентов. Есть открыть замки, фиксаторы с первого по пятнадцатый убраны. Транспортер закреплен на третьей катапульте. Выбран маршрут доставки к девятнадцатому шлюзу." Первый голос устало и даже немного обреченно скомандовал: "Запуск! И пусть боги будут к нам благосклонны!".

Перегрузка вдавила мое тело в ложемент, в глазах слега потемнело, только успел привыкнуть, как обратная перегрузка чуть не размазала меня по капсуле. Створки шлюза разошлись, являя Ангела на другом конце проспекта. Из командного центра что-то кричат по связи, но это мешает. Закрываю свой разум от этих бесполезных советов и пытаюсь идти. Мне непривычно, центр тяжести и параметры суставов очень отличаются от человеческих. Несколько раз чуть не падаю, и понимаю что в рукопашном бою я Ангелу не соперник. Враг неторопливо движется в мою сторону, так что около минуты у меня есть. Концентрация, желание, усилие и щит повисает на кончиках пальцев левой руки: все получилось намного легче, чем я думал. Делаю шаг вперед, второй. Щит держится уверенно, концентрация особо не требуется, будто Ева создана для манипулирования энергией. Эх, если бы я так в своем обычном теле мог. Правая рука ладонью вверх напротив сердца, и послушный моей воле, Евангелион начинает медленно формировать над ладонью стальную метель: вихрь из полупрозрачных лезвий, медленно обретающих реальность по мере продвижения от локтя к кисти. В своем теле таким я могу разве что одежду превратить в лохмотья да кожу порезать человеку на расстоянии метров в пять, здесь же я в энергии не ограничен. Ангел решает атаковать первый: луч энергии из маски врезается в защиту, растекаясь по ней морем жидкого огня. Здания плавятся как свечки, от жара асфальт превратился в жидкость и начал налипать на подошвы, покрытые толстым слоем бронезащиты. Секунда, две, три, на четвертой луч выдохся, видимо у врага батарейки не бесконечные, или оружие нужно охлаждать. Удерживать лезвия от распада становится все сложнее, а потому я ускоряю восприятие до предела и толкаю вихрь клинков в сторону врага. Отстреливаю кабель, разбегаюсь и прыгаю вслед лезвиям, метель крошит в щебень здания, превращая и так потрепанный город в руины. Некогда величественные небоскребы становятся раскаленным месивом из стекла, стали и бетона. Создаю между двумя самыми прочными на вид зданиями щит, прыгаю на него сверху и взмываю еще выше. Лезвия добрались до Ангела, и крошат его защиту и скрещенные перед грудью руки. Торс существа покрыт длинными глубокими порезами, верхние конечности, превращенные в фарш, валяются у него под ногами. Падаю сверху, и закованные в броню ноги сносят безрукую кровоточащую тушу вниз по проспекту. Сформированные на кончиках пальцев когти вскрывают вертящегося ужом монстра от паха до ядра. Еще один рывок, и ярко алая сфера в руках Евангелиона. Зверь внутри ликует, рвется на свободу. Срывая челюстные фиксаторы, реву в ночное небо, поливающее побоище двух гигантов дождем. Тот кто говорит, что цивилизация задушила в человеке хищника: лжец и лицемер. Ядро горит в ладони словно уголек. Впиваюсь в него зубами. С хрустом его часть тает во рту, словно карамель. Невероятный вкус - кровь, мята и корица. Глоток падает огненной волной во внутренности. Еще укус, и мир меркнет для меня.

***

На верхнем ярусе Командного Центра два человека наблюдали за боем, словно вельможи из прошедших эпох за боями гладиаторов. Убеленный сединой, но все еще подтянутый и бодрый, Козо Фуюцки отвернулся от экрана и сказал:

- Все психологические портреты оказались ошибочны, Икари. Твоего сына будто заменили. А то, что он провернул в ангаре? Ведь даже Аянами в тестах на выживание не могла сотворить ничего подобного. Он ведь точно не Ангел?

- Нет, для Табриса еще слишком рано, да и генетический анализ, проведенный МАГИ при синхронизации, показывает стопроцентное сходство с пробами ДНК взятыми 10 лет назад: он точно Икари Синдзи.

- Как ты тогда можешь объяснить его фокусы?

- Скорее всего взаимодействие с Евой-01. Она ведь закрыла его от кусков бетона даже когда он не был в капсуле, а вообще за объяснениями к Рицко. У меня нет времени на глупые теории. Как состояние капитана Кацураги?

- Кисть пришили, разрез был на удивление ровным и чистым. Медики порекомендовали отправить ее на реабилитацию в одну из германских клиник. Заодно и от Третьего Дитя подальше.

- Тогда пока ты будешь заменять ее у оперативников, до тех пор пока она не пройдет реабилитацию.

- Хорошо, Командующий. Что будем делать с твоим сыном? Мы хотели привязать его к Мисато, но все пошло прахом.

- Я заметил его заинтересованность в Рей. Любовь это лучшая клетка, а Аянами меня никогда не предаст. Я ей этого просто не позволю.

- Ты играешь с огнем, Икари. Если он тебе так нужен, то я бы лучше или договорился бы с ним, или запер его в карцер, накачав наркотиками. Он слишком опасен своей непредсказуемостью. А за ошибки старики из СЕЛЛЕ нас с землей смешают.

- Не смешают, до самого последнего момента. Технологией выращивания Евангелионов владею только я. И поэтому я им нужен.

- Как знаешь, но помни мои слова...

Глава 2. Незнакомый потолок

Когда я проснулся было уже светло. За окном стрекотали цикады,а неверный розовый свет лился через полупрозрачную шторку, вызывая резь под сомкнутыми веками. Самочувствие было отвратительным: внутренности болели, как после хорошего удара битой в живот, в горле пересохло, а кожу стянуло. Руки-ноги вроде на месте и я их вполне нормально чувствую, однако нужно все-таки открыть глаза, чтобы в этом убедиться. Лучше бы я этого не делал: даже рассеянный свет Геофронта резанул по глазам кислотой, вынуждая зажмуриться. Через пару минут моргания и нецензурных выражений зрение восстановилось, шум в голове пропал, а потому жалеть себя бессмысленным лежанием на кровати я посчитал ненужным. Решительно скинув с себя одеяло, я встал и повнимательнее осмотрелся: палата была пуста, лишь темная полусфера камеры, прикроватный столик и кровать, на которой я лежал. Легкий ветерок из системы вентиляции холодил мое голое тело, все покрытое розоватыми разводами LCL. На столике возле кровати лежала моя одежда, чистая, высушенная и запаянная в пластиковый пакет. Под кроватью нашлись новые туфли, полная копия моих, а дверь в маленькой пристройке в углу наверняка вела в санузел. Прохладный, пахнущий хвоей воздух Геофронта смешивался с запахом больницы, порождая дурманящий голову аромат слегка щекочущий горло. Заглянув во вторую дверь в палате, нашел маленький стоячий душ и туалет. Раз уж я голый и грязный, то неплохо бы и вымыться после всех моих приключений.

Отмыться от LCL оказалось неожиданно трудно: она слиплась, цементируя волосы в одну сплошную массу, которую шампунь почти не брал. Только раза с пятого колючий торчащий ежик превратился обратно в мои чистые волосы. Тело отмыть было несравнимо легче. Я вытерся полотенцем, переоделся в свою одежду и вышел из душа. Пока я мылся в душе, в палату принесли завтрак: мисо суп, онигири и жареную рыбу. Я вам говорил что ненавижу мисо-суп? Так знайте - его вкус вызывает у меня желание блевать: сомневаюсь, что хоть кому-то прийдется по вкусу аромат тухлых яиц, смешанный с пропавшим три дня назад бульоном из водорослей. Но все остальное было приготовлено вполне сносно: даже добавки захотелось, было бы у кого ее взять. Интересно кто еще в здании есть? Уж больно тихо, будто я один тут. Закрыв глаза, расслабляюсь, позволяя ощущениям заполнить меня: бетон, сталь, и всего лишь четыре человека. Двухэтажная пристройка к штабу была почти пуста. Выглянув из палаты, я увидел пустой коридор с дверью лифта в конце. Вот мне и время подумать над всем происходящим и привести в порядок свой разум.