Хакеры 3. Эндшпиль

— Ушли, — деловито сказал мексиканец. — Эй, смотри, не гонятся ли за нами!

— Я не могу… — послышался тихий голос Бада.

И Ник почувствовал, как ему на шею падают тяжелые горячие капли.

…Погони не было. Или они оторвались так далеко, или свернули не туда, или охране Каса-дель-Эскория, в одночасье потерявшей все руководство, сейчас было не до беглецов.

Ник остановил «сандкет», съехав с дороги на небольшую солнечную полянку. Куаутемок выволок из машины Бада, который тяжело дышал. Из двух пулевых ранений в груди текла кровь. Из одного — темная, почти черная, из другого — ярко-алая…

— Вот так и кончилась эта гулянка, — пробормотал Бад и закашлялся.

Теперь кровь хлынула еще и изо рта.

— Ты держись… — Ник не знал, что делать. Наверное, где-то в машине была штатная аптечка, но он понимал, что Бада не спасти. Современная больница, возможно… Но где она была, та больница?!

— Да что теперь держаться… Ты прости, Ник. Это все из-за меня…

— Брось!

— Не брошу… А главное, я так и не сказал тебе… Лекс… Лекс, он… Ты не знаешь…

Глаза Бада закатились, и Ник легонько потряс умирающего друга.

— Что?! Что ты хотел мне сказать?

— Лекс… Я же искал информацию… Я узнал… Ты хотел знать, кто вы друг другу… Ты не в курсе, чувачок, но Лекс — он… он…

Бад захрипел, и голова его бессильно свесилась набок.

— Бад! — закричал Ник, теперь уже тряся его изо всех сил. — Бад, очнись! Бад!

На его плечо легла тяжелая рука.

— Он умер, — спокойно сказал Куаутемок. — Не тревожь его…

Хоронить Бада они не стали, потому что не имели для этого времени. Их могли преследовать. Мексиканец объяснил, что душа убитого и так найдет свое место, а для тела нет ничего лучше, чем уйти в землю и возродиться из нее.

Ник не возражал. Ему было все равно. И не только потому, что Бад не успел сказать что-то важное, что-то такое, что он хотел знать всю свою жизнь.

Никто за ними не гнался, и, когда Куаутемок попросил остановиться, Ник послушно нажал на тормоза.

У него внутри было пусто. Пусто и гулко, словно в кувшине.

— Выйди, — велел мексиканец.

Ник вышел.

— Помнишь, я рассказывал тебе про хитрость Тецкатлипоки? — спросил Куаутемок.

— Помню…

— Так вот что случилось дальше, — неожиданно привычная улыбка сошла с приветливого лица мексиканца. — Тольтеков так измучило колдовство Тецкатлипоки, что вскоре им стало ясно, что счастье их на исходе и близится конец их империи.

Кецалькоатль, испытывая глубокую печаль от того, какой оборот приняло дело, решил покинуть Толлан и отправиться в страну Тлапаллан, откуда он и прибыл когда-то со своей миссией принести людям цивилизацию. Он сжег все дома, которые построил, и схоронил свои сокровища, состоявшие из золота и драгоценных камней, в глубоких долинах между гор. Он превратил деревья какао в акации и приказал всем птицам с красивым оперением и голосом покинуть долину Анауака и следовать за ним в его странствии, которое должно было охватить более ста лиг. По пути из Толлана он обнаружил огромное дерево в местечке под названием Куатитлан. Там он отдохнул и попросил своих слуг дать ему зеркало. Разглядывая себя в отшлифованной поверхности, он воскликнул: «Я стар!» В Коаапане его встретили боги народа науа, враждебно относившиеся к нему и к тольтекам.

«Куда ты идешь? — спросили они его. — Почему ты покидаешь свою столицу?»

«Я иду в Тлапаллан, — ответил Кецалькоатль, — откуда я и пришел».

«По какой причине?» — продолжали настаивать колдуны.

«Мой отец Солнце позвал меня оттуда», — ответил Кецалькоатль.

«Тогда иди спокойно, — сказали они, — но оставь нам секрет твоего искусства, секрет выплавки серебра, обработки драгоценных камней и дерева, живописи и составления мозаик из перьев и другие».

Но Кецалькоатль им отказал и выбросил все свои сокровища в источник Коскаапа.

В Кочтане ему повстречался другой колдун, который спросил его, куда он идет, и, получив ответ на свой вопрос, предложил ему глоток вина. Попробовав его, Кецалькоатль почувствовал неодолимую сонливость. Продолжив свое путешествие утром, бог прошел между вулканом и Сьерра-Невадой, где все сопровождавшие его слуги умерли от холода.

Он очень сожалел об этом, тосковал, оплакивая их судьбу самыми горькими слезами и печальными песнями. Достигнув вершины горы Пояутекатль, он съехал по льду к ее подножию. Когда он добрался до морского побережья, он встал на плот из змей, который и унес его в страну Тлапаллан.

Куаутемок откашлялся, закончив свой рассказ, и снова заулыбался.

— Поезжай по этой дороге, — сказал он. — Там будет деревня. В деревне найди старика, его зовут Мешитли. Скажешь ему, что тебя послал я. Он поможет попасть в Лос Эстадос Унидос, если тебе по-прежнему это нужно…

— А ты?

— А я?! — Куаутемок помолчал. — А я отправлюсь в страну Тлапаллан. Прощай.

И мексиканец, повернувшись, неторопливо зашагал по лесной дороге прочь от автомобиля. А когда он свернул за поворот, на мгновение Ник увидел вместо него огромного змея с длинными зелеными перьями.

ГЛАВА 19

ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ

Детройт, Соединенные Штаты Америки, апрель 2009 года

Крупнейший автопромышленный центр США, сейчас Детройт являл собой жалкое зрелище. Отток населения в пригороды начался еще в пятидесятые, в связи с началом правительственной программы по заселению чернокожими гражданами центра города. Среди них из-за бедности и безработицы процветала преступность, так что Детройт быстро приобрел дурную славу как один из самых «черных» и опасных городов Америки. А в семьдесят третьем разразился нефтяной кризис, который привел к банкротству многих американских автомобилестроителей, автомобили которых, прожорливые и дорогие, не могли больше конкурировать с экономичными японскими марками. Заводы один за другим начали закрываться, люди теряли работу и уезжали из Детройта. Население Детройта сократилось в два с половиной раза. Целые районы города оказались оставлены жителями. Небоскребы, заводы, жилые кварталы стояли заброшенными и разрушались от времени и вандализма.

Город попытался выкрутиться и продавать свои развалины Голливуду в качестве фона для различного рода антиутопий и мрачных сцен преступлений. По обилию руин с Детройтом трудно конкурировать — в нем примерно восемьдесят тысяч полуразрушенных и заброшенных зданий. Их не снесли главным образом потому, что у города на это нет денег. Кроме того, некоторые владельцы зданий предпочли сохранять ветхие постройки в надежде, что земля в центре рано или поздно подорожает. Что касается преступности, то когда одного кандидата в мэры попросили объяснить, почему в Детройте в последние годы сокращается число убийств, тот мрачно ответил: «Просто больше некого убивать».

Именно здесь сейчас и находился Ник.

— Паук работал триста лет и сетью мир оплел… — бормотал он, словно походную песенку без начала и конца, запущенную по кругу. — Паук работал триста лет и сетью мир оплел…

«…Существует только две возможности встретиться с владельцем паука. Первая — если он захочет, чтобы эта встреча состоялась. И тогда она состоится в нужное время в нужном месте. Вторая возможность — это лиса».

Слова Мусорщика оказались верными. И сейчас Ник шел по Джефферсон-авеню, чтобы встретиться с Синкой. Весь город вокруг был в буквальном смысле затянут паутиной. Сплетенные Синкой тенета переплетались с обычными ажурными паучьими трудами, опутавшими заброшенные небоскребы. Это было самое подходящее место для паука, и Ник не понимал, как он не мог догадаться об этом раньше.

После своего бегства на «сандкэте» он все сделал, как велел ему Куаутемок. Нашел старика Мешитли. Немногословный старик перевел Ника через границу так, что Ник этого даже не заметил. «Вот и все, — сказал Мешитли, стукнув клюкой о землю. — Ты уже в Штатах».

Некоторое время пришлось затратить на обустройство в чужой стране. В конце концов, у Ника не было ни денег, ни документов, ни возможности раздобыть их легально. Можно было сдаться, и его просто депортировали бы в Россию. Но Ник не для того сидел в мексиканской тюрьме и даже убивал, чтобы сесть в «Боинг» и улететь в Шереметьево.