Игрушки 2

Я заметил, что комиссар, внимательно вслушиваясь в слова, прикрыл лицо рукой. «Занятно», — отметил я и, доиграв вариацию, продолжил:

После того, как прозвучал последний аккорд, в комнате установилась полная тишина, такая, что было слышно, как поскрипывает калитка во дворе. Батальонный помял переносицу, и, резким движением поправив очки, спросил:

— Это вы сами написали, товарищ старший лейтенант?

Чужой славы мне было не нужно, и я скромно ответил:

— Нет, не я. А что, не понравилась?

— Понравилось… Только… Только необычно весьма… — протянул комиссар

— Ну, тогда… На злобу дня, так сказать, — и я запел песню, написанную моим другом в середине «бешеных девяностых»:

Резкие ритмичные аккорды рок-н-ролла подчёркивали хулиганские, разухабистые слова песни:

Последний куплет вызвал явное оживление среди слушателей.

Последние несколько куплетов мне пришлось менять на ходу, уж больно они не соответствовали времени и слушателям.

Когда я закончил петь, слушатели молчали, переваривая услышанное. Уж больно непривычно для них было наложение серьёзных слов на плясовую мелодию.

— Ну, потом ещё спою, — помог я им, откладывая гитару в сторону.

Все, кроме «гостей из будущего», как показалось мне, облегчённо вздохнули и вернулись к своим неспешным разговорам. По долетавшим до меня обрывкам фраз я понял, что некоторые обсуждают только что услышанные песни. Ко мне на лавку подсел свежеиспечённый командир партизанского отряда:

— Ну ты даёшь! — тихонечко сказал Слава, ткнув меня кулаком в бок. — Я думал, комиссара Кондратий хватит.

— Ну, извини, настроение такое, хулиганское было.

— А у меня подарок тебе есть, — улыбнулся Трошин.

— А чего не даришь?! — я изобразил возмущение.

— Минуточку… — и Слава выскочил в сени.

Вернулся он буквально через пару мгновений с каким-то длинным, метра полтора, свёртком.

— На, владей!

Я развернул толстую ткань. СВТ. Снайперская.

— Откуда?

— Бойцы у немцев две штуки нашли, вот я и решил тебе подарить.

— Слав, спасибо, конечно… Но мне она без надобности… А вот вам — пригодится…

— Да ты в прицел посмотри! А бой какой! А то ты всё с «дегтяревым» таскаешься…

— Так, сядь, — я показал рукой на лавку рядом с собой. — Мне и с автоматом хорошо. Я всё равно накоротке работаю, а вот вам эта винтовка поможет немцам сильно жизнь попортить, — продолжил я увещевать Трошина. — Тебе Александр Викторович про засады рассказывал?

— Ну?

— Не «нукай»! А про тактику «осиного роя» говорил?

— Нет.

— Пойдём, покурим, — я мотнул головой в сторону двери.

… Мы уселись на завалинку и закурили. Хлопнула дверь — и вслед за нами с крыльца спустился Белобородько:

— Не помешаю?

— Да нет, Василий Иванович, присаживайтесь. Вам тоже полезно послушать будет, — ответил я.

— Про музыку вас хотел спросить, Антон Олегович…

— Чуть позже, — перебил я его, — мы сейчас про войну разговариваем. А потом я с удовольствием поговорю с вами и про музыку и про поэзию… — Слава, услышав мой тон, только хмыкнул.