Костяной браслет

Слоти сердито посмотрел на дочь.

— Все временами ошибаются, — отчитывал он ее. — Но лишь глупцы не учатся на своих ошибках. Ты ведь не хочешь снова упасть, правда?

Но вскоре дикари объявили привал, и все смогли посмотреть туда, куда показывала Сольвейг. На скалах сидели две огромные белые птицы с длинными загнутыми клювами, с которых свисали громадные мешки.

— Туда они складывают рыбу, которую поймают, — объяснил Михран.

— Они похожи… — начал Бард. — Ну, не могу объяснить. — И засмеялся.

— На скоморохов, — с улыбкой продолжил за него проводник.

Река оскалила серые устрашающие клыки. Она била в свои бубны, металась и пенилась под их стопами, но дикари шли уверенно и поддерживали лодку крепкими плечами.

Шаг за шагом Оттар со спутниками волокли лодку вперед, и потихоньку бодрость духа возвращалась к ним. До заката они уже перешли Непроходимый.

— Невозможный, Непроходимый! — воскликнул Рыжий Оттар. — Ну а я Нетерпеливый! Давайте поднажмем на рассвете и поскорей расправимся с этими порогами.

— С порогами и печенегами, — добавил Бруни, внимательно оглядываясь не в первый раз за день.

— Судно даст течь, если мы не вымочим его, — предостерег его Торстен.

— Сколько воды протечет, столько мы и выльем за борт, — ответил Оттар. — Нам нужна будет только пара гребцов, остальные могут вычерпывать.

Кормчий сдвинул брови:

— Корабль — это живое существо. Ему нужно утолить жажду.

— Что?! Он будет пить, а мы — сидеть сложа руки и ждать, пока нас подстрелят?

Поначалу корабль веселыми прыжками мчался вниз по течению. Слоти с Синеусом затянули хвалебную песнь, а вода фыркала и резвилась под килем. Путники быстро приближались к следующим порогам.

— Два порога, — сообщил им Михран. — Вместе их называют Белая волна. За ними идет Водяной пузырь…

— Что это? — спросила Сольвейг.

— Озеро. А потом еще пара. Бурлящий и… некоторые путники называют его Кипящий или Смеющийся.

К тому времени, как к судну привязали канаты, оно уже отяжелело от воды, как и предсказывал Торстен. Поэтому, пока Бард и Брита сновали вокруг, собирая охапки сухих листьев и хвороста, а Бергдис с Эдит разожгли на берегу костер, остальным пришлось вычерпывать воду из трюма, где она доходила им чуть ли не до пояса.

— Я знаю, — сообщил Рыжий Оттар своим изможденным товарищам, — сегодня от вас не дождешься благодарности, но завтра ночью вы еще скажете мне спасибо. Завтра к ночи мы уже оставим позади эти проклятые пороги… и преследователей. Невидимых преследователей.

— И тогда Синеус исполнит в вашу честь хвалебную песнь, — пообещал Эдвин.

Рыжий Оттар хитро поглядел на англичанина:

— Я надеюсь, что сделает он это нам в подарок.

— Последний порог называется Строк, — объявил Михран.

Он поднял ветку и прочертил на земле несколько линий, словно собирался считать по палочкам.

— Похоже на расчесанные волосы, — заметила Брита. — После того, как их распутают.

— И до того, как заплетут в косы, — добавила Одиндиса.

— Вот таков Строк, — пояснил Михран. — Каждый из потоков очень узкий, очень глубокий, очень быстрый.

Проводник поглядел на каждого из своих спутников, да так, будто рассказывал им историю, страшнее которой нет на всем белом свете. Сольвейг поначалу не могла отвести от него взгляда, но затем притворилась, будто у нее тоже растут усы, распрямила их и начала накручивать на пальцы.

— Вы увидеть! — объяснила она, подражая голосу Михрана, и некоторые расхохотались.

Каменистые берега поднимались. Сначала они превратились в стены, а затем — в высокие гранитные утесы. Река становилась все уже, все темнее и неслась так, будто спасалась от смерти.

«Она может сломать, — подумала Сольвейг. — Разорвать на части. Залить все вокруг. Иногда я чувствую, как разливается по моему телу кровь».

Все выше громоздились скалы. Девушка, задрав голову вверх, увидела, как бела и ярка полоска неба над ними. Будто из него выжали все цвета. Скалы вздымались, нависая одна над другой. Тут, внизу, путники плыли, словно по мрачной гулкой трубе.

Затем Торстен развернул лодку против течения. Михран прыгнул на каменный выступ, и Синеус последовал за ним. Они ловко привязали судно канатом к гранитному зубцу. Проводник приказал всем быть крайне осторожными при спуске в воду.

— Глядите, куда ступаете, — сказал он. — Выбирайте мелководье между берегом и глубокими течениями.

— И еще разок! — крикнула Одиндиса. — Семь — самое могущественное число. Семь и девять.

Рыжий Оттар разделся и стоял у носа, размахивая колом, будто перед битвой.

— Ко мне, Сольвейг! — загорланил он. — Ко мне, речная дева!

Сольвейг помедлила и улыбнулась ему — осторожно, но доверчиво.

— Золотая девочка! — проговорил Рыжий Оттар.

Сольвейг поглядела на него в совершенном изумлении.

Затем шкипер свесился на руках над водой, покачался — и опустился в цепкие объятия потока.

— Поспеши! — приказал он Сольвейг. — Мы начали это вместе, вместе и заканчивать.

Сольвейг стянула через голову поношенную шерстяную накидку и, отбросив скромность, развязала завязки на своей рубашке, подвернула ее и тоже стащила. Она последовала за Оттаром в воду и заняла место на противоположной стороне у носа, ближе к скалам и уступу.

Сольвейг глядела вдаль, за глубокие быстрые воды. Она вглядывалась в хмурые скалы. Затем откинула голову и прищурилась.

Вверху, у сияющего высокого горизонта, она увидела то, что увидела: людей на конях.

— Посмотри! — выдохнула она, показывая вверх шестом.

И тут же просвистела стрела и подняла брызги прямо перед самым носом корабля. Другая ударила в мачту и затрепыхалась, застряв.

Синеус вскрикнул. Третья стрела пронзила ему левую стопу и пригвоздила ее к расщелине в скале. Славянин окаменел и уставился себе на ногу обезумевшим взглядом.

Торстен не переставая орал что-то, жестами приказывая всем прятаться.

Рыжий Оттар издал рык. Он рычал на печенегов. Затем воззвал к Тору, умоляя сохранить его и спутников.

Стрела влетела ему прямо в открытый рот. Она пронзила его горло, и Сольвейг увидела, как кончик ее показался у основания черепа.

Рыжий Оттар ослабил хватку. Он повернулся к Сольвейг и попытался что-то ей сказать, но изо рта его вырвался только пузырь крови — яркой, точно мак. Задыхаясь, он повалился в воду, и быстрая ледяная река повлекла его вниз по течению.

19

Михран взял командование на себя.

Он подтянулся на руках, покачался над планширом, спрыгнул на палубу и приказал всем вернуться в лодку; Бруни и Слоти он велел сесть к веслам. Помог Эдвину притащить Синеуса с уступа (славянин кричал от боли); Торстену дал наказ попридержать судно до той поры, пока все не взберутся на борт, а затем оттолкнуть лодку от берега и хвататься за весло, как только он перевалится на палубу через корму.

И тут же ближайший поток — быстрый и темный — подхватил лодку. Ее облизнула шелковым языком река, судно выровняло ход, и Сольвейг увидела, как спешит, спешит оно по волнам меж камней и валунов. На мгновение ей показалось, будто не плывет корабль, а летит над поверхностью воды, быстро и бесшумно, словно огромная морская птица.

А затем лодку повернуло вбок. Торстен опустил весло и попытался вернуть ее в прежнее положение.

Но неведомо было ему, что их поджидал подводный камень. Весло с хрустом переломилось, ударив Торстена прямо в лицо, а корабль закрутило и понесло по течению вперед кормой.

Сольвейг увидела, что река разливается. Громадные скалы отступили, и вода замедлила ход. Река ластилась к лодке и фыркала. Девушка стояла, сама не своя, цепко держась за планшир.

Она почувствовала, как чья-то крепкая рука приобняла ее за плечо. Это был Эдвин. Несколько минут они постояли рядом, вглядываясь в волны, что лениво плескались кругом.