Неблагодарная работа

Князь Ельчанинов улыбнулся, глядя на отца Афанасия, который неожиданно подошел к Георгу Резе. Стал критиковать того, и требовать переделать проект. Архитектор стоял на своем, утверждая, что проект храма, как и самой крепости, одобрен самим государем. А против воли монарха, он обычный каменщик, не пойдет. Силантий Семенович ухмыльнулся, окинул взглядом стройку и подумал: «А ведь сия фортификация строится по голландскому образцу».

Князь был совершенно прав. Ново-двинская цитадель сильно отличалась от русских фортификационных сооружений того времени. К архиепископу подошел соловецкий архимадрид Фирса и молвил:

— Все готово отче.

Афанасий кивнул и направился туда, куда уже подошли капитан-командор, воевода Прозоровский, несколько монахов и десяток стрельцов. Туда же поспешил и Ельчанинов. Как потом оказалось, именно в этом месте и должен был располагаться храм.

Архиепископ Афанасий начал читать молитву. Стал ходить по кругу и крестить место будущего храма. В заключении сказал «Аминь» и посмотрел в сторону леса.

— А это что еще таковое? — молвил он.

Все посмотрели туда, куда смотрел священник. Над лесом в небо взвились два воздушных шара. В первом находился Егор, во втором Андрей, первый по случаю праздника был в новом, специально сшитом фиолетовом камзоле, красных штанах до колен и в темно-зеленых чулках. Сейчас. Находясь на борту «андлара», они разглядывали крепость и копошившихся внизу людей. Он даже увидел князя Ельчанинова в Преображенском мундире.

Архиепископ вновь повторил свой вопрос. Силантий Семенович даже не пытался ответить, стараясь понять, как относится священник к тому, что сейчас видит. За него на вопрос ответил капитан-командор:

— Сие есть «Андлар» или не мудрствуя лукаво — воздушный шар. С помощью него можно наблюдать за происходящим на земле.

— Занятно, — молвил Афанасий и направился на то место, где, по его мнению, были привязаны Андлары. То, что они были соединены с землей, архиепископ не сомневался, так как канат был отчетливо виден на фоне голубого неба.

Ельчанинов на всякий случай посмотрел на Прозоровского. Казалось, что тому все было безразлично, и воевода больше думал об обеде, что должен был вот-вот состояться.

Два шара на самом деле произвели на архиепископа и князя-воеводу неизгладимое впечатление. Они, задрав головы, смотрели, как те парят в воздухе. Афанасий даже из любопытства хотел потрогать трос, связывавший шар Егора с землей, но Ивашка прикрикнул, и священник убрал руку. Ельчанинов на секунду испугался, что тот вызовет негодование у архиепископа, но тот лишь улыбнулся и пробормотал:

— Оно, поди, правильно, раз шар сей, привязан к земле. Вот только боюсь, не удастся мне вот так вот подняться в небо, и стать ближе к богу. Так как стар я, и могу не пережить тех чувств, кои вызывает скорее всего в душе человечьей сие действие. Тут он повернулся к капитану-командору и спросил:

— Ты, главный в сей затее?

— Сие придумали князь Ельчанинов и сержант Преображенского приказа Андрей Золотарев.

— Князя я лицезрю, а где сержант? — поинтересовался Афанасий.

— Он там, — молвил Ремизов и показал рукой на шар.

— Смел сей сержант, ох смел.

Тем временем шары стали опускаться. Когда они коснулись твердой почвы, к ним подбежали Яшка и Ивашка. (На последнего князь-воевода посмотрел, как-то заинтересованно.) Андрей с Егоркой выбрались из корзины, и подошли к военачальникам. Архиепископ окинул их и молвил:

— Хороши, ой хороши. Как тебя звать сын мой? — обратился священник к Егорке, так как из этих двоих он только этого в фиолетовом камзоле не знал.

— Егор сын Федора, — проговорил хлопец.

— Егор Федоров, — окрестил его Афанасий, — а не страшно?

— А чего бояться батюшка. Сие, как на лодии плыть.

— Ну, я смекаю, ради чего государю Петру Алексеевичу морской флот потребен, — начал вдруг рассуждать архиепископ, — дело сие важное и нужное, о выходе в море-окиян не он один мечтал. Вон и царь грозный Иван задумывался. А что нам проку от небесного флота? Так можно чего доброго и господа нашего разгневать. Вы уж уважаемый князь, — тут он повернулся к Ельчанинову, — растолковали бы мне непутевому.

— Сие новое оружие, — начал Силантий Семенович, — с них на врагов можно и бомбарды кидать, и наблюдения вести… Ведать о приближении врага заранее очень даже не худо. Тем более обзор моря не с дерева. Ведь шар поднимается на высоту, где только птицы и летают.

— Птиц летают, говоришь? — спросил священник, — Выше действительно человеку не подняться, — согласился он, потом подумал и обронил, — О приближении врага знать заранее это хорошо. Мыслишь, что в деле обороны городка, воздушные шары, таким образом, подсобят?

— Подсобят!

— И то хорошо. А теперь молви, ради чего сия забава тобой устроена, чай не спроста?

— Не спроста, батюшка.

— Я тотчас уразумел, что не спроста.

— Люди мне нужны. Несколько человек. Вдвоем с сими андларами не справится.

— Так у тебя ж их не двое, — молвил воевода.

— Двое, — парировал князь Ельчанинов. — Сержант Золотарев и Кольцо у меня участвуют в других делах.

Архиепископ посмотрел на эстонца, затем на Яшку, что возился с тросом шара. Улыбнулся.

— Если воевода батюшка не хочет дать тебе людей, — проговорил он, — ну, и понятно. Большинство из них у него на строительстве сей крепости задействовано. Посему я отдаю тебе трех монахов, что ты их зрел на возведении фортеции.

Андрей тяжело вздохнул. Он с утра прогулялся до крепости и видел монахов. Уж больно толсты они были, отчего эстонец даже засомневался, сможет ли их поднять воздушный шар. Архиепископ уловил тяжкий вздох Золотарева.

— Смыслю, — молвил Афанасий, — что опасаешься, что тучны они, и не подняться им будет в небо.

— Верно, отче, — согласился Андрей.

— Ничего, я их заставлю похудеть. А то зажирели на монастырских харчах. Яко медведи перед зимней спячкой. Им бы лапу сосать, да в берлоге спать, ворочаясь с боку на бок. — После этих слов, он вновь обратился к Силантию Семеновичу, — я тебе пошлю, а ты уж гоняй их как сидоровых коз.

Проговорил и направился в сторону крепости. Воевода Прозоровский посмотрел ему в след, и прошептал, так чтобы Афанасий его не услышал:

— Я тебе человечка пришлю в команду. Он все равно мне не потребен.

— Надеюсь, он не полный? — поинтересовался Ельчанинов.

— Да, нет. Худ, как жердь. Племянник это мой, — добавил Алексей Петрович. Сказал и поспешил вслед за капитан-командором и архиепископом.

Пока князь-воевода потчевал всех праздничным обедом, Ремизов подошел к Ивану Рябову.

— Мне бы с тобой Иван Ермолаевич, один на один поговорить.

Волны накатывали на берег. В небе, пикируя над водой, летали чайки, криком своим, оглушая окрестности. В нескольких метрах от воды на береге, покрытом крупной галькой, лежало бревно. Вот на нем-то и разместились капитан-командор и лоцман. Ремизов достал из-за пояса трубку и закурил. Молчал минут десять, пока Иван Рябов, не прервав молчание, спросил:

— Так зачем ты меня позвал Александр Селеверстович?

— Шведы идут к крепости, — молвил Ремизов.

— Так это не секрет, — тяжело вздохнув, молвил лоцман.

— Сильные они, а мы сам видишь, — капитан-командор показал рукой на форт, — еще не готовы. Нам бы посадить, их корабли на мель, что напротив крепости…

— Для этого тебе лоцман нужен, — перебил его Иван, — не сам же ты поведешь фрегат.

— Быстро смекаешь.

— А-то.

— Так вот нужен лоцман. Что согласится пойти на службу, — тут Александр Селеверстович на секунду замолчал, словно боясь обидеть помора, — временно, — добавил он, — шведам. А уж затем сам посадит корабли на мель.

— Где же ты найдешь такого? Ни один помор не пойдет на это.

— А если его попрошу я.

— Тебе нужно будет найти такие слова, чтобы убедить его Александр Селеверстович.

— Вот я и пытаюсь…

— Не ужели ты, Александр Селеверстович, хочешь, чтобы я был тем лоцманом.