Новая Земля

С палубы донесся отчаянный крик. Похоже, Али кричал, но я не уверен, может быть, одноглазый. Потом еще крик. И еще.

— Почему они орут, Иван Георгиевич?

— Скоро узнаем.

И снова в мегафон:

— На выходе требую соблюдать тишину. Это приказ. Неповиновение будет строго наказано.

И перестали орать. Дубинкой врезали по голове одному-другому, и тихо стало.

Еще через час трюм опустел. Осталась наша клетка единственная закрытая.

Мы ждали.

Обезьян пнул решетку:

— Открывай, начальник!

— Воды, воды дайте! И ношпы таблетку! — крикнул Махов.

И Обезьян:

— Забыл про нас, начальник?! Выпускай!

И другие орали примерно то же.

Полковник услышал:

— Выходить по одному. Руки за голову, голова вниз, смотреть вниз. Вас ждет горячее питание и прогулка.

— Слышали, не ори! У нас клетка закрыта!

— Клетку откройте!

Рексы не спешили спускаться в трюм, боялись засады.

— Лечь на пол и не шевелиться. У меня приказ: огонь без предупреждения!

Мы легли.

— Молча лежать, руки за спину, глаза закрыты!

На палубе посовещались, но в трюм не полезли.

— Выходить по одному. Неповиновение будет строго наказано. Шаг влево, шаг вправо считаю за побег, огонь открываю без предупреждения! Все поняли?!

И ему в ответ:

— Хули ты вопросы задаешь, начальник, ты молчать сказал, дубовый! Ты выбери — или молчать, или отвечать!

— У нас клетка закрыта!

— Воды дайте!

Обезьян ударил прутом по замку, сбил, открыл клетку.

— Вынуждают нарушать порядок. Я не хочу нарушать, а меня вынуждают.

Я думаю, он ждал, когда чичи уйдут, поэтому замок не ломал. Ну и мы все ждали того же, чего отрицать.

Обезьян пошел к лестнице. Он оказался не так прост, южный pithecos. Я ошибся, недооценил его.

— Начальник, не стреляй! По одному выходим! — И нам: — В очередь, господа. Соблюдаем порядок, не провоцируем.

Обезьян поднялся, и мы услышали окрик:

— Руки протянул!

— Да, начальник!

Мы с Сипой оказались в самом хвосте очереди.

— Ты чего-нибудь понимаешь, Иван Георгиевич?

Я много чего понимал и кое о чем догадывался, но Сипе ничего объяснять не стал. Скоро и без моих догадок будущее прояснится.

На палубе рексы защелкнули у меня на запястьях наручники — стальные, но с большими номерными бирками и с распоркой вместо цепи. И опять у них новая модель. Не с двухзвенной цепью, как обычно, и не литые в одно целое, как в Архангельске надевали, и не на петле. И руки сковали не за спиной, а впереди, но заставили держать на затылке, локти бабочкой. И ножные цепи надели, тоже с биркой. Я изучил наручники, думал, европейского образца, которые открываются стандартным ключом или согнутым стержнем от шариковой ручки, вы такие по фильмам знаете. Но эти наручники были Russian style — для каждой пары свой ключ.

Изучал наручники, а оглянуться забыл.

Оглянулся — и увидел землю: безжизненные диабазовые скалы, серые дресвяные и галечные холмы, грязный проталый снег на дне оврагов. Из высокой седловины сползал в море обессиленный трещинами ледник. Залив раздвигал берег узким корявым треугольником, в его устье отвесные горы сдвигались теснее, мешали ветрам разгуляться. А за спиной была — на поворот головы — бесконечная стылая вода. Я увидел щитовые бараки — один готовый полностью и два недостроенных еще: крыша не перекрыта, нет окон, дыры вместо дверей, возле укрытые пленкой поддоны, упакованные доски, щиты, пластиковая обшивка, рулоны утеплителя, связки пластиковых труб; возле бараков выгородка с летней кухней и скамейки, штабель ящиков и коробок под навесом, еще навес, две перевернутые вверх дном весельные лодки ядовито-розового цвета, растянутые на жердях сети.

Строители в ярких зеленых комбинезонах переносили к берегу сумки, рассаживались в катере. Их торопились увезти, потому что на берег уже высадили 200 полосатых, а это много для любого берега. Полосатые сидели под автоматами, руки над головой, на корточках, пятерками на выровненной площадке перед бараками.

— С трупами осторожнее! — крикнул полковник, и я отвлекся от происходящего на берегу.

В трюм парами спускались рексы, их полковник предупредил.

Почему «с трупами осторожнее», я не понял. Мой совет другой: с живыми осторожнее. Я думаю, полковник сказал «с трупами», а подразумевал живых полосатых, которые, возможно, прикинулись мертвыми и ждут не дождутся, когда смогут рексу воткнуть тупой прут наискось в горло.

Полковник заглянул в трюм, спустился на несколько ступенек.

— А трупов-то, трупов! Идешь ты пляшешь, мама дорогая!

На палубу вывели чича, который спрятался в клетке под матрасами и вместе со всеми не вышел. Ну или сознание потерял, тоже вполне может быть.

— Последний, товарищ полковник. Живых больше нет.

— 216 подняли, по списку — 239. Получается, у нас 23 трупа?

Рекс пихнул чича в спину:

— Этого посчитали, товарищ полковник?

— Ну, 22, какая разница. Многовато, тебе не кажется?

— Давайте перекличку устроим по списку или по карточкам. Если сомневаетесь.

— Ты лучше трупы посчитай. Вдруг еще кто-нибудь оживет.

— Не оживет никто, штыками проверяли.

Чич привык к свету, увидел берег.

— Июнь, блядь, а они в зиму привезли. Снег лежит, блядь, не тает. — И голос сорвал в крике: — Снег не тает! Лето, а у них снег не тает!

Рекс надел наручники и ножные цепи и только после ударил чича ногой в живот — как мяч бьют, удар сильный, а бутса вскользь уходит, ноге не больно, при таком ударе травма ноги исключена. Футболист, наверное, этот рекс, играет за сборную ФСИН.

— Ну, крикни еще.

Чич не то что кричать, дышать не мог. И стоять не мог, упал.

Эвакуированные с берега рабочие поднялись по трапу, прошли в пассажирский салон, матросы помогали им нести сумки.

Теперь у борта «Двинска» стояли 2 катера. На 1-й погрузились 40 рексов, на 2-й 20 рексов и 20 полосатых.

Высадка!

Кроме рексов и полосатых на палубе я увидел гражданских в меховых куртках. Среди них была женщина. Она свесилась через борт и фотографировала, как один за другим спускаются в катер полосатые. Лица сразу не увидел, но по фигуре вроде молодая. Это ее таинственный голос я слышал. Это она хотела похоронить нас на ледяном берегу, и полномочия у нее были.

Удивила меня нездешняя благость на лицах мужчин, и костюмы удивили под куртками, галстуки. Я без тапок на ледяном железе, а они в галстуках, затянуть бы потуже и вздернуть, и пусть висят, дергаются, язык на плечо, и пусть в глотки распахнутые им асуры и дэвы ссут, и пусть висят они так, пока Сипа в ад не попадет и новую пытку им не придумает.

Главным у гражданских был толстяк с подкожным жиром толщиной не менее 3 см и жировыми отложениями на животе толщиной не менее 10 см. Полковник обращался к нему уважительно, происходящее разъяснял, но по большей части междометиями, вводными предложениями и жестами, все военные мычат и руками машут, когда материться нельзя. Возле вертелся переводчик, дополнял разъяснения полковника отсебятиной. И двое благостных — вот самое необычное — снимали высадку на видеокамеры.

Женщина выпрямилась, и я увидел ее лицо — молодое, доброе.

Толстяк наклонился к женщине: — Marta, workers say there's a lot of lemmings gnawing through the packing. Neither foil, nor plastic stop them. Why haven't you thought of the lemmings? You want to say, I am the one who should have thought? [8]Она ответила, но я не услышал. Ее зовут Марта. По-русски — Марфа. Это арамейское имя. Кажется, в переводе «владычица».

А лемминги — похожие на хомячков полярные грызуны. За год лемминг съедает около 50 кг всего, что отыщет: мхи, лишайники, карликовые всякие березки, мусор с помоек тоже съедает, тряпки, бумагу и пакеты, изобретенные «TetraPac». Кормится лемминг целый день и ничем другим не занимается. Раз в 10–12 лет их становится очень много, выражаясь научным языком, популяция даёт вспышку. Но в Арктике особо не обожрешься, не амазонские джунгли, и лемминги мечутся по тундре, поедают ядовитые растения и нападают на крупных животных и даже на людей. Огромные стада леммингов скапливаются на берегах рек и озер, они не могут их перейти, но не могут и остановиться. И тогда лемминги совершают массовое самоубийство — бросаются в воду и тонут. Еще я знаю, что на брокерском сленге «леммингами» называют игроков, которые скупают акции на перегретом рынке или в таком же безумии себе в убыток продают акции после обвала. Дрянной зверек, неблагородный, жорный. Думаю, если положить труп в тундре и поблизости окажутся лемминги, саркофаги, силфы и кожееды могут отдыхать, ни единой жилки им не достанется. Интересно было бы поговорить о леммингах с Лешей Паштетом.