Люди войны (ЛП)

Раздался тихий звонок, и Капустин, извинившись, потянулся в карман за мобильным. Это был Волков с отчетом о проверке списков личного состава. Инспектор внимательно его выслушал, его глаза потемнели, и он ответил, что займется этим вопросом завтра.

— Прости меня, друг мой, но это был мой волк, который опять начал гонять овец. Повреждения, полученные «Кировом» привели к человеческим жертвам. Тридцать шесть погибших.

— Какой позор, — сказал Каменский.

— Более того. Теперь это настоящая загадка. Мы получили список погибших, но когда соотнесли его со списком экипажа корабля, то не нашли ни одного из них. Тогда мы отправили запрос в Москву. Они не имеют никаких сведений об этих людях — не только в компьютерах, даже на бумажных носителях. Никаких служебных записей, никаких приказов, ничего вообще. Мы проверили каждую систему и каждую старую пыльную папку в городе. Корабельный врач «Кирова», этот Золкин, вручил Волкову список погибших из тридцати шести имен, а флот не имеет никаких сведений о том, что эти люди вообще когда-либо существовали!

— Невозможно. Значит, этот список был сфальсифицирован.

— Да, Павел, но зачем? Почему? Что они творят? Я генеральный инспектор российского флота! Неужели они думали, что могли передать мне подобный список, который я не проверю? Это что, какая-то нелепая шутка? Тогда мне не смешно — ни вот столько!

Мобильный телефон Капустина снова потребовал быть услышанным. Он нахмурился, будучи явно расстроен.

— Да. Что на этот раз?… Что? Когда?… Это проверено? Понял. Хорошо, буду, как только смогу.

Он посмотрел на тарелку с супом, а затем в лицо своему старому другу. На этот раз в его взгляде читались усталость и расстройство.

— Произошел вооруженный инцидент у островов Дяоюйдао. Китайцы и японцы, наконец, сцепились. Началось, Павел, и одному богу ведомо, когда и чем все это закончится.

ГЛАВА 17

Капустин и Каменский были не единственными, кому пришлось прервать ужин в тот вечер. Адмирал Вольский получил то же сообщение, спешно взяв машину, чтобы отбыть в штаб флота в Фокино. Карпову и Федорову было приказано немедленно явиться на корабль.

Вольский выглянул в окно, глядя на двоих своих офицеров и задался вопросом, увидит ли он их когда-либо снова.

— Карпов, — сказал он, жестом поманив капитана к кабине. — Приведите корабль в готовность. Пусть Быко делает все, что может, в особенности с пробоиной.

— Не беспокойтесь, товарищ адмирал. Люди Быко работали в воде всю неделю. Также они завершили перезарядку пусковых сегодня после полудня. Капустин переписал все серийные номера ракет.

— Да, хорошо. Мы оба знаем, что происходит. Мы, возможно, заткнули дыру в плотине, пощадив американскую подлодку, но теперь, похоже, вода перехлынула через нее. Помните, что вы действующий командир крейсера «Киров». Не позволяйте Капустину и Волкову мешать вам. И еще одно… Федоров. Слушайте его, капитан. Внимательно слушайте. На этот раз он ваш старпом, и кораблем командуете вы, но не забывайте те времена, когда это было не так. Сохраняйте тот же ум и то же сердце, что благополучно доставили нас домой. Делайте то, что должны, но мы оба понимаем, что на кону стоит больше, чем судьба корабля, большее, чем наши собственные жизни. Мы единственные, Карпов, кто знает, что происходит, и судьба никогда не простит нас, если мы подведем ее.

— Федоров будет находится рядом, товарищ адмирал, и мы сделаем все, от нас зависящее, чтобы не допустить будущего, которому мы стали свидетелями. Обещаю.

— Я верю в вас обоих, — сказал Вольский. — И вот еще что… — Адмирал вынул командный ключ, снял его и медленно протянул Карпову. Их взгляды встретились с тысячами несказанных слов. Затем Вольский кивнул, отдавая честь крепкой рукой, на что Карпов ответил прощальной улыбкой. Затем капитан развернулся и направился к причалу, к которого виднелся темный угрожающий силуэт самого мощного надводного корабля в мире, тихо стоящего на якоре. Адмирал посмотрел капитану вслед, затем на корабль. Антенна комплекса «Флаг» на передней надстройке все еще отсутствовала, хотя на кормовой уже была установлена новая антенна РЛС «Фрегат», спокойно вращавшаяся в ночи.

Ветер трепал края серого листа брезента, до сих пор прикрывающего почерневшие остатки кормового мостика. Единственный Ка-40 тихо стоял на кормовой площадке. Адмирал бросил взгляд на Ка-40, подумав воспользоваться им, но затем решил, что не стоит. Ему нужно будет о многом подумать прежде, чем снова увидеться с Абрамовым. Были и другие новости, сидевшие глубоко у него в голове, которые он не смог обдумать за китайской едой и даже за дискуссией с Карповым и Федоровым.

Добрынин позвонил ему как раз перед закатом, доложив о странном инциденте с исчезновением члена экипажа, Маркова. Что-то в этом сообщении пробило Вольского на дрожь, но он знал не достаточно, чтобы обсуждать это с другими. Вместо этого он приказал Добрынину выставить у испытательного стенда двоих морских пехотинцев и никого к нему не подпускать, пока стержень №25 не будет безопасно извлечен и помещен и контейнер радиационной защиты.

Он уселся на переднее сидение и приказал водителю ехать в Фокино. Им предстояло преодолеть около восьмидесяти километров по идущему вдоль побережья шоссе, но, вероятно, это все равно окажется быстрее, чем пересекать залив Петра Великого на вертолете. По дороге он связался со штабом флота и запросил адмирала Абрамова.

— Товарищ адмирал? Добрый вечер. Мы пытались связаться с вами. Я вынужден сообщить, что адмирал Абрамов госпитализирован с сердечным приступом. В данный момент он находится в госпитале флота.

Новость потрясла Вольского, даже при том, что не была неожиданной. Здоровье Абрамова ухудшалось весь последний год, и Вольский знал, что должен был принять его должность, принять ответственность за все операции Тихоокеанского флота — ношу, которую бедняга Абрамов уже не мог нести.

Это случилось незадолго до того, как машина обогнула северный край залива, пройдя деревни Штоково и Романовка, и направилась на юг к Фокино. Вскоре он увидел высокую мачту приемопередающей станции Тихоокеанского флота, подмигивающую ночными маяками с высокого холма к юго-востоку от города. Он подумал, что будет немного парадоксально увидеть один из четырех крейсеров изначального проекта 1144 «Адмирал Лазарев», все еще стоявший «в консервации» в бухте перед зданием штаба флота. Было запланировано, что он снова будет введен в строй, но средства так и не были найдены, а на деле некоторые из его внутренних частей были использованы для постройки нового «Кирова». Сейчас этот стремительный крепкий корпус был лишь ржавеющей пустой оболочкой корабля.

Двадцать минут спустя он оказался в здании штаба флота, ощущая нарастающую напряженность по поведению офицеров штаба и адъютантов, и понял, что ночь будет долгой. Но наступит ли когда-либо рассвет, подумал он?

Начальник штаба тепло поприветствовал его. Андрей Таланов был крепким и компетентным темноволосым человеком в возрасте под пятьдесят, с острым взглядом и хорошей головой на плечах.

— Здравствуйте, товарищ адмирал. Мы получили приказы из Москву, касательно как ситуации в тихоокеанском регионе, так и состояния адмирала Абрамова.

— Как адмирал?

— Еще неизвестно, товарищ адмирал, он все еще в реанимации. — Таланов вручил Вольскому простую распечатку сообщения, смысл которого он понял, едва взглянув на нее. «Срочно. Адмирал флота Вольский Леонид назначается командующим Краснознаменным Тихоокеанский флотом…»

Итак, подумал он про себя, я выбрался со сковороды Капустина, как только прочитаю это сообщение. Да, из огня, да в полымя. Он сложил распечатку и торжественно посмотрел на своего нового начальника штаба.

— Я ожидаю, что у вас найдется, что мне рассказать, капитан Таланов, и, разумеется, что у вас в этом здании есть буфет с хорошим чаем.

— Так точно, товарищ адмирал.

— Очень хорошо. Тогда приступим. Я так полагаю, вы намерены ввести меня в курс ситуации между Китаем и Японией.