Одиссея "Варяга"

       Хотя только ли? Нет... Вот оно еще что... Да, любезный мой вице-адмирал. Вы теперь уж ТОЧНО поведете Российский Флот в Токийский залив. Не крейсер, не отряд, не эскадру. ФЛОТ. Артурцы пришли - все, Рубикон перейден. Орлы, стало быть на плечи давят? Так Вы плечики-то мочалочкой потрите получше... Вот так. Чтоб завтра не обос...ся перед всем миром, как это Вы у Шантунга чуть не проделали.

       Петровичу вспомнился весь тот ужас минутного бессильного отчаяния, когда адмирал Того воспользовавшись потерей управления на нашей эскадре после гибели Чухнина, одним удачным маневром чуть было не решил исход дела в свою пользу. Вспомнилось и отупляющее ощущение исподволь подкрадывающейся безысходности, которое он испытал наблюдая в бинокль с кормового мостика "Громобоя" за тем, как медленно и неотвротимо настигали его побитый отряд японские броненосцы. Как ждали все того рокового снаряда, который заставит концевого "Ослябю" сбавить ход, и тогда... Но тогда была надежда. Что успеет Макаров и все исправит. Теперь же никто не придет и никто не исправит, если что...

       - Нда... Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Флотоводец фигов, блин...

       Приступ самокопания дал свои плоды. До Петровича, наконец, дошло: это настигла его, и разом вдруг безжалостно опустилась на плечи тяжким крестом ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Только сейчас он понял со всей холодной очевидностью, что форумные игрища и мозговые штурмы ТОЙ, беззаботной и безответственной, в сущности, жизни, бесповоротно и навсегда остались позади. Незаметной и тихой жизни, где "не был, не замечен, не привлекался", где всегда был кто-то, кто решал за тебя... И вот: все. Чуда не будет. Забившаяся после боя у Чемульпо куда то в дальний закуток подсознания надежда на возвращение в 21 век умерла окончательно...

       И осталась война. Его война...

       - Но мы же их уже раскатали... Факт. По полной раскатали!

       Раскатали? Но почему тогда такими далекими и незначительными стали вдруг все эскадренные и прочие баталии ушедшего года? Даже величайшая морская битва новейшей истории - Шантунг...

       Не потому ли, что именно сейчас российскому флоту под ЕГО командованием предстоит исполнить то, ради чего он собственно и создавался. Впереди не просто очередной бой. Впереди решительный акт международной политики. Большой политики. Когда от одного твоего верного или неверного движения может зависеть добьется или нет твоя страна необходимых ей итогов войны, а не выигрыша одного или нескольких сражений. Вот что сейчас так тяжко давит на плечи. Это та ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ФЛОТА, которую очень хорошо прочувствовал гениальный лорд Горацио Нельсон. И полноты которой, увы, не хватало величайшему из наших флотоводцев, Федору Федоровичу Ушакову... Чего стоило одно учреждение независимой республики на Ионических островах? Ушакову - карьеры. А России?

       Увы, со времен Петра Великого мало кто из русских адмиралов задумывался о том, что флот - это важнейший инструмент внешней политики государства. Его самая длинная и быстрая вооруженная рука. Не осознавали этого и многие представители правящей верхушки, уповая на нашу мнимую континентальность. И предстоящее сражение с ними будет куда как страшнее Шантунга...

       Но все это будет позже. Если доживем. Проблемы нужно решать по мере поступления, поэтому сейчас на повестке дня один вопрос - окончательный расчет с Микадо. Или мы ставим точку в войне на наших условиях здесь и сейчас... Или все усилия, все жертвы, все страдания, вся кровь как песок сквозь пальцы утекут в никуда...

       Да и то сказать... Тяжко ему! Цаца какая... Петровичу неожиданно вспомнилась фраза и выражение лица незабвенной Алисы Бруновны из "Служебного романа", и он тихо рассмеялся... Однако, он ведь не один плечи и голову подставляет! Наместник, когда благословлял, отдавая приказ на операцию, ответственность на себя не меньшую, чай, взвалил. Чего бы проще: дело сделано. Флот неприятельский у Шантунга утоплен. Пусть ведомство Остен-Сакена все до конца доводит. Но нет. По другому решил адмирал Алексеев. Оглушенную гадину нужно добить. Покуда заступники-реаниматоры со всех сторон не набежали...

       А все вокруг? Моряки, армейцы? Разве они, каждый на своем месте, не ощущают своей меры ответственности? Петровичу вдруг припомнился пожилой боцман флагманского броненосца Саем с его громогласным "Веди! Не выдадим!", подхваченным всем строем команды и офицерами "Орла". А им ведь многим впервые в бой... Нет. Такие не выдадут... И вдруг спокойно и тепло стало на сердце... Значит, все правильно. Все как должно...

       Только бы молодой по дурному голову не подставлял. Выдрать бы его за то художество у Осаки нужно, а не Георгия перед строем вручать, как Беклемишев. Хотя, с другой стороны, все справедливо, конечно. Если бы они на своих трех газолинках не бросились снимать команду с торпедированного брандера-прорывателя, многие бы погибли на нем. Японцы то уже пристрелялись с берега... Мичмана, мичмана... Ну, какая ж вы шпана! А нам что остается? Когда полтинник откорячился? Нам остается завидовать... Эх, добраться бы как-нибудь до вадикова папашки, что мне двадцать лет ни за что, ни про что списал...

       От дальнейших размышлений о судьбах мира, России, флота и себя любимого, Руднева оторвал негромкий стук в дверь и настороженный голос вестового:

       - Ваше высокоблагородие, Всеволод Федорович? Все ли хорошо у Вас? Хоть голос подайте, час ведь уже... С мостика передать велели: подходим, скоро на якорь становиться будут...

       - Все в порядке, Тихон! Прости, пригрелся... Пропарил старые косточки. Выхожу уже! Наверх передай: буду через десять минут. Давай, скоренько!

       Снаружи до ушей собравшихся доносился приглушенный шум, топот, скрип талей и блоков, выкрики. Угольный аврал. Ничего не поделаешь. Приходится мириться. Времени в обрез...

       В адмиральском салоне "Орла" было тесно. Если учесть, что кроме командующего флотом и его штабных офицеров здесь находились командиры всех отрядов и кораблей флота, а так же командующий десантного корпуса генерал-лейтенант Щербачев с начальником его штаба Великим князем Михаилом Александровичем и командирами почти всех высаживающихся подразделений, удивляться этому не приходилось.

       Поблагодарив всех собравшихся за почти безукоризненное выполнение первой части операции, Руднев без паузы перешел к тому, что предстояло впереди собравшимся у маленького вулканического островка в ста семидесяти милях от Ураги российским морским и армейским офицерам, и их многочисленным подчиненным в ближайшем будущем:

       - ...Поэтому, господа, расклад получается следующий. Японцы ждали нас у корейских портов неделю назад. Дня два-три продолжали ждать по инерции. Егорьев с Витгефтом их еще поворошить должны у Пусана, но что и как у них вышло - информации у нас нет. Поэтому исхожу из худшего. Сейчас, и я в этом уверен почти наверняка, японцы уже сопоставили два очевидных факта: все наличные силы ТОФа и ГЭКа в море, а атаки и высадки в Корее все нет. Следовательно, цель у русских иная. Что же это? Цусима? Нет, она рядом, уже началось бы. Нагасаки? Тот же почти расклад, ну сутки еще максимум...

       То, что Вы, Карл Петрович, этот американский пароход потопили, - Руднев с улыбкой кивнул Иессену, - правильно сделали. Контрабанда, какая ни какая, во-первых, да и соглядатаи нам случайные были не нужны, во-вторых. Вы на угольном транспорте их разместили? Хорошо. Потерпят янки, не кисейные барышни. Перед нашим уходом на немецкий рефрижератор передайте их, я взглянул мельком - тот, что покрупнее, там кают хватает. Пусть до первого нейтрального порта на своем маршруте их доставят.

       А вот то, что пакетбот этот, неопознанный, от балтийцев удрал, это, господа, плохо. Где, говорите, он на вас вышел, Петр Иосифович?