Пилот штрафной эскадрильи

– А не пошел бы ты… – и Антон загнул такого матюга, что Михаил поразился услышанному. До этого он не сомневался, что слышал и знал все матерные слова.

– Похоже, и в самом деле русские, – присвистнул невидимый пулеметчик в кустарнике.

От кустарника поднялись две фигуры в белых маскхалатах. Один держал в руках ППШ [15], а второй – ручной пулемет Дегтярева. Тот, кто стоял ближе, махнул рукой – давай, мол, сюда!

Михаил с Антоном переглянулись. Черт его знает, вроде по-русски чисто говорят, и оружие советское.

– Держи пистолет в руке. Попробуют оружие в нашу сторону направить – сразу стреляй и падай, чтобы ответной очередью не срезало, – предупредил Михаил Антона, поднимаясь в рост.

Пилоты медленно направились к бойцам. Да, собственно, быстро и не получилось бы – ноги вязли в снегу, местами снег доходил до середины бедер.

Они встали друг против друга.

– Документики бы ваши посмотреть, товарищи летчики, – попросил усатый, державший ППШ.

– Тогда и вы свои предъявите.

– Нету у нас: сдали в штаб перед выброской.

– Тогда и мы показывать не будем, вы – не комендантский патруль.

Усатый было дернулся что-то возразить, как его тронул за рукав боец с пулеметом:

– Хватит собачиться, не видишь – наши это. Немцы так материться не могут.

Летчики убрали пистолеты в кобуры.

– А вы все же кто будете? Из десанта? – спросил Михаил.

– Откуда про десант знаешь? – насторожился усатый боец.

– Так мы же и прикрывали ваши транспортники от немецких истребителей.

– Десантники, – подтвердил усатый, – только сбросили нас хреново. Высота большая, ветром группу раскидало, а некоторые самолеты вообще чуть ли не на немецкую передовую бойцов десантировали. Так немцы стрелять по бойцам еще в воздухе начали. Многих посекли. Нас вот сюда занесло.

– Чего дальше делать будем? – задал риторический вопрос боец с РПД.

– Насколько я понимаю, у нас только два варианта. Или идти на соединение со своими подо Ржев, или искать бойцов сто восемьдесят пятой или триста восемьдесят первой стрелковой дивизии и с ними прорываться к своим.

– Думаешь, мы уже в «колечке»?

– А ты послушай – где громыхает?

Оба десантника скинули назад капюшоны, сняли шапки, прислушались. Глухая пушечная канонада доносилась как раз со стороны Ржева. До него всего-то километров десять оставалось.

– Похоже на то. Летуны, как вас звать-величать?

– Младший лейтенант Борисов.

– Старшина Переверзев.

– Старшина Жмых, командир взвода четвертого батальона двести четвертой воздушно-десантной бригады первого воздушно-десантного корпуса, – совсем официально представился воин с ППШ.

– Сержант Лопырин Сергей, командир отделения.

– Одни начальники собрались, подчиненных нет, – пошутил Антон.

– Будут, коли живы останемся.

– В любом воинском подразделении командир должен быть, – заявил Жмых.

– Вот и будь им, – предложил Михаил, – а мы летчики и в пехотных делах не сильны.

Старшина удовлетворенно кивнул. Наверное, в душе он побаивался слегка, что младший лейтенант по праву старшего по званию сам захочет командовать группой.

Но Михаил рассудил здраво. Десантников учат действовать в тылу, воевать в отрыве от своих войск и выживать в условиях, когда у других уже опускаются руки. Что для других видов войск – пехоты, артиллерии – является ситуацией необычной, парализующей, каким может быть окружение, то для десантника – ожидаемое событие. Их учат воевать в стане врагов, не надеясь на поддержку танков, артиллерии, авиации.

– Тогда слушай мою команду, – разрядил тишину старшина Жмых. – Выдвигаемся в направлении Ржева. В передовом дозоре – сержант Лопырин, за ним, на дистанции полсотни шагов, – пилоты. Замыкаю колонну я. Вопросы?

– Почему так далеко от сержанта идти будем? – не удержался от вопроса Антон.

– Чтобы при неожиданном столкновении с неприятелем одной очередью всех не срезало, – снисходительно пояснил старшина. Чего с них взять – с летчиков этих, они ведь даже не знают самых простых вещей, понятных любому пехотинцу. – А дальше будем по ситуации решать. Или присоединимся к подразделениям двадцать девятой армии, или к своим выйдем. Начать движение! – скомандовал Жмых.

Похоже, старшина любил порядок в воинской службе и командиром был строгим.

– Не хотел бы я служить в его взводе, – прошептал Михаилу Антон.

«Ага, – подумал Михаил, – это тебе не летная вольница. В авиаполках ходить строем толком не умеют, летное поле – не плац. А с другой стороны посмотреть – у командира-раздолбая и потери в подразделении выше. Так что неизвестно, как лучше».

Первым двинулся сержант, потом – пилоты; отстав на полста шагов за ними, замыкал группу Жмых. «А что, группа вполне боевая, – подумал Михаил. – Оружие бы еще нам посерьезнее, с ТТ много не повоюешь. Да и поесть бы еще не мешало. Завтракали утречком, так ведь тот чай и бутерброд с маслом давно переварились». Но у десантников вещмешков не было, так что рассчитывать на харчи в скором времени не стоило.

Тяжелее всех приходилось Лопырину. Он и дорогу торил в снегу, и наблюдение вел, как передовой дозор. Пилотам идти было легче: пулемет плечи не оттягивает, да и идут по готовым следам.

Они прошли около километра, когда Лопырин вдруг остановился и поднял руку. Пилоты замерли и попа́дали в снег. К ним подполз старшина.

– Чего тут у вас? – прошептал он.

– Сержант рукой знак опасности подал.

– Сейчас проверим.

Старшина ужом уполз вперед.

– Как бульдозер! Гляди, какая траншея позади него, – фыркнул Антон.

– После тебя, Антон, не меньше будет.

Послышался разговор, потом старшина и сержант встали. Жмых махнул рукой, подзывая пилотов.

– На передовой дозор наших вышли, – пояснил он подошедшим пилотам.

Рядом со старшиной и сержантом стоял боец в маскировочном белом костюме, как у десантников.

– Веди к командиру, – распорядился Жмых.

Шли по хрусткому насту метров двести, спустились в овраг – собственно, скорее съехали по склону на пятой точке.

Старшина подошел к одному из бойцов, вскинул руку к виску:

– Товарищ старший лейтенант! Старшина Жмых и сержант Лопырин прибыли в ваше распоряжение! С нами – еще два летчика.

– Вольно, старшина! Где остальные люди твоего взвода?

– Ветром раскидало после выброски. Ждали мы их, но никто к месту сбора не вышел. Полагаю, поодиночке пробиваться будут.

– Плохо! Пилоты, ко мне!

Летчики подошли, представились.

– Я – старший лейтенант Белоцерковский, командир четвертого батальона двести четвертой десантной бригады. Попрошу ваши документы.

Пилоты предъявили.

Белоцерковский бегло просмотрел их, вернул.

– Временно, до выхода к своим, переходите в мое подчинение. Коли вышли на старшину Жмыха, под его командованием и будете.

Пилоты отошли от старлея, окинули взглядом овраг. Был он невелик, но глубок. Все бойцы были в белой маскировочной одежде, лишь пилоты выделялись темно-синим летным обмундированием да пистолетами. У десантников вооружение было посерьезнее: у всех автоматы, у многих – ручные пулеметы.

Из оврага по приказу Белоцерковского ушел дозор – поднялся по склону и исчез за гребнем, потом повзводно – другие десантники. Много их было – бойцов двести. Белыми призраками они уходили от оврага, теряясь на фоне снега буквально через полсотни метров. В конце с группой Жмыха пошли пилоты, за ними – арьергард.

Через пару километров остановились и залегли у какой-то деревушки. Старлей долго наблюдал за ней в бинокль, потом к деревне перебежками направилась разведка из трех десантников. Вернувшись, доложили: «В деревне немцы – около роты пехоты. Тяжелого вооружения нет».

Командир батальона вызвал взводных и отдал распоряжение. Повзводно десантники уходили в обход деревни, беря ее в кольцо. Все передвижения – ползком.

Прошло полчаса, час… Внезапно на другом конце деревни вспыхнула стрельба.