Рассказы по циклам и не очень (СИ)

 Цель проезжала в коляске рядом с полицейским, когда он выхватил оружие, подскочил поближе и нанес удар. Неудачно, клинок соскользнул по полям серого котелка и слегка задел лоб. Шляпа упала с головы, тут же один из рикш подскочил и толкнул носителя. Впрочем, тот все равно успел нанести второй удар саблей, который, к несчастью, тоже получился скользящим. Раненый человек вывалился из коляски и бросился бежать, его спутник ударил нападавшего бамбуковой тростью по затылку, но повалить на землю не смог. Однако носитель на какое-то мгновение замешкался, короткого мгновения хватило для рикш, которые вырвали саблю из его рук, повалили и ударили по спине.

 Покушение сорвалось.

 В лаборатории Петр Петрович с тревогой наблюдал за все учащающейся пульсацией кристалла. По мере того, как стены комнаты все гуще оказывались окрашены в густо-алые тона, его все больше снедала тревога. Профессор успешно скрывал от ученика свои сомнения, но теперь был вынужден признать - попытка здорово попахивала авантюрой. Совершенно недопустимой в его возрасте и даже опасной. Но так хотелось не допустить кошмара...

 Ведь если бы Цуда Сандзо сумел убить цесаревича Николая, многих бед можно было бы избежать. Михаил бы наверняка не допустил того кровопролития, которым окончилось правление его брата. Поэтому, обнаружив удивительные свойства странного предмета, принесенного знакомым археологом на экспертизу, немедленно попытался реализовать старую идею. Прежде она казалась ему глупой мечтой, однако перст провидения позволил ей осуществиться. Иначе как божьим попустительством ведь такое не назовешь?

 Углубившись в свои мысли, профессор не заметил, как вспышки слились в ровное яркое сияние. Взрыва, поглотившего лабораторию и приведшего в полное недоумение экспертов-криминалистов, он не почувствовал.

 Таинственного кристалла на месте происшествия не обнаружили.

 Ваня безуспешно пытался вернуться в свое тело. Раз за разом он пытался уцепиться за тонкую нить, ведущую к месту постоянного обитания его сознания, до тех пор, пока силы не оставили его. Что делать дальше, бывший ассистент профессора не знал, и просто висел в отливающей багровым темноте.

 Находиться здесь ему предстояло долго....

История Фролыча 

 - Ты понимаешь, какое это ЧП? Своим мозгом с тремя высшими образованиями понимаешь?

 Генерал смотрел на улыбающегося подчиненного и наливался дурной кровью. Майор Панкратов себя ценил высоко, дела расследовал быстро, имел дерзость высказывать начальству правду в глаза. Правда, кое-какое чувство самосохранения у него все-таки наличествовало, из-за чего сейчас он придержал язык за зубами и не стал озвучивать свои мысли.

 А думал майор сразу о нескольких вещах. Вид брызжущего слюной генерала напомнил ему теорию какого-то философа, утверждавшего, что в природе все повторяется. Вот, например, орет Игорь Павлович, кровь к лицу приливает, морда краснеет. Толстоват генерал, скажем прямо. Галстук на груди параллельно полу не лежит, но и не болтается, есть галстуку на что опереться. И вид у генерала становится смешным до необычайности, нелепым, как у персонажа мультика. Ну не удержать Панкратову улыбку, губы сами собой в стороны расплываются.

 Видит такое дело начальство, чувствует, что не доходит до майора вся величина начальственного гнева. И начинает орать громче, сильнее, с использованием новых языковых изысков.

 Морда краснеет еще больше....

 Замкнутый круг, однако.

 Хорошо еще, что улыбку Панкратова относит Игорь Павлович не на свой счет. И это - вторая мысль. Ибо с утра звонили генералу из заоблачных аж кремлевских высот и грозили порвать очко на мелкие-мелкие кусочки, если он, бездарь такая, не в силах обеспечить безопасность первых лиц государства на вверенной ему территории. А как тут обеспечишь, если Сергей Иванович Панкратов, орденоносец и лучший спец отдела, ржет как сивый мерин?

 Не отражайся качество следствия на устойчивости генеральского кресла и не завись его повышение (возможное, всего лишь возможное!) напрямую от отношения высоких столичных гостей, Игорь Павлович и сам бы посмеялся. Со стороны дело казалось высосанным из пальца. Как известно, Московский проспект - самая удобная трасса от аэропорта до центра города. Естественно, все правительственные делегации едут именно по ней. Значит, минимум раз в сутки проспект перекрывается дядьками с полосатыми палками, движение замирает, и по опустевшему шоссе с комфортом мчатся куда-то опаздывающие "слуги народа". То есть "демократически избранные представители народа", так теперь правильно говорить. До недавнего времени мчались.

 Первый случай произошел месяц назад. Машина депутата Коваленко проколола колесо, вильнула, наехала на поребрик и встала. Пришлось депутату пересаживаться в машину охраны.

 Ладно, бывает.

 На следующий день заглох "Роллс-Ройс" замминистра финансов, причем, отчего он заглох, не смогли догадаться даже в правительственном гараже. Поменяли почти всю начинку, прежде чем автомобиль завелся.

 Короче говоря, с тех пор ездить с конвоем и мигалками по Московскому стало опасно. Ежедневно случалось от одного до трех происшествий, причем исключительно с машинами чиновников. Как, отчего - непонятно. Приходилось ехать в объезд, что нравилось далеко не всем. Улицы-то в городе не идеальные, кроме того, легче перекрыть одну длинную трассу, чем десяток маленьких. Да и вообще... Трупов не было, всего три водителей пострадали от внезапно сработавших подушек, но что будет дальше? В цепь невероятных совпадений верилось слабо, все-таки, месяц - это слишком долго.

 Проблема собственной безопасности у отечественной элиты в списке приоритетов занимала первое место. Всегда.

 - Короче, Сережа, вот что я тебе скажу - генерал схватился за сердце, жадно выпил стакан воды и нацелил толстый палец на майора. - Разберись с этой херней. Иначе когда меня уйдут, тебя я с собой прихвачу. Свободен.

 Панкратов сразу обратил внимание на интересный факт. Все аварии происходили на строго ограниченном отрезке дороги - от метро "Фрунзенская" до станции "Электросила". Временные рамки отличались расплывчатостью, машины ломались утром, днем и вечером без системы. Наружка клялась, что ничего подозрительного не заметили, никаких посторонних лиц вблизи кортежей не замечали, техническое состояние парка автомобилей приближалось к идеалу. Техотдел уверен в "чистоте" участка, как-никак, ради проверки домов, уличных покрытий, квартир и прочих помещений на предмет нестандартной аппаратуры специалистов собирали со всей страны.

 Пришлось сажать отдел за компьютеры. Дело дохлое, записи камер с маршрута следования просматривались уже не один раз и ничего не обнаружили. На всякий случай проверили всех, от торговки мороженым до последнего бомжа. Даже местный сумасшедший удостоился особого внимания комиссии, признавшей его неизлечимым, но безопасным. Вот, кстати сказать, и он сам, руками размахивает, смеется.

 - Радость у человека, - позавидовал психу практикант Миша - а нам работай.

 - А чего он радуется-то?

 - Захарий Фролович Иванов, коммунист, еще в Первой Конной сыном полка ходил и белых рубал. Серьезно говорю, на него целое досье есть. Жизнь у мужика - закачаешься, во всех заварухах участвовал, в лагерях трижды сидел. При Брежневе ему шизофрению поставили за слишком длинный язык, при Горбачеве выпустили, но, видать, что-то в башке помутилось. Вот с тех пор бродит по улицам, ругает власть. С тех пор, как катастрофы начались, каждый день на проспект приходит, как на пост. Машина еб... в смысле, сломается, старикашка покричит, примет дозу, и снова ждет.

 Если смех продлевает жизнь, то Захарий Фролович имел все шансы жить вечно. На экране тщедушное стариковское тельце сотрясалось от хохота, причем дед умудрялся выкрикивать неслышимые, но безусловно обидные пожелания окружившей место происшествия охране. Наконец весельчака увели.