Гитлер в Москве

— Если все действительно обстоит так как здесь сказано, то особых трудностей у нас возникнуть не должно, — подвел он итог и посмотрел на своего непосредственного начальника, — контрразведки как таковой нет, да и не будем мы соваться туда, где она работает. Наша задача сбор старых для них и никому не нужных там технологий и научных знаний.

— Кого возьмете с собой? — коротко спросил Канарис.

— Рихарда Вайнера.

— Но он еще молод, ему всего двадцать пять.

— Зато он отлично знает русский язык, хорошо разбирается в технике, а самое главное — он прирожденный разведчик. У него есть чутье как и где раздобыть нужную информацию. Если хотите, то он моя смена.

— Вам рано еще уходить на покой, — заметил шеф Абвера, — и вас не смущает место вашего задания. Одно дело другая страна, а вот другой мир, в такое я сам до конца не верю.

— Так вот перед вами доказательство, — Ланге показал рукой на компьютер, стоящий перед ним, — есть факты, а верю или не верю — это лучше оставить философам. Для меня это просто командировка в другую страну. Меня больше волнует команда. Которую взялся набрать Мюллер. Ничего не хочу сказать плохого о его компетентности. Но разведка и политический сыск совершенно разные вещи.

— Здесь мы ничего не можем поделать, — развел руками Канарис, — он сейчас стал вторым человеком в Рейхе после фюрера.

— Тогда не будем больше затрагивать эту тему.

— Идемте знакомиться с остальными, — пригласил начальник Абвера и они вышли из кабинета.

Карл Майнер находился в последнее время в отличном настроении. Он только что закончил Берлинский университет, или как его тогда именовали Высшей технической школой, и уже получил приглашение на работу в «Messerschmitt AG». Он любил самолеты с раннего детства, сделал несколько моделей, когда был в подростковом возрасте, прилежно учился, и вот сейчас исполнилась его мечта, совсем. скоро он будет авиаконструктором. Он уже паковал вещи для поездки в Аугсбург, где ему предстояло работать, когда в дверь снимаемой им квартиры позвонили. Он открыл и с удивлением посмотрел на двоих людей в черной форме.

— Карл Майнер? — скорее утверждая, чем спрашивая спросил один из них, второй показал удостоверение Гестапо.

— Да, это я, а в чем собственно дело? — удивился будущий авиаконструктор.

— Вам придется проехать с нами, — спокойно сообщил первый.

— Я арестован? — пытаясь скрыть волнение холодно спросил Карл.

— Нет, просто с вами хотят поговорить. Но отказаться вы не можете, у нас на это есть прямой приказ.

— Хорошо, мне ничего не остается как подчиниться, — буркнул Майнер и сел в машину. Ехали они не долго и остановились у охраняемого здания, на окраине Берлина. Очень серьезно охраняемом, отметил про себя Карл. Они прошли два поста, где его сопровождающие предъявили свои удостоверения. Потом поднялись по лестнице. А вот на третьем посту уже перед входом на этаж, его обыскали и проводили до дверей кабинета. А с поста кому-то позвонили сообщив «Первый здесь». И получив ответ, жестом пригласили войти. Карл был настолько растерян, что не нашел ничего лучшего как постучаться.

— Входите, не заперто, — в чувстве юмора «папаше Мюллеру» отказать было нельзя. Карл потянул на себя массивную дверь и вошел. Он со страхом и почтением уставился на самого шефа гестапо, а потом придя в себя выкинул руку в приветствии.

— Хайль Гитлер!

— Хайль! — несколько лениво ответил Мюллер, — присаживайтесь герр Майнер. Молодой человек сел на стул с прямой спинкой напротив стола.

— Нам требуется ваша помощь в одном проекте, — начал разговор шеф Гестапо.

— Но я авиаконструктор, тем более начинающий, — осторожно заметил Карл, — чем я могу помочь вашему ведомству?

— Именно этим, — кивнул Мюллер, и без предупреждения перешел на русский язык, — в вашем деле записано, что вы владеете русским в совершенстве. Это так?

Карл на мгновение поперхнулся от неожиданности, но ответил уже на русском:

— Да, мои родители эмигрировали из России еще до революции. Они там и познакомились. Но в семье была что-то вроде традиции, поэтому меня с детства стали учить русскому языку. Но я и мои родители — чистокровные немцы, могу вас заверить…

— Я это знаю, — прервал его Мюллер, — мне сейчас важно узнать другое. Переведите, — и он положил перед ним лист бумаги. Это было общее описание нового русского истребителя с тактико-техническими характеристиками. Карл уверенно и быстро его перевел.

— А как у вас с машинописью? — опять задал непонятный для Карла вопрос шеф гестапо.

— Нормально, в университете приходилось много печатать. До профессиональных машинисток мне конечно далеко, но печатаю довольно быстро.

— Говорите вы на русском практически без акцента, и ударения в словах ставите правильно, если не секрет, как такого добились? — хитро посмотрел он на Карла.

— Русские народные песни, мои родители их любили, это напоминало им о молодости в дореволюционной России, но герр Рейхсмаршал…

— Я просто уточнил, — успокоил его Мюллер, — а теперь перейдем к сути вопроса, почему я вас пригласил. Вы молоды, и хотите делать самолеты — все правильно?

— Да, — Карл не понимал, куда клонит шеф Гестапо.

— Но ведь всегда много ошибок при разработке, проектирование, доводке. Я прав?

— Конечно правы, но увы, этого не избежать. Нельзя сразу сделать идеальный самолет.

— А если вам бы предложили отправиться в будущее лет скажем на семьдесят вперед и посмотреть какие будут там самолеты, а заодно и как развивалось авиастроение, что скажете?

— Это было бы конечно прекрасно, но это фантастика, — как можно деликатнее возразил Карл, — конечно я бы согласился.

— Теперь не фантастика, — и он включив, аккуратно повернул жидкокристаллический монитор к Майнеру, — это авиация будущего, — и пока тот затаив дыхание следил за учебным боем МиГ-ов 90-х годов, добавил, — поздравляю, вы в проекте. Все остальные вопросы решите с Отто Ланге, он теперь ваш начальник.

Вальтер Браун рос обычным хулиганом. Его родители содержали бакалейную лавку в маленьком городке Эрганген в Баварии. Он неплохо учился, но вот с поведением было совсем плохо. Ни одна драка не обходилась без него, и ни одно происшествие в их тихом городке. В четырнадцать лет его отец серьезно поговорил с ним.

— Сынок, ты неплохо учишься, и думаю мое дело перейдет к тебе. Но у тебя очень плохо с поведением. Так что выбирай или я отдаю тебя в военное пехотное училище или ты находишь себе занятие после школы. Можешь взяться за общественную работу в Гитлерюгенде, можешь взяться за изучение французского или английского языка, выбирай сам. Но чтобы больше я тебя на улице на видел. Все завтра скажешь мне чем ты хочешь заняться.

Вальтера этот разговор возмутил до глубины души. Во-первых он не хотел быть бакалейщиком, ему надоел этот захолустный городишка со своими сплетнями и мелкими заботами. Ему хотелось в Берлин или Вену. Там где кипит жизнь. Во-вторых его бесило ограничение его свободы, как он ее понимал. «Ладно, будет тебе занятие». Политическая жизнь его не привлекала, да ее и не было почти в их захолустье. Поэтому он решил обучаться такому, языку, чтобы он ему никогда не понадобился, назло отцу. Сначала хотел обучаться японскому. Но естественно этот язык у них никто не знал. Отпадали и другие, по той же причине. И тут он вспомнил о старой русской белоэмигрантке, жившей в крохотном домике на окраине. А назавтра объявил отцу, что будет изучать русский язык. Тот пробовал его отговорить, но Вальтер сам указал ему, что право выбора осталось за ним. Отцу ничего не оставалось делать, как пойти в старой фрау Калугинн и договориться об обучении ее сына русскому языку. Старушка удивилась, но за небольшую плату согласилась стать преподавателем для подростка. Она сама окончила Смольный институт благородных девиц, и оказалась строгим, но квалифицированным преподавателем. Россию она покинула в 20-х годах, но часто интересовалась вестями оттуда, поэтому обучала Вальтера не дореволюционному русскому, а вполне современному. При этом они ставила и произношение, говоря: