Цивилизации долины Нигера

Мухаммед Бенкан провел остаток жизни в Таба. Он умер много позже и при странных обстоятельствах. Правивший тогда в Сонгай аския Дауд, проходя через город, где жил в изгнании Мухаммед Бенкан, послал свой оркестр исполнить перед прежним властелином приветственную мелодию. Это внимание оказалось не по силам Мухаммеду Бенкану: потрясенный, он умер, очевидно, от сердечного приступа.

После свержения Мухаммеда Бенкана аския Исмаил первым делом вернул в Гао аскию Мухаммеда и поселил его в царском дворце. Со своей стороны аския Мухаммед облачил Исмаила в традиционное одеяние калифа и тем самым как бы признал легитимность его правления и причислил к законной династии. На следующий год дряхлый, примерно 90-летний аския Мухаммед скончался. Ненамного пережил его и Исмаил: он умер естественной смертью в ноябре 1539 г., успев пробыть у власти всего два года и девять месяцев. За это время Сонгай пережил великий голод. Но вряд ли это событие было непосредственной причиной кончины царя.

После совещаний высших представителей власти власть перешла без междоусобиц к Исхаку, сыну аскии Мухаммеда, основателя династии. Хотя смена правления обошлась без кровопролитий, время Исхака отнюдь не было спокойным. Новый царь, охваченный манией преследования, начал уничтожать своих реальных, а по большей части мнимых противников. Это очень хорошо отражено в его политике раздачи должностей. Он успел сменить трех курмина-фари: одного казнил, второй оказался замешанным в заговоре, и только третий, Дауд, сохранил свою должность и потом стал преемником аскии Исхака на сонгайском престоле. Исхак умер 24 марта 1549 г., пробыв на престоле добрый десяток лет.

Об аскии Исхаке рассказывается, что он получил в детстве воспитание в духе ислама. Это, однако, не мешало ему обращаться с мусульманскими учеными по собственному произволу. Упоминается, что он назначил кадиями в Дженне и Тендирме людей, которые вовсе не желали этого. Налоговая политика Исхака также была весьма жестокой. Все же, несмотря на его произвол, Исхак рисуется в хрониках благочестивым мусульманином, который соблюдал предписания о каждодневных молитвах, а также раздавал бедным щедрое подаяние.

Хотя при Исхаке гегемония Сонгай в Западном Судане была еще неоспоримой, но уже стали проявляться первые признаки возникновения новых держав. Султан Марокко Ахмед ал-Аредж сообразил, какие огромные доходы приносят Сонгай таможенные сборы с транссахарской торговли солью, и в 1546 г. потребовал себе права облагать пошлиной туарегские караваны, возившие соль из Тегаззы на Нигер. Ответ аскии Исхака был недвусмысленным: «Ахмед, который обложит [эти караваны] пошлиной, — это, во всяком случае, не тот султан, который ныне правит в Марокко. Что касается Исхака, который примет это предложение, то это, разумеется, не я. Тот Исхак еще не родился». Для большей надежности Исхак отправил отряд из 2000 туарегов ограбить Бани-Асбих-торговый центр в южном Марокко. Марокканский султан хотел отомстить, послав своих людей разграбить Сонгай, но эта попытка полностью провалилась уже в Вадане.

Аския Дауд: новый расцвет Сонгай

Когда Исхак умер в Гао, об этом сразу послали весть курмина-фари Дауд у в Тендирму, и тот поспешил броситься в столицу, чтобы присутствовать при принятии решения о новом царе. Его единственным соперником был арбинда-фарма Букар, сын дочери аскии Мухаммеда, и, как говорят, особенно любимый народом. Утверждают, что Дауд пришел к власти без кровопролития. Но из «Тарих эс-Судан» можно понять, что Дауд постарался убрать соперника с помощью магии. В той же хронике на нового царя возлагается ответственность за убийство хи-коя Мусы. Едва придя к власти, Дауд назначил новых людей на важнейшие должности, а именно: курмина-фари, хи-коя, фари-мундио (управляющего царскими доменами) и денди-фари.

Аскию Дауда считали первым крупным царем после аскии Мухаммеда, основателя династии. О прочности его власти свидетельствует и долгое время правления — 33 года (1549–1582). «Тарих ал-Фатташ» сообщает, что «Дауд собрал урожай, который посеяли его отец и братья, на его благо трудившиеся». О государственных трудах аскии Мухамеда действительно можно говорить как о заслуживающих внимания, что трудно сказать о делах братьев Дауда. В действительности вызывает удивление, как гегемония Сонгай не ослабла во времена всех этих внутренних раздоров и борьбы братьев за власть.

Об аскии Дауде говорится, что он часто посылал своих воинов в поход в разные части государства. Это рассматривается как признак того, что окраинные территории Сонгай время от времени уклонялись от уплаты условленных податей. Это неудивительно, если вспомнить, какая внутренняя борьба раздирала государство Дауда. В то же время некоторые походы Дауда считаются чем-то вроде инспекторских поездок, в ходе которых не было настоящих сражений. Их целью было, прежде всего показать бдительность центрального правительства по отношению к окраинным частям и предотвратить заранее попытки мятежа.

Одной из главных задач аския Дауд, подобно аскии Мухаммеду, считал обращение в ислам моей. Согласно хроникам, он четырежды ходил на них в походы и, хотя ни разу не потерпел прямого поражения, тем не менее, не смог достичь желаемой цели и обратить этих анимистов в ислам. Правда, его войско не возвращалось из государства моси с пустыми руками, а привозило обильную добычу и рабов.

Аския Дауд сражался также против Гурмы, Хомбори и Бандиагара. Рассказывается, что он в 1558–1559 гг. водил свое войско в Мали и выиграл сражение при Дибикара против этого некогда великого государства. Говорят, Дауд привел из Мали множество пленников. Среди них была дочь правителя Мали Нару, которую Дауд взял в жены. Эта принцесса привезла с собой в Гао множество драгоценностей и рабов, которые несли ее багаж. На этом основании считается, что, несмотря на уменьшение территории государства, малийский государь был тогда еще богатым властителем.

Единственное настоящее поражение войско Дауд а, точнее его небольшая, но отборная часть, понесло в 1554 г. в Кацине. Тогда Дауд послал 24 всадников под командой хи-коя Али Додо за данью в хаусанский город Кацину. В местности Карфата они столкнулись с войском Кацины из 400 всадников. Несмотря на свою малочисленность, воины Али Додо вступили в бой. 15 его воинов пали, остальные были взяты в плен. Царь Кацины Ибрагим Майе разрешил пленникам вернуться к Дауду, так как «столь бесстрашные люди не заслуживают смерти».

Хотя границы Сонгай со времен аскии Мухаммеда несколько сузились, правление аскии Дауда считалось эпохой второго расцвета государства, как с точки зрения земных богатств, так и духовной жизни. Ислам стал существенной частью духовной атмосферы государства и даже правительства. Говорят, Дауд знал Коран наизусть и к тому же изучал «Рисале», книгу исламских молитв, которым ежедневно обучали его мусульманские ученые. [121]

Иногда мусульманские ученые вели себя прямо-таки своевольно по отношению к властителю. Однажды, когда отношения Дауда с томбуктским кади ал-Акибом были напряженными, кади заставил царя, прибывшего в Томбукту, долго дожидаться на улице, прежде чем соблаговолил принять его. Когда царя наконец впустили в дом кади, он, несмотря на такое обращение, проявил смирение перед духовным пастырем. После этого их отношения наладились.

«Тарих ал-Фатташ» рассказывает и другой эпизод времен Дауда, связанный с религией. Было принято, чтобы паломники из Мекки возвращались домой через Гао. Но они не входили в город, прежде чем не получали на то разрешение царя, и разбивали лагерь за городом, куда царь, по обычаю, шел им навстречу. Так поступил и аския Дауд, когда услышал, что из Мекки пришел караван. Прибыв с небольшой свитой в лагерь паломников, аския спешился и, дабы проявить почтение к пилигримам, стал целовать руки окружившим его паломникам.

На сей раз среди них был и один раб Дауда. Царь, который не помнил его, взял уже его руку, чтобы поцеловать, но стоявший сзади придворный узнал раба, выдернул его руку из руки царя и стал поносить человека, который забыл свое общественное положение. Придворный поклялся Дауду, что отрубит рабу руку, которая так гнусно коснулась царя. Аския обернулся к альфа Кати [122] и спросил, как следует поступать с человеком, который забыл свое место. Кати, молча следивший за происходящим, ответил: «Придется отрубить ему руку. Это самое меньшее, что ты можешь сделать». Царь был, видимо, несколько ошеломлен ответом Кати, поскольку просил «во имя Аллаха» рассказать ему, правда ли, что в подобных случаях отрубают руку. Кати ответил: «Почему бы и не разрешить отрезать руку человеку… который был в Мекке и тронул рукой Черный камень… посетил могилу пророка, коснулся этой рукой благородного трона посланца Аллаха… а также могил Абу Бекра и Омара и которому все еще было мало милостей и благоволения, связанных с этими благородными деяниями. Нет, он захотел еще той же самой рукой коснуться твоей руки и получить это самое ничтожное и краткое удовлетворение из всех удовлетворений этого мира! Разумнее поступил бы владелец этой руки, если бы отнесся к ней бережнее и не протягивал бы ее к твоей руке. Но коль скоро он поступил именно так, то мне кажется, что его руке уготован печальный конец: упаси нас Аллах от повторения подобного!»