Три Ганнибала

— Ваше величество, это вы? — Вопрос прозвучал на борнусском, родном языке Грегора Малика.

Форчун разыскал устройство обратной связи. Он старался подражать голосу Малика, который слышал неоднократно.

— Открой шлюз, — прошипел он.

Дежурный по кораблю определенно решил, что в скиммере сам Малик: Форчун намеревался использовать это заблуждение.

— Ваше величество, по правилам, я должен по просить вас открыть ваши иллюминаторы, прежде чем впустить вас.

Блокирующее устройство иллюминаторов позволяло видеть, что происходило снаружи, но снаружи не было видно, кто внутри. Форчун цветисто выругался на борнусском и сказал: — Ручку заело. Открывай шлюз.

— Но, ваше величество…

— Никаких «но»! Открывай!

Пока происходил этот диалог, компьютеры обоих кораблей установили общую программу вхождения и были готовы начать маневр. Форчун усмехнулся, вспомнив, как Грегор Малик однажды заметил, что машине все равно, на кого она работает. Повисла тишина. Наконец открылся шлюз корабля. Форчун ввел скиммер внутрь. Грузовые двери тяжело закрылись за ним. Внутренние двери шлюза холодно мерцали в луче носового прожектора скиммера, пока в камере поднималось до нормальной отметки давление воздуха, затем и они раскрылись, обнаружив большое помещение с ангарами для полудюжины скиммеров. Два ангара были заняты. Форчун поставил свой аппарат на свободное место.

Барс Толунем был озадачен, но полон надежд. Он надеялся, что тиран будет наконец удовлетворен ходом событий на Земле и они смогут поехать домой. Даже удобство нулевой гравитации не могло заставить его забыть все прелести его родной планеты. Наоборот, независимость возбудила крошечную железу, она запустила в прозрачную кровь вещества, вызывавшие сексуальные желания. Толунем занялся самоудовлетворением. В таком состоянии он с трудом мог концентрироваться на чем-либо другом. Его последнее удовлетворение было так давно, что он с трудом мог вспомнить свои ощущения. Будь его воля, они бы все уже давно отправились домой, но Малику недостаточно было просто уничтожить своего давнего врага Ганнибала Форчуна. Тиран настаивал на том, чтобы остаться здесь до тех пор, пока не будет сорвана вся текущая работа ТЕРРЫ. Сам Толунем считал, что ненависть Малика зашла слишком далеко, но он не имел права голоса. Платили ему хорошо — и, кроме того, он уже видел, что случается с несогласными. И все же он страдал от воздержания, к которому вынуждало земное тяготение. Если бы Барс Толунем знал, что ему придется так подолгу воздерживаться, он никогда не стал бы разбойником. Самоудовлетворение на космическом корабле тоже, в общем, было не то, чего хотелось бы. Поэтому очень хотелось домой. Однако медленно возвращаясь к реальности из мира грез, Толунем не забыл об осторожности. Прибытие этого скиммера выглядело странно. Не в правилах Малика было путешествовать одному. В переговоры с дежурным обычно вступает пилот, который знает пароль. Но сейчас на вопрос ответил сам Малик. К тому же не функционировало управление экранировкой иллюминаторов скиммера. Известная нетерпимость тирана к любым неполадкам увеличила осторожность Барса Толунема.

Как только ты понимаешь, что твое исчезновение не имеет значения, ты начинаешь просто получать удовольствие от жизни. Само ощущение того, что ты живешь, приятно. Ты рад тому, что никто не просит тебя объяснить твое новое сознание, потому что слова тут бессильны.

Ты вторгаешься в машину времени Империи, что просто поражает своей великолепной наглостью. У тебя пока нет никакого плана. Только желание и готовность действовать, что само по себе является еще одним доказательством приятного существования.

И поэтому тебе все удается.

Единственный, кроме тебя, обитатель огромной машины времени, видимо, был не слишком внимателен при жизни. Ты оттаскиваешь в сторону труп с оранжевыми кожистыми оборками и берешь на себя управление кораблем.

Следует отметить, что в юности, еще до полного формирования половых желез, Барса Толунема предупреждали — слишком большое внимание к самоудовлетворению может быть опасным для жизни.

Действуя на свой страх и риск, Ганнибал Форчун оказался обладателем трех скиммеров вместо одного. Два из них, как он обнаружил, были оснащены тяжелыми звуковыми орудиями. Совсем неплохо для десанта, состоящего из одного человека. Он сомневался, что у него могло получиться лучше, если бы он все спланировал заранее.

Следующей задачей было найти Сципиона и проверить ход войны, но сначала он решил сделать еще кое-что. В отличие от его машины времени, здесь было четко обозначено, для чего служит тот или иной тумблер или кнопка. Бортовой компьютер был также прост в управлении. Орбитальный аппарат был, конечно, велик, но все равно оставался пылинкой по сравнению с длиной орбиты. И Форчун решил для начала перевести его в другое место, чтобы имперцы не нашли.

Малик задал своему кораблю, как обычно, геоцентрическую орбиту. Аппарат двигался со скоростью вращения Земли и висел прямо над Карфагеном. Форчун выбрал гораздо более быструю и близкую к планете эллиптическую орбиту, с таким низким перигеем, что корабль должен был даже иногда проходить через верхние слои атмосферы. По новой программе он пролетал над Северной Африкой трижды в день, каждый полет длился почти две с половиной минуты. Кроме того, в компьютер была вложена задача: время от времени кораблю совершать темпоральные скачки в будущее, а потом возвращаться в настоящее. Таким образом, имперцам рассчитать его орбиту или найти в реальном времени было бы совершенно невозможно. Такой вид передвижения по орбите был предложен одним из самых талантливых молодых ассистентов Линца Липнига. Липниг презрительно заметил, что это никому не нужно, так как машины времени ТЕРРЫ обладают гораздо более эффективными возможностями для оптической и электронной невидимости, и приказал своему ассистенту заняться более насущными проблемами. Форчун, однако, любил все непрактичное и ненужное; он заинтересовался и как следует запомнил эту программу.

Наблюдение за земными событиями в таком режиме было довольно затруднено. К тому же телескопы имперского корабля давали не очень сильное разрешение. К моменту, когда он наконец составил рабочую карту района с учетом всех темпоральных сигналов, внизу пронеслось шесть месяцев. Форчун нанес на карту перемещения римских сил. Любопытно было то, что Сципион перевел свои легионы от Карфагена на юго-запад. Примерно в шестидесяти милях от них агент разглядел вторую армию, которая двигалась в том же направлении, по-видимому, преследуя Сципиона. Форчун довел увеличение телескопа до максимума и увидел боевых слонов. Это означало, что командовал армией, возможно, уже сам Ганнибал Одноглазый. Надвигалось что-то крупное.

Западнее римских легионов Форчун обнаружил вероятную причину уверенного марша Сципиона в глубь страны — целую конную армию. Масинисса? Вероятнее всего.

Двумя днями позже — для Форчуна пролетело менее часа — всадники преодолели половину дистанции, отделявшей их от Сципиона. Агенту явно было пора спуститься и вмешаться. В соответствии с этим, он перевел транспорт Империи на более высокую орбиту, загрузил скиммер провизией и вошел в атмосферу, как и год назад, далеко от Карфагена над Средиземным морем, чтобы осторожно приблизиться к своей цели и по возможности не быть замеченным любыми имперцами. Он очень пожалел о невозможности стать невидимым, что было так легко сделать в его собственном темпоральном аппарате. Посадив скиммер ночью невдалеке от рим-ско-нумидийского лагеря, Форчун добрался до него пешком, в привычной одежде Себастоса. Часовые узнали его; двое из них проводили агента к римскому полководцу.

— Я думал, ты погиб, — сказал Сципион, улыбаясь и пожимая локоть грека в традиционном римском жесте дружбы. — Где ты был?

— А ты поверишь мне, если скажу, что я летал высоко над вами по небу?

— Зная тебя, я не скажу, что ты лжешь, пока не удостоверюсь в этом. Не важно, ты снова с нами.

— Что ты можешь рассказать мне такого, чего я еще не знаю о Ганнибале?