Музыкант (СИ)

А после окончания генеральной репетиции нас собрали всех вместе, пред светлые очи Екатерины Алексеевны. Фурцева всех поблагодарила, сказав, что репертуар подобрался неплохой, но все же высказав небольшое замечание в адрес Олега Анофриева:

- Олег Андреевич, вы в своей 'Песне о друге' не могли бы свистеть чуть менее громко? А то прямо у меня лично уши заложило.

- Хорошо-хорошо, я просто чуть отстранюсь от микрофона, - пообещал Анофриев.

Под занавес беседы Фурцева обратила свое внимание на меня. Честно говоря, я надеялся, что этого не случится, даже чуть спрятался за спины других исполнителей, но Екатерина Алексеевна все же меня высмотрела.

- Егор Мальцев? А ты чего там прячешься? Мне твое выступление, кстати, понравилось. По сравнению с остальными выглядело это живо, динамично, и песня такая... жизнеутверждающая! Особенно приятно, что посвящена она космонавтам. Ты ведь и автором являешься, если Игорь Борисович меня не обманул? Ты специально ее сочинил к этой дате?

- Ну не то чтобы специально... Просто вдохновился полетом Юрия Гагарина и понемногу в моей голове складывались музыка и текст. Вот как раз после Нового года все и сложилось.

- Очень вовремя сложилось, Егор. Что ж, товарищи, надеюсь, послезавтра вы выступите так же хорошо. И запомните, Олег Андреевич, насчет свиста. До свидания!

В день концерта, который начинался в 18 часов, мама с утра выгладила мой лучший костюм. Переодеться я должен был уже в гримерке Колонного зала, так что пришлось ехать на такси, держа костюм в руках. Естественно, личную гримуборную мне не выделили, пришлось делить ее как раз с Анофриевым. Тот все ходил и насвистывал, пробуя разные тональности. Похоже, после совета Фурцевой Олег никак не мог прийти в себя, видно было, переживал. Еще бы, в зале должны были присутствовать первые лица страны, и опозориться перед ними - значит, подписать себе приговор.

Для меня это тоже было актуально, как-никак моя творческая жизнь в этом теле только начиналась. Одно дело - вспоминать и переписывать знакомые песни, подсовывая их другим артистам, и совсем другое - выйти и спеть самому. Но тут я все же полагался на свой опыт из той жизни.

Анофриев выступал позже меня, предпоследним, я про себя ему посочувствовал. Долго ему еще придется тут страдать. А лучше всего Бернесу, спел - и свободен. Хотя Аксельрод попросил никого никуда после концерта не расходиться, все артисты были приглашены на банкет по случаю Дня космонавтики. Пьянка намечалась в одном из залов Дома Союзов. Интересно, хотя бы шампанского удастся выпить, или мне опять газировку подсунут?

Чем ближе был мой выход, тем больше я мандражировал. Господи, быстрей бы уже что ли. Как-будто первый раз, а ведь на самом деле за моей спиной столько выступлений, в том числе и на правительственных концертах... Тяпнуть бы чего. Вон у Анофриева на столике бутылка коньяка почти непочатая.

Заметив мой взгляд, Олег понимающе кивнул:

- Брызнуть от нервов капелюшку?

- Ну если только капелюшку.

Жидкость огненным смерчем пронеслась по пищеводу, и спустя минуту я почувствовал себя куда лучше. Сердце замедлило свой бешеный бег и, пользуясь моментом, я стал распеваться.

Но когда дверь раскрылась и появившийся в дверном проеме Аксельрод сказал: 'Мальцев, готовься', меня снова начало потряхивать. Егор, держи себя в руках, уговаривал я себя, все будет нормально.

Стоя за кулисами, я с закрытыми глазами слушал анонс своего выхода.

- Дорогие друзья, а сейчас перед вами выступит молодой исполнитель Егор Мальцев, - говорил Брунов. - Егору еще нет шестнадцати, но он уже успел зарекомендовать себя талантливым композитором и поэтом, достаточно сказать, что на этом концерте звучат две его песни. Одну вы уже слышали в исполнении Марка Бернеса, вторую услышите чуть позже. А сам Егор сегодня выступает с песней 'Трава у дома'. Поприветствуем, товарищи!

Я в сопровождении 'бэков' вышел на сцену под аплодисменты на негнущихся ногах. Эх, нужно было еще рюмашку тяпнуть. Ну все, к черту, собрались, в зал не глядим и поем. Но взгляд сам собой ткнулся в правительственную ложу, где я рассмотрел Хрущева, что-то рассказывающему своему не менее пожилому соседу. Рядом сидели Гагарин и, кажется. Титов. Але, Никита Сергеич, так-то я и для вас пою, поболтать можно и потом. Встряхнув себя таким образом, я выслушал вступление и запел песню Мигули и Поперечного:

'Земля в иллюминаторе

Земля в иллюминаторе

Земля в иллюминаторе видна...'

Ну что, к концу первого куплета я окончательно пришел в себя и дальше выдал с той экспрессией, с которой даже 'Земляне' не пели в классическом варианте. Снова взгляд в ложу. Гляди-ка, а Хрущ весь внимание, ну теперь только остается молиться, чтобы ему понравилось. А то еще устроит выволочку, как художникам-авангардистам в Манеже. Интересно, та выставка уже состоялась или еще будет? От нее что-то в памяти задержалось только выражение Никиты Сергеевича про пидарасов.

Фух, кажется, отпелись. Покидая сцену под несмолкающие овации, молил лишь об одном - только бы не свалиться прямо на сцене. Потому что выступление далось мне ох как нелегко, ноги уже совсем не держали. Кое-как добрел до гримерки, и попросил Анофриева налить еще. Вот так лучше, успокойся, Леха-Егор, все позади, можешь расслабиться. Рубашку хоть выжимай. Интересно, можно уже переодеваться или в таком виде ходить до банкета? Ладно, рисковать не буду, перетерплю.

К окончанию концерта я совсем пришел в себя и даже вышел в коридор следом за Анофриевым, который отправился на сцену. Здесь суетились гримеры, носились костюмеры, еще какие-то люди... Сшибут еще, чего доброго. Вернулся обратно в гримерку и стал дожидаться финальной песни.

А затем был банкет с участием Хрущева, Фурцевой, еще каких-то деятелей партии и правительства, ну и, конечно, Гагарина и Титова. Прежде чем народ приступил к выпивке и закускам, Никита Сергеевич с бокалом в руке произнес речь о советском космосе, где мы оказались первыми из первых, уделав проклятых янки, и что скоро первыми высадимся на Луне. Ага, щас, уже высадились. Я-то знал, чем все закончилось. Но в то же время подозревал, что америкосы устроили грандиозную аферу, сняв 'высадку' в павильоне. Но мы-то в любом случае даже в 2016-м до Луны не добрались.

Мне тоже удалось поднять бокал с шампанским, никто не придирался, что я еще несовершеннолетний. Вскоре народ расслабился, началось хождение по залу, непринужденное общение парами и группками. А мне с кем потрещать? Бернес вон нашел себе уже парочку, болтает с Гагариным. Тут мой взгляд упал на Клемент, которая мило улыбалась наконец-то отсвистевшему свое Анофриеву. Какая улыбка, какие ямочки на щеках... Неудивительно, что в нее было влюблено полстраны.

Когда Анофриев отлучился к столу с закусками, я быстро приблизился к певице.

- Лидия Ричардовна...

- А, Егор! Еще раз спасибо за песню, и ты тоже здорово выступил.

- Лидия Ричардовна, ваше выступление получилось вообще потрясающим, но я к вам не по этому поводу.

- А что случилось?

- Сон мне на днях приснился нехороший. Будто бы вы, - я сглотнул застрявший в горле комок, - будто бы вы умерли от меланомы.

- Егор, что за ужасы ты рассказываешь!..

- Сам бы посмеялся, но, к сожалению, некоторые мои сны имеют свойство сбываться. Несколько раз уже такое случалось. А что касается родинок, то одна мамина знакомая сковырнула невус, а через несколько месяцев у нее обнаружили четвертую, неизлечимую стадию рака кожи. Поэтому и предупреждаю, чтобы вы с родинками и вообще были аккуратнее, следите за своей кожей, а при малейшем подозрении сразу же идите к дерматологу, а лучше напрямую к онкологу.

Клемент, малость побледневшая, поставила свой бокал на столик.

- Не паникуйте раньше времени, просто следите за собой, и все будет нормально, - успокоил я певицу.

- Егор, вот ты где!

Я обернулся. Ко мне приближался Бернес вместе с Гагариным и Титовым. Блин, Юрию Алексеевичу тоже, что ли, намекнуть про его гибель в 68-м? Но до нее еще целых шесть лет, да и вторая история подряд про 'вещий сон' может превратиться в фарс.