Секутор

– Не понимаю, чего ради держать нас, бойцов, без дела? Конечно, устраивать игры – дело дорогостоящее и охотников мало, особенно сейчас, зимой. Но ведь вовсе не обязательны игры, можно запродать парочку гладиаторов на чью-нибудь вечеринку…

– Учи ученого, – довольно улыбнулся ланиста. Его и самого все чаще посещали подобные мысли. Да и кого б они не посещали в данной ситуации – боев нет, а содержать школу все же на что-то надо. На что? Ранее накопленные средства, конечно, имелись, но они, как подкожный жирок, уж на совсем крайний случай. Устраивать закрытые бои для избранных нуворишей, таких, как тот же Памфилий Руф, – идея неплохая. Вот только как заставить их раскошелиться?

– А просто-напросто распустить слухи, – осторожно подсказал галл, массируя хозяину школы ступни. – Пусть богатенькие меж собой соревнуются – у кого бои лучше!

Ланиста кивнул – и в самом деле, у этого парня голова соображает!

– И еще хорошо бы составить какие-нибудь неожиданные пары, такие, каких не увидишь на арене, например Тевтон и иллириец.

Услыхав такое предложение, ланиста вдруг возмутился:

– Молчи, глупая твоя голова! Тевтон сожрет иллирийца и не подавится, а я лишусь прекрасного бойца, который к тому же притягивает на игры все женское население Ротомагуса!

– Так ведь вовсе не обязательно биться насмерть…

– Ты что, не знаешь Тевтона? Ему стоит только распалиться… Впрочем, – хозяин школы задумался, – сама идея, конечно же, недурна. Вот что, ты придумал, тебе и исполнять. Завтра отправлю вас с кимвром старшими на рынок – грузить на телеги кирпичи для школы. Вместе со стражей будете присматривать за новичками, заодно распустите слухи. Там, у таверны, всегда толпятся клиенты Памфилия Руфа – скажете, мол, некий богач из Бревиодурума нанял на две ночи лучших гладиаторов для услады гостей схваткой. Это, правда, не совсем законно, налоги-то не платятся – но… эдил Марций – дружок Памфилия и, думаю, закроет на это глаза… – Ланиста обернулся к привалившемуся к стене стражнику: – А ты что скажешь на это, Аманд?

Тот потянулся к кувшину с остатками вина, хлебнул.

– А то и скажу – изрядно придумано. Правда, не вами – я уже давно слыхал про такие штуки, вот только ты, братец, что-то побаивался их применить.

– Эдил – та еще собака, – угрюмо скукожился хозяин школы. – Придется взятку давать.

– Так дай! – Стражник с усмешкой пожал плечами. – Что ты ломаешься, словно юная девственница?

Он встал и, перевернув опустевший кувшин, постучал по донышку. Выбив на ладонь несколько капель, слизнул и со вздохом вышел на двор. К вечеру подморозило. Тихо кружась, падал снег, белая пороша засыпала лужи, покрывшиеся тонким ледком. У позорного столба корчился от холода привязанный за какие-то провинности гладиатор – совсем еще молодой парень с длинными светло-русыми волосами и узким заострившимся лицом. Несчастный уже посинел, глаза его сделались белыми от предчувствия неизбежной смерти. Аманд посмотрел на него, почесал затылок и, обернувшись, громко позвал ланисту:

– Эй, братец, твоя собственность скоро совсем окочурится у столба позора.

– Так вели его расковать, – раздраженно донеслось сквозь приоткрывшуюся дверь. – За всем только я должен присматривать, что ли?

Пожав плечами, Аманд сплюнул и медленно направился к кузнице, расположенной в самом углу обширного двора школы. Безрезультатно попытавшись дозваться кузнеца, – и где его собаки носят? – обернулся, услыхав за спиной чьи-то шаги.

– О! Рысь! – обрадованно воскликнул стражник. – Ант Юний. И что ты здесь ходишь?

– Так, – беспечно отмахнулся парень. – В уборную ходил… Ну и дерьма там! – Оглянувшись, он посмотрел на прикованного к позорному столбу новичка и, понизив голос, спросил: – И что такого он сделал?

– А, не знаю, – Аманд пожал плечами. – Просто братец за что-то на него взъелся… Лучше б и в самом деле заставил беднягу вычистить дерьмо – больше бы пользы было. Ты случайно не видал этого бездельника кузнеца?

– Кажется, он пошел в таверну. Обещался вскорости быть.

– В таверну? – радостно оживился страж. – Надеюсь, у него хватит ума захватить с собой кувшинчик хорошего вина, а, ты как думаешь?

– Наверное, хватит, – кивнул Рысь. – А тебе зачем кузнец?

– Да вон, расковать этого чудика, – Аманд показал на позорный столб. – Братец-то совсем про него бы позабыл, коли б я не напомнил.

– Так хозяин здесь? – вскинул глаза юноша.

– Здесь, – закашлявшись, отозвался стражник. – Сидит греется. Автебиус, галл, ему пятки чешет.

При упоминании хитрого галла Рысь тут же насторожился. Уж конечно, он не ждал от Автебиуса ничего хорошего. Интересно было бы знать, о чем это они беседуют с ланистой.

– Ничего любопытного. – Аманд хмыкнул в кулак, кратко пересказав все содержание разговора.

Выслушав его, Ант посмурнел – нет, никак не хочет угомониться коварный галл, все строит свои каверзы. И что он, Рысь, ему такого сделал? Наверное, зависть. Да, да, обычная рядовая зависть, которая даже более характерна для униженных и забитых людей, нежели для человека свободного. В самом деле, все бойцы в школе были рабами, по сути вообще не людьми, только в силу различных причин одним позволялось немножко больше, и вот это вызывало страшную зависть, быстро перераставшую в ненависть.

Закусив губу, Рысь бросил недобрый взгляд в сторону казармы, слева от которой часовой открывал ворота. За ними, переминаясь с ноги на ногу, маячила могучая фигура кузнеца Кардурия.

– Смотри-ка! – оживился Аманд. – Кажется, он и впрямь не пустой! Эй, Кардурий… Чего ж ты там стоишь-то? Иди же скорее сюда, друг!

Коварный галл привел-таки в исполнение свои планы! Не прошло и двух недель, как Рысь отправили в дом Памфилия Руфа – на этот раз в качестве не охранника, а бойца.

– Что ж, – собираясь, нехорошо улыбнулся юноша, – коли мне суждено погибнуть, ты, Тирак, знаешь, кому отомстить.

– Не беспокойся! – Иллириец порывисто обнял друга. – И все же хотелось бы, чтобы ты победил. К тому же подобные схватки редко бывают смертельными.

Рысь кивнул. Так-то оно так… Да вот, все же терзало сердце какое-то нехорошее предчувствие – уж слишком умильно улыбался сегодня с утра Автебиус.

В сопровождении стражников юноша дошел до знакомого дома. Привратник у дверей был все тот же – коренастый, с приятным лицом. Улыбнувшись вошедшим, он велел им подождать, а сам побежал в дом доложить хозяину.

– Входите, – вернувшись, кивнул он. – Гости еще только пришли, ваш гладиатор пусть пока подождет в эргастуле.

В эргастуле! Юноша вздрогнул. Ничего себе начало!

Темное длинное помещение с низким потолком и гнилой соломой, а уж запах… Потом можно будет отбить аппетит всем гостям. Что ж, это их проблемы. Пожав плечами, Рысь уселся на солому и, стараясь согреться, получше закутался в длинный шерстяной плащ. Хоть и потеплело на улице, растаял снег, превратившись в грязь, было серо, промозгло. Хорошо хоть, долго сидеть в эргастуле не пришлось – юноша даже не успел задремать, как снаружи загремели засовы.

– Выходи, – угрюмо приказал старый знакомый – старик-управитель. – А, это ты, – узнав юношу, он несколько подобрел. – Идем в дом – тебя покормят и приведут в порядок.

Покормят? Рысь повеселел – и в самом деле, неплохо было бы подкрепиться. Знакомым коридором они прошли в атриум и, свернув налево, оказались в длинном помещении с жаровней и ложем. Было тепло, даже жарко – кто-то только что подложил в жаровню углей. Рядом с ложем, прямо на полу, стояли миска с похлебкой и кубок с вином.

– Ешь, – кивнул управитель. – Только побыстрее, потом раздевайся и ложись.

Юноша так и сделал. Быстро умяв похлебку, он чуть пригубил вино – не стоило отяжелять себя перед боем – и, сбросив с себя всю одежду, две грубые туники и плащ, уселся на край ложа.

Почти сразу же явились две девчонки-рабыни – тоненькая светлоглазая и рыжая, приземистая, сильная. С собой они принесли небольшие кувшинчики и скребки. Безо всякого стеснения повалив юного гладиатора навзничь, они покрыли все его тело маслом, которое принялись старательно снимать скребками, очищая кожу от грязи. Рысь посмеивался – щекотно. Покончив с этой процедурой, рабыни стали натирать юношу благовониями – остро запахло мускусом, лавандой, еще какой-то травой… Рысь подложил под голову руки и едва не уснул, вздрогнул лишь, когда его бесцеремонно перевернули на спину, лениво приоткрыл глаза. Однако! Обе рабыни, уже полностью обнаженные, стояли перед ним.