Господа из завтра (СИ Обновлено 06.09.09)

Диски колес стальные, штампованные, но прикрыты вычурными декоративными колпаками, имитирующими спицы. Естественно, что и колпаки покрыты все тем же благородным металлом. Широкие покрышки, естественно, пневматические, с ярко выраженными грунтозацепами. Вариант «офф роад»? Ну-ну… Хотя зимой на полигоне мы на таких же шинах довольно бодро рассекали по неглубокому снегу.

Я открываю дверцу и заглядываю в салон. Здесь царство кожи и полированного дерева. Сиденья далеки от эргономических – с прямыми, как у стульев спинками, но зато обтянуты мягкой лайкой. Причем, я замечаю, что общий стиль салона отличается от лимузинного. Никакого отдельного отсека для пассажиров, никаких перегородок. Расчет на то, что владелец сам будет сидеть за рулем? Мимо меня пытается протиснуться любопытное личико Моретты.

– А что это такое? – невеста бесцеремонно тыкает изящным пальчиком в рулевое колесо.

– Это, ваше императорское высочество, руль! – поясняет Димка, открывший дверцу с противоположной стороны.

– Руль? – Моретта забавно морщит лобик, пытаясь понять смысл неизвестного русского слова.

– Это, дорогая, штурвал – устройство для управления движением этого экипажа! – перевожу я, и Моретта важно кивает.

– Прошу вас, господа, садитесь, оцените удобство! – разливается соловьем Димыч.

Я распахиваю перед Мореттой заднюю дверь. Моя невеста неловко залезает в салон, и некоторое время возится на диване, расправляя пышную юбку. Наконец, устроившись с комфортом (в отличие от «Уазика» салон чрезвычайно просторен), Моретта удовлетворенно откидывается на спинку сиденья и недоуменно оглядывает внутренность автомобиля. Мол, ну и что здесь интересного? Ездили мы в каретах и с более богатой отделкой! Эх, дорогая, ну и удивишься ты сейчас, когда эта «карета» поедет без лошадей!

Я сажусь за руль, рядом усаживается Димыч. Оглядываю приборную панель. Приборы в изящных ободках (ясно дело, серебряных!) стандартны – спидометр, тахометр, указатель уровня топлива, температуры охлаждающей жидкости и зарядки аккумулятора. Судя по разметке шкал этот «Жигуль» может разогнаться до 80 километров в час, а движок выдает 6000 оборотов. В реальности оба параметра можно смело делить на два. Ну, Димка и выпендрёжник! Впрочем, это хороший рекламный ход.

На отделанной полированным красным деревом «торпеде» – небольшая икона. Димка, перехватив мой удивленный взгляд, весело поясняет:

– Это для замены подушки безопасности! Шутник, блин! Лучше бы объяснил, как этой штукой управлять!

– Александр Михалыч, а насколько сильно управление отличается от того, что я видел зимой? Димыч бросает на меня быстрый взгляд и моментально реагирует:

– Почти то же самое, ваше императорское высочество. Но есть одно существенное отличие – мы довели до ума синхронизатор КПП. Зимой, когда вы изволили испытать сей агрегат, этого еще не было. И потому теперь передачи переключаются за один прием. И самих передач стало больше – три вперед и одна назад.

Ага. На той машинке, что досталась мне в Стальграде, задней передачи не было, а передних было только две. А уж переключение в три приема – трудно назвать удобным. Молодцы, довели коробку передач до ума.

– Доверишь? – руки буквально зудят – так охота прокатиться.

– А справитесь, ваше императорское высочество? – ерничает Димка. – Все-таки центр города! Здесь много гуляющей публики, а «кенгурятник» я поставить не догадался!

Я исподтишка показываю расшалившемуся другу кулак. Димка, донельзя довольный произведенным эффектом, широко улыбается.

– Чего ты лыбишься? Ключи давай! – требую я, и через секунду слушаю раскаты громового купеческого хохота. Блин, ох и дурень я! Какие еще ключи на заре автопрома?!

Ошарашенная нашим непонятным поведением Моретта начинает елозить на заднем сиденье. Димка запоздало спохватывается и начинает рассыпаться перед моей невестой в извинениях. Моретта тактично прощает его, уверенная в душе, что все русские купцы – хамы и невежды. Наконец Димка показывает мне кнопку включения стартера, я от души жму на нее, мотор взрыкивает так, что окружившие машину любопытные офицеры испуганно отскакивают. Шелихов осеняет себя крестным знамением, а Махаев начинает судорожно лапать кобуру с револьвером.

Я, пытаясь перекричать шум двигателя, приказываю освободить проезд и вообще, в целях самосохранения, отойти от машины на безопасное расстояние. Шелихов и Махаев, пытаются оспорить последний приказ, мотивируя: куда ты, государь, туда и мы. Но в машине просто нет больше посадочных мест. Номинально считается – их в машине пять. Однако при расчете была упущена возможность присутствия в салоне современно одетой женщины. Моретта стойко оккупирует заднее сиденье, не оставляя посторонним даже малейшего плацдарма. Господа офицеры, поняв тщетность своих усилий, обиженно отступают.

Аккуратно, по миллиметру, я отпускаю педаль сцепления, стараясь одновременно прибавить газу. Нда… А навыки управления автомобилем основательно забыты. Тронуться с первой попытки мне не удается – машина дергается и глохнет. Краем глаза вижу в зеркальце заднего вида испуганное лицо Моретты, но все равно повторяю попытку. Блин, опять неудачно!

– Мягче, мягче, Олегыч, – шепчет мне в ухо Димка. – Не торопись!

Наконец мне удается тронуть «Жигули» с места. Ффу-у-у-у-у! Врубаю вторую передачу и… чуть не сшибаю каких-то зевак, сунувшихся точно под колеса. Ударить по тормозам удается в последний момент. А хорошие тормоза у этой тачки! Автомобиль сильно «клюет» носом и останавливается как вкопанный. Димку бросает носом на лобовое стекло, а Моретта буквально влетает между передними сиденьями.

– Дорогая, ты как? Не ушиблась?

– Нет, – а голосок то дрожит! Напугалась, но старается не показывать виду.

– Ты уверена, что хочешь остаться? – на всякий случай уточняю я.

– Остаться? – в ее голосе страх перемешивается с сомнением, но гордость побеждает. – Конечно же, я остаюсь! Мы поедем вместе, любимый!

Я вылезаю из авто и приказываю своим офицерам упорядочить тусующуюся по Дворцовой площади публику. Атаманцы бросаются на зевак, как овчарки на отару овец. В считанные секунды посреди густой толпы проложен широкий коридор.

Ну, что же… Попытка номер… э-э-э-э… не важно. Я плавно трогаюсь, втыкаю вторую, с силой жму педаль акселератора. Мотор радостно рычит. «Жигуль» резво прибавляет скорость. Сочный разгон до третьей, переключение передачи и… я едва успеваю вписаться в арку Генштаба. Народ шарахается с дороги, многие крестятся. Распугивая конные экипажи светом мощных фар, отлично видимом при пасмурной погоде, мы с ревом (неужели Димыч не удосужился поставить на свое произведение глушитель?), несемся по Невскому проспекту. А ведь хорошо идем! Краем глаза гляжу на спидометр. Ого! Почти сорок кэмэ, если прибор не врет! Лихо! К нашему счастью, проспект два года назад покрыли новомодным асфальтом, взамен брусчатки. Но гонять на такой скорости по городу, запруженному гужевым транспортом – чистое самоубийство и я отпускаю утопленную педаль акселератора. Эх, не догадался Димка сюда какой-нибудь свето-звуковой сигнал поставить, чтобы возницы меня издалека слышали и видели и своевременно «лыжню» освобождали. Блин, помнится, Шенк тогда насчет мигалки пошутил! И ведь, как в воду глядел! Без этого приспособления здесь никак! Что еще раз доказывает – старших нужно слушаться, даже если кажется, что они сошли с ума…

Дорогу тачка держит вполне прилично и я постепенно успокаиваюсь. Смотрю на Димку – он радостно улыбается. Смотрю на Моретту – она в шоке. Ничего, милая, это еще что! Вот выскочим на досуге за город – там я тебе и не такое покажу. Путь до Николаевского занимает считанные минуты. Там мы лихо поворачиваем назад, выполнив на унавоженном мокром снегу классический «полицейский» разворот. Моретта не выдерживает и громко визжит. Сообразив, что таким макаром невеста может не дожить до свадьбы, я совсем сбрасываю скорость и к Зимнему дворцу мы «крадемся» на смешных 20 километрах в час.