Пугачев Победитель

И Старый Фриц решил: «Помочь этому бородатому щи арю я, разумеется, остерегусь, по крайней мере, ш н а что. Но на всякий случай не мешает и мне мер каться настороже да не мешает под рукою и дать hi т. Пугачеву, что я его действия одобряю». Послании Старого Фрица, друга энциклопедистов, покрови- || I I Вольтера и прочих философов, стали доставлять и с га н скитавшегося в степях Пугачева «грамотки», горых «пруцкой король» рассыпался в любезно-

| м х но адресу Емельки Пугачева и упоминал о своих

нему родственных и дружеских чувствах.

! > шевелилась и Австрия: снова и снова в вен- сном министерстве иностранных дел стали вспомнит что еще во дни, когда в московском Кремле ищем «царь Деметриус», отцы-иезуиты усиленно вы-

Л пи проект соглашения между Австрией и Поль-

предмет Великого Герцогства Киевского с тем,

на престоле этого нового Великого Герцогства

I один из Габсбургов. Тогда против этого проек-

| поднялось польское шляхество: оно смотрело на V' р.пшу как на свое законное достояние и не было

расположено уступать это свое достояние австрийскому цесарю.

А вот теперь, полтораста или сто шестьдесят лет спустя, обстоятельства складываются уже многим благоприятнее для Габсбургов: Польша сама разваливается. Если суждено развалиться и сколоченной Романовыми Российской империи, почему Австрии не выступить в роли ее наследника? Хорошо было бы добраться до берегов Черного моря, тогда Молдово-Валахия сама упадет, как спелый плод, в руки Австрии.

И австрийские тайные посланцы отправились через Черновицы в Киев, а из Киева через Харьков пробрались на Дон, с Дона — на Волгу, с Волги — в степи, где крутился огненный вихрь поднятого Пугачевым бунта. Зашевелились и другие державы. Бывшие на службе Турции французские офицеры отправились к Пугачеву через Кавказ и через Персию. Двое из них так и сгинули, подвернувшись то ли под черкесский кинжал, то ли под персидский нож Но один, шевалье де Мэрикур, из-за имевшегося на его аристократическом лице рубца прозывавшийся Балафрэ, как когда-то прозывался один из Гизов, добрался-таки до Чернятина и стал одним из советников Пугачева вместе с итальянским иезуитом Бардзини и шведским капитаном Анкастромом.

Добрался к Пугачеву в Чернятин и «мистер Бот», он же Павел Полуботок, родной внук того Павла Полуботка, который при Петре был украинским гетманом да был Петром ссажен и заморен то ли в Сибири, то ли в казематах Петропавловской крепости.

Еще будучи гетманом, старый Павло имел благоразумие переправить в Англию своего малолетнего сына Петра и вместе с ним десять тысяч венецианских цехинов. Деньги были положены в Английский банк, а Петро отдан на воспитание в какой-то колледж под именем Петра Бота. Он рано женился, породил сына Павла, помер. Павло тоже побывал в королевском колледже, послужил офицером и в королевских вой-

г I ix, и в навербованных Ост-Индской компанией пол- пах. Побывал и в Северной Америке. А вот когда'до Лондона донеслись вести, что в России что-то творится, Поль Питер Бот, живой портрет своего деда, |огубленного Петром, появился в Чернятине с соответ- V. гвующими инструкциями от министров его величест- iiii короля Великобритании.

А кто все это дело начал? — вернулся Сеня к давно уже тревожившей его мысли.— Он, мой род- 11<>П отец.. И что из всего этого выйдет?

В это время мимо мазанки, у дверей которой он сидел, пробежало несколько молодых казаков, оживленно перекликаясь.

Как дела? — спросил Сеня.

- Поход, поход,— ответил на 6eiy один из казаков.

- Куда?

На Казань! На Москву! Войсковой круг решил! I ;.м юшка-царь приказ подписал! Тряханем Москвою!

ГЛАВА ПЯТАЯ

В

тот же день в раскинувшемся вокруг Черня- тиных хуторов на огромном пространстве стане пугачевцев закипели приготовления к походу на Казань-Москву.

В «царской ставке» после длительных и бурных споров, идти или не идти добывать Казань, кончившихся победой сторонников похода, шла непрерывная работа, и с утра до ночи там заседал пугачевский главный совет, состоявший почти сплошь из казацких старшин и Хлопушиных варнаков. Это был мозг тыся- ченогого паука, второй год перекатывавшегося с места на место на просторе заволжских степей. В работах этого главного совета принимали участие и некоторые из таинственных гостей Пугачева, обитавших на пчельнике Варнавы Голобородьки.

Первым из них был вызван Павло Полуботок.

Ну, будь здоров! — приветствовал его Пугачев.— Садись, покалякаем малость!

Полуботок уселся на скамье.

Первым делом,— продолжал «анпиратор»,— рас- смотремши твое, Павло, челобитье на счет гетманства и все такое, признали мы за благо пожаловать тебя нашей царской милостью!

Спасибо! — ответил Полуботок, поглаживая свои сивые усы и щуря хохлацкие глаза.

Подумал:

Посмотрим, чем-то пожалуешь?

На осударевом нашем совете порешили мы признать тебя законным, скажем, гетманом всей правобережной и всей левобережной Украины.

Спасибо!

Грамоту на гетманское звание получишь ты от нишей анпираторской канцелярии, за нашей царской по дписью и печатями, все, как полагается, честь честью. А что касаемо границ твоего гетманства, то Порешили мы покедова так: наша царская граница ьудет от Белгорода да от Курска на Чернигов, а ос- Iильное, скажем, по Донец — твоя земля. От Дона будет всевеликое войско Донское, и тебе за Донец не

опиться. У моих верных донских казаков свой велики п атаман будет.

И на том спасибо! — поклонился Полуботок.

И быть тебе, Павло, с моим царским величест- Иом п вечной дружбе и в братском союзе, и во всех делах поступать для моего царского величества на н<> и.зу и на прибыль, а пока мы порядку не восстановим по всему нашему царству, то быть тебе в полном нам подчинении и наших приказов во всем е лухаться.

Лукавая искорка мелькнула в серых глазах Полунин а. Мелькнула и погасла.

С иноземными, скажем, осударями тебе, Пав- iv ни в какие договоры не вступать и союзничать не полагается! — продолжал Пугачев, выдерживая прогий вид,— потому как это дело касаемо усей ни inert инперии. Государственным титулом не подпи- гынаться, послов в чужие земли не посылать, ни

> ем не сговариваться, особливо же с султаном |уреким, да с ханом крымским, да с господарем момпшским, да с крулем польским или кто заместо Словом сказать, быть тебе в нерушимом брат-

| ом союзе на веки вечные с нашей державой. А за ю и своих границах волен ты над твоими подданными и животе и смерти и в имуществе. Что касаемо

то славного украинского войска, то опять-таки

пасм мы тебе высочайшую грамоту за подписью и за нпин Л большой государевой печатью на право оное йоИско собирать и им командовать, одначе, пока что под нашим верховным начальством. А обе грамоты получишь ты, Павло, от нашей анпираторской канцелярии.

Изменив голос, «анпиратор» спросил:

Любо, што ль?

Любо! —отвечал Полуботок.

Поди, мыкаться, как неприкаянному, в чужих землях осточертело? Рад домой вернуться?

Полуботок пожал плечами.

Ну, а теперь вот что,— продолжал Пугачев.— Это там грамоты, да подписи, да печати, да все протчее — одна видимость. Без бумаги, известно, нельзя. Ну, а насчет самого дела-то как?

То есть?

То есть, как думаешь, удастся что изделать ай нет? Да ты не хитри, Павлушка! Мы тоже не лыком шиты, не веревочкой вязаны... Удастся, говорю, хохлов расшевелить да на Москву погнать? Они, хохлы, ленивые! Любят около своих баб тереться».

Старшину малороссийскую — ту не поднять! — ответил Полуботок.— Она вся на московскую сторону гнет. Живется ей, старшине, неплохо, сам знаешь...

Еще как! — оживился Пугачев.— Такие себе баре заделались! На простой народ и глядеть не хочут.

Ну, а крестьянство, думаю, расшевелить-таки могу. На запорожцев полагаю надежду.

Запорожцы? Запорожцы пойдут! — откликнулся Пугачев.—Запорожцы — лихие ребятки. Москва, та им хвост больно прижала, а они погулять любят. Опять же, ясно: ежели теперь не подымутся, то их дело совсем плевое выходит. Степь-то заселяется. Гулять уж и негде, а им без гульбы кякяя жизнь? Ну, подымай, подымай. Можешь хошь и сегодня в путь отправляться. Вон деньгами-то я тебя, друже, наградить не могу. У самого тонко.