Воинский класс (ЛП)

Используя инфракрасную систему, Егоров отметил две орудийные установки как цели за шестнадцать километров, за пределами зоны поражения зенитных пушек. Лазерный дальномер/целеуказатель Мт-179 определил дальность. На расстоянии одиннадцать километров Мт-179 начал круто набирать высоту тысяча метров. За восемь километров до цели, далеко за пределами зоны поражения зениток, Егоров открыл правый бомбоотсек и выпустил ракету Х-29Л «Ookoos»^[42] или «Sting».

Ракета Х-29Л «Sting» свободно вылетела из правого бомбоотсека, упала на тридцать метров вниз, стабилизировалась, и запустила твердотопливный реактивный двигатель^[43]. Полуактивная лазерная система наведения ракеты начала наводиться на отраженный сигнал от лазерного целеуказателя «Тени». Егорову нужно было только удерживать прицельную марку на цели, аккуратно увеличивая изображения и оттачивая свои навыки. Он направил ракету прямо в одну из 57-мм зениток, разнеся крышу здания и обрушив зенитную установку на десяток рабочих на нижнем этаже. Егоров немедленно переключился и выпустил вторую ракету во вторую 57-мм зенитку, обрушив крушу под ней также, как и под первой.

Егоров переключился на инфракрасную систему, осмотрел переднюю часть ковровой фабрики и выпустил еще одну ракету «Sting» в административное здание завода, и последнюю в проходную, где в этот момент находились сотни рабочих. Каждая ракета «Sting» несла 316-килограмовую фугасную боевую часть, и разрушения оказались огромны^[44]. Из окон завода вырвались языки пламени, большая часть административного здания рухнула. Волны пламени разносились от проходной, так как взрывы ракет разрушили газопроводы и топливные макгистрали на заводе.

Стойка начал круто набирать высоту, осматривая причиненные разрушения.

— Ahuyivayush» iy, Геннадий, — сказал он. — Прямо так, как планировали.

— Shyri zhopy ni p» omish, — ответил Егоров. — Я бы не промазал, даже если бы хотел.

Стойка покружил вокруг около трех минут — достаточно долго, чтобы люди подумали, что налет закончился, и начали выбираться из укрытий, а затем выполнял изящный разворот прямо к заводу на высоте полтутора тысяч метров. Егоров сразу же захватил на экране инфракрасной системы четыре оставшиеся цели — центральную часть лагеря беженцев, который по данным разведки Казакова представлял собой лагерь подготовки террористов; центр помощи Красного креста/красного полумесяца, предположительный штаб лагеря террористов, замаскированный под объект, который ни в каком случае не мог служить целью удара; распределительный центр, где продукты и другие расходные материалы перегружались с грузовиков или вагонов, складировались и направлялись в лагерь беженцев; и, наконец, здание с самыми большими ресторанами и магазинами, которые принадлежали исламским террористам и были просто набиты ими.

Мт-179 сделал всего один заход, сбросив всего две бомбы — ПЛАБ-500, управляемые объемно-детонирующие авиационные бомбы с лазерными наведением^[45]. Каждая ОДАБ при взрыве создавала облако легковоспламеняющегося аэрозоля диаметром несколько десятков метров. Аэрозоль смешивался с кислородом из воздуха, а затем подрывался. Взрыв, напоминавший миниатюрный ядерный, был в сто раз мощнее, чем взрыв заряда тротила одинакового веса^[46].

Более двухсот мужчин, женщин и детей погибли мгновенно от этих огненных шаров. Еще тысяча человек получили ранения или умерли от ран, а многие тысячи остались без крова из-за возникшего огненного шторма, когда целый город был объят бешеным пожаром, порожденным боеприпасами объемного взрыва^[47]. Пожары длились еще несколько дней, распространившись на сотни тысяч гектаров в окрестных лесах. Следователи не нашли ничего, кроме полного опустошения.

Министерство иностранных дел, Кремль^[48], Москва, Российская Федерация, менее часа спустя

— Министр Шрамм, какой приятный сюрприз. Доброго вам утра.

— Давайте обойдемся без любезностей, г-н Филиппов, — отрезал министр иностранных дел Республики Германия Рольф Шрамм. Он находился в гостиной своей резиденции в Бонне, в спортивном костюме, но в окружении старших советников. — Я только что узнал из новостей о вашем маленьком нападении на Кукес в Албании. Боже мой, Сеньков что, совсем утратил чувство реальности? Или он больше не отвечает за свое правительство? Что, военные, наконец, взяли все на себя?

— Успокойтесь, херр министр, — сказал министр иностранных дел Российской Федерации Иван Иванович Филиппов на жестком, но довольно сносном немецком. — Албания? О чем вы? — Он был у себя дома и даже не был одет. Сразу же выбежав из ванной^[49], он включил телевизор. На российском телевидении не было ничего об Албании. Какого черта происходит? — Я… я не могу прокомментировать случившееся, министр, — сказал Филиппов. И он действительно не мог ничего подтвердить или опровергнуть, даже если бы знал, о чем идет речь.

— Я хочу, чтобы вы гарантировали мне, господин министр, что эти атаки закончились, — сказал Шрамм. — Больше никаких нападений на Балканах. Вы должны пообещать мне, что это не прелюдия к наступлению на Балканах.

Филиппов взволнованно зажал кнопку вызова, вызывая своего помощника — никакого ответа.

— Я не могу ничего обещать, министр, — ответил он, лихорадочно соображая. Он не хотел дать понять, что он не знает, о чем идет речь, но не хотел и признавать вины. — Россия будет действовать в своих интересах. Мы никогда не будем обсуждать это или как-то менять. Никогда. — В этот момент открылась дверь, и в нее вбежал его помощник с тонкой папкой в руках. Он увидел, что телевизор был включен и переключил канал на «CNN Интернейшнал». Там показывались кадры трансляции откуда-то из Македонии — судя по всему, какая-то авиакатастрофа.

— То, чего я не могу понять, это нападение на радарный самолет НАТО Е-3, - пошел дальше Шрамм. — Зачем вам атаковать самолет радиолокационного дозора? Вы с ума сошли? НАТО, безусловно, установит, что это была Россия, и они, конечно, будут мстить!

— Мы категорически отрицаем свою причастность, — ответил Филиппов. Это была почти автоматическая реакция на подобные утверждения, независимо от того, были ли они правдой или ложью. Но он все равно сглотнул от неожиданности. Кто-то сбил самолет радиолокационного дозора НАТО? Это же было равносильно объявлению войны!

— Что же предпримет Германия, министр? — Осторожно спросил Филиппов. — Вы, конечно же, будете участвовать в расследовании. Или Германия уже решила, как наказать Россию?

— Если это прелюдия к российскому вторжению, министр Филиппов, — заходился Шрамм, — Германия и НАТО твердо выступят против вас!

Министр иностранных дел Российской Федерации Иван Филиппов подавил смешок — он не должен был высмеивать НАТО или Германию как ее часть, независимо от того, насколько смешными или нереальными были их заявления. Шрамм был не в состоянии чем-либо угрожать России за исключением единого ответа НАТО.

— Херр министр, я уверяю вас, Россия стремиться к миру и безопасности во всем Балканском регионе, — сказал Филиппов, все еще не подтверждавший и не отрицавший какую-либо причастность к происходящему. — Россия стала целью множество анти-НАТОвских и анти-миротворческих нападений в последние недели. Мы наверняка знаем, что южная зона ответственности многонациональных сил — находящийся под ответственностью Германии — снова станет их целью. Мы будем действовать, если узнаем, что угроза является подлинной.

— В самом деле? — Заметил Шрамм. — Почему же вы не поделились этой информацией с нами? Совместная российско-немецкая ударная группа была бы очень эффективна и, несомненно, это не вызвало бы такой волны критики, которая поднимется, когда информация об этой атаке станет известна.

Филиппов все еще судорожно пытался уловить нить происходящего, но отметил очень важную перемену в голосе Шрамма — он больше не говорил об этом инциденте. Его мысли устремились совершенно в другом направлении, и не имели ничего общего с конфронтацией.