Одиссея "Варяга"

       С мостиков "России" и "Рюрика" их уже было прекрасно видно: "Микаса", "Сикисима", "Конго", "Ясима", "Хацусе" и слегка поотставшая "Адзума", хоть и потушившая свои пожары, но судя по всему наиболее поврежденная из вражеских линейных судов. Конечно, контркурсовый бой с эскадрой Чухнина не прошел для японцев бесследно. Все корабли Того были в той или иной степени повреждены, часть их орудий уже навсегда умолкла, но они сохранили приличный ход и маневренность, а главное, ведущие их адмиралы, офицеры и матросы были полны решимости взять реванш за все те жертвы, которые объединенный флот уже принес сегодня на алтарь победы.

       Хейхатиро Того невозмутимо стоял на верхнем мостике своего флагмана, посеченном осколками и засыпанном пробковой крошкой из распоротых коек, подвязанных заранее в качестве блиндировки к леерам и основанию фок-мачты. Он уже приказал подготовить к стрельбе минные аппараты левого борта, и деловито наблюдал за начавшим пристрелку "Якумо".

       Он знал, что у него погибли, командующий был в этом абсолютно уверен, "Асахи", "Токива" и "Ивате". Где-то в дыму за кормой отстал и остался один на один со своей судьбой покалеченный "Фусо". И хотя эсминцы получили приказ его прикрыть, все возможно... Поступила недавно и информация о гибели трех из четырех малых крейсеров Того-младшего.

       "Хорошо хоть, что его самого и нескольких офицеров штаба подняли из воды живыми на дестроер. Русские, проходя, сбросили им пару плотов. На Руднева это не очень похоже, особенно если вспомнить "Тацуту".

       Кстати, наши минные суда сегодня на высоте. Именно они потопили первый, и пока единственный русский броненосный крейсер. Судя по докладам, это был "Память Корейца". Бывшая "Кассуга"... Оставшиеся два броненосных крейсера Руднева те же миноносцы своей самоубийственной атакой временно "сняли" с хвоста японского флота. Сейчас, наверняка, это именно они яростно дымят у нас на левой раковине пытаясь догнать вчерашний день. Поздно, уважаемый Всеволод-сан, скоро от Вашего Владивостокского отряда из пяти вымпелов останется два...

       Итак, приходит наше время. Время бить врага по частям. После того, как мы обездвижим эту пару, добивать на проходе придется торпедами: вряд ли потопим большие крейсера за пятнадцать - двадцать минут, если только сами не взорвутся или кингстоны не откроют.

       А их броненосцы, похоже, склонились к югу... Их уже не видно, только два недобитых "Пересвета" еще тащатся в нашу сторону. Интересно третий затонул или нет? Значит они и будут следующими после "России" и "Рюрика". Но если Чухнин думает, что я дам ему так просто уйти, то он очень заблуждается. Очень. На помощь транспортам он поползет, а вот там мы все и закончим. Руднев... Этот, скорее всего, сможет удрать. Жаль. Надо будет потом послать ему в подарок вакидзаси. [145] Посмотрим, как он на это..."

       Но тут нить размышлений командующего была неожиданно прервана.

       - Господин адмирал, за "Рюриком" открылись еще корабли противника...

       - Это, скорее всего, Грамматчиков. По-видимому, там кружит, чтобы транспорта свои прикрыть.

       - Никак нет, господин адмирал. Два четырехтрубных. Головным, судя по всему, идет "Баян", а за ним "Варяг". И два малых, типа "Новика"...

       - Да. Вижу... Спасибо, лейтенант...

       Господа офицеры, попрошу всех в рубку. Начинается второй акт. Теперь он будет еще интереснее, к нам на огонек заглянули два старых знакомых... - быстро проговорил Того, спустившись по трапу и пропуская впереди себя флаг-офицера и командира корабля.

       "Так, если это Рейценштейн... А это Рейценштейн, о выходе которого у меня нет пока никакой информации, следовательно, возможно пришествие и других нежданных гостей... Предположим, что так и будет. И вскоре сюда пожалует адмирал Макаров с шестью новейшими и не поврежденными броненосцами"...

       Того, уже войдя в боевую рубку, вдруг остановился, постоял секунды две, и со словами "я сейчас, господа" вновь вышел на мостик. Каким-то неприятным, липким холодком повеяло вдруг в душе:

       Ловушка? Или что? Случайность... Нет. Конечно, ловушка... Какие случайности на войне... И значит, надо немедленно выходить из боя. И отходить... Невозможно! По состоянию на данный момент бой нами по потерям проигран. Я не имею права отступить прямо сейчас, потеряв созданный такими жертвами позиционный и качественный перевес для практически уже подготовленного победного эндшпиля!?"

       Того неожиданно поймал на себе взгляд английского наблюдателя Пэкинхэма. Взгляд настороженный и тревожный.

       "Боги! О чем это я? Какой перевес, какое качество, если русские выставят сейчас на доску еще ШЕСТЬ первоклассных броненосцев?! И ведь Макаров сейчас уже быстроходнее меня узла на полтора. Англичанин, похоже, уже все понял...

       И что? Бежать?! Не добить эти два подставившихся броненосных крейсера. И бросить не только "Фусо", но еще и "Адзуму", которая никак не может оправиться и уже не поспевает за нами...

       Этот расклад, даже после подхода наших подкреплений, не сулит в будущем ничего хорошего. Особенно после того, как к Макарову придут еще два новых броненосца типа "Бородино" с Балтики. Да и снабжение для Артура и армии они сейчас доставят.

       Или, не задерживаясь, по дуге: сначала рубануть два этих броненосных крейсера, потом, разогнав мелочь, правым бортом транспорта с гвардейцами: сколько сможем на проходе перебить и покалечить, столько и сможем. Далее по обстановке: "пересветы" и Чухнин. Выбрать наиболее поврежденных и постараться утопить. Кстати, нужно приказать нашим истребителям начать их искать, а после добить, кого смогут...

       Затем до темноты полным ходом идем на юг. Ночью оторваться, а дальше... Дальше решим, что дальше. Можно и у англичан отбункероваться.

       Ну: или - или. Определяться мне нужно прямо сейчас"!

Глава 5. Молодая отвага старых кораблей.

       Контр-адмирал Иван Константинович Григорович был раздосадован как ходом боя, так и своей в нем ролью. И для этого у него были, казалось бы, довольно веские основания. Хотя он начинал сражение младшим флагманом отряда из пяти броненосцев, а сейчас под его командованием находились уже шесть, оптимизма это не добавляло. По сути, после смертельного ранения Григория Павловича Чухнина, он теперь стал адмиралом "инвалидной команды" российского линейного флота.

       С трудом пройдя в компании с флаг-офицером лейтенантом Азарьевым и художником Верещагиным по верхам своего корабля, чтобы добраться до кормового мостика, а только оттуда можно было нормально рассмотреть состояние идущих за ним мателотов, он был шокирован увиденным. Его флагман, на котором только минут десять назад потушили последний пожар, лишился ровно половины своей боевой мощи, частично выгорел, принял около тысячи тонн воды через пробоины и для спрямления крена, а так же имел заметный дифферент на нос. Скорость, которую он мог развить, не превышала 11-12 узлов, а картина жестоких разрушений в надстройках и рваных дыр в небронированном борту была просто невыносима для сердца человека, который всеми фибрами души любил эти рукотворные стальные существа, понимал их красоту и особый шарм кораблестроительной эстетики.

       Увы, в таком, или даже еще более худшем состоянии находились и еще три корабля его колонны. "Полтава" была повреждена практически так же, как и "Петропавловск". Только воды приняла несколько меньше и могла еще выдать 13 узлов. Но больше всех пострадал идущий следом "Сисой Великий". На корабле полностью выгорела батарея шастидюймовок, не действовал главный калибр в носовой башне, где был залит погреб, и лишь кормовая, две шестидюймовки на спардеке и несколько мелкашек могли поучаствовать в отражении минной атаки. Кроме того он зарывался в море по самые клюзы, и вода грозила захлестнуть в многочисленные пробоины, видимые в бинокль и у форштевня, и несколько дальше, под мостиком. Половина дефлекторов была или повалена или снесена. За превращенными в решето, чудом стоящими трубами, громоздилась куча чего-то, что не так давно было рострами и кормовым мостиком. По сообщению Озерова, его корабль еле-еле мог поддерживать 10 узлов, что, собственно, пока и стало эскадренной скоростью всего отряда.