Восток

— Хной красил. Совершенно нормальное дело.

— А желтые глаза?

— Это поэтическое преувеличение, намек на хищника — глаза как у тигра. Но с внешностью исторических лиц действительно странные вещи творятся. Бату-хан на беременную бабу на рисунке похож. Нельзя все это всерьез воспринимать. В любой древней рукописи по части количества войск необходимо нолик отбрасывать. Десять — тридцать тысяч — вполне нормально. Серьезная сила. Не всякое древнее государство способно такую армию выставить в поле.

— А давай все остальное отбросим? Мало ли глупостей написано в древних свитках. Речи государственных деятелей, которых автор никак слышать не мог. Подробности взятия Ургенча или Козельска. Суздаль по размеру в пять раз больше за двое суток взяли, а возле Козельска топтались-топтались… Куда все умение подевалось — не понять.

— Не выйдет, — со вздохом отверг Красильников. — Прекрасная идея, но не получится. Слишком многие их видели. Хорезм, Китай, Русь, Халифат, Кавказ, Булгары. Даже до Ближнего Востока добрались. Есть смысл гордиться происхождением от Чигизидов, если они не существовали? Ни малейшего. А не забывают. Вот китайцам какого шайтана приписывать себе варварскую династию? Написали бы про покорение мунголов — и все понятно. Так они сообщили о смене богдыхана. Для себя писали, не для длинноносых европейцев.

— А чего у нас не поменяли? Как сидели князья из потомков Владимира Святославовича, так и лаялись про старшинство. Ничего не изменилось, разве за ярлыком к ханам бегать принялись. Где, собственно, достижения Орды? Где великие города в Монголии? Хотя бы развалины.

— Да их потому и нет, что самые умные переселились в Пекин и Хорезм. А глупые как пасли баранов, так и пасут. Что, арабы продолжили жить на Аравийском полуострове и отгрохали там замечательные города? Ничего подобного. Переехали в Багдад, Дамаск и прочие Андалузии. Всегда приятнее быть элитой и жить за чужой счет. Остались сплошь не способные ни на что, кроме как гонять верблюдов. Энергичные ушли.

— Не только. Про Чингиза еще сказано: «Тот, кто любит кровь и победы, — велик. Он ведет воинов в бесконечные походы с целью обогащения — и при этом не задумываясь уничтожает города, режет детей и вспарывает животы беременным беззащитным женщинам. Он останется в преданиях навечно. А племя его сгинет безвестно. Слишком многие его ненавидят».

— А хорошо сказано. В тему. Одним разрушением не прожить. Создавать необходимо, иначе исчезнешь без следа. Так что причина не одна… Да, еще жадные в Аравии остались. Зарабатывающие на святых местах. В хадже, куда ни повернись, сразу платить требуют. Да я не про то… Что, в Сирии, Ираке, Египте или Алжире арабы живут? Прекрасно про себя знают — местные народы, перешедшие в мусульманство. Они такие же арабы, как я… хм… русский. Дома литвин, а все равно для окружающих русский. Говорю на русском, читаю на русском и молюсь Аллаху в саклавитской мечети. Впрочем, — озаботился он, — а чего я упираюсь? Давай дальше толкай идею. Классную мистификацию можно соорудить!

— Да запросто! На меня только попрошу не ссылаться. Запоминай. На Русь пришли не мунголы, а проживающие по соседству племена. Одни князья пригласили против других хорошо знакомых наемников из-за кордона. Надо внимательно посмотреть, какие города жгли, а какие нет. Вот Смоленск и вообще запад Руси не тронули. О чем это говорит? Там потомки Святополка все больше правили. Кто у нас по происхождению Багатур? Вот именно. Общий союз позволял ставить на место города и недовольных князей. Вывод — не было завоевания, исключительно на жалованье кочевники подряжались. Недаром ничего толком до наших времен не дошло.

— В военном училище, — задумчиво сказал Красильников, — нам рассказывали про пожары в Кремле в одна тысяча четыреста тридцать восьмом и одна тысяча шестьсот двадцать седьмом годах.

— Сами и подожгли! Доказать обратное нельзя. Главное — уверенность во взоре и с апломбом обвинять оппонентов в несостоятельности. Чем громче шумишь, тем больше в голове у простых людей задержится. Ага! Упорно разыскивали спецагенты Каганов и уничтожали неправильные записи. А в те, что сохранились, вносили исправления. В официальном духе. Типа «мы закрыли своей могучей грудью Европу от диких степняков». Поход Батыя проигнорировать, и присутствие в его отрядах русских тоже. На беду, до Италии наши длинные руки не дотянулись. Потому и с католиками вечные драки. Не желали отдавать записи. Прятали свидетельства в Ватикане. Вот чего мы в свое время Восточную Пруссию захватили? Политика? Глупости! Надо было уничтожить неправильные летописи. Вот. Обязательно намекнуть о судьбе историков, посмевших пойти против официальной линии. Изгонят из общества, и они закончат жизнь под забором. Прямо ничего не говорить. Намеками. Запиши — Калабухов и Шернеман.

— Это что, реальные люди?

— Абсолютно. Первый спился и натурально помер в канаве. Всю жизнь хотел доказать неправильную датировку истории. Якобы она гораздо короче. Второй мотался по всей Руси и собирал рукописи. И все бы хорошо, но интересовался в основном домусульманским временем. Очень ему хотелось доказать введение новой религии через насилие. Все пытался обнаружить сожженные города и села. Натурально они имелись, но точного способа датировки и сейчас не существует, а триста лет назад тем более. То ли во время междоусобиц спалили, то ли еще раньше, при Святославе. То ли позже, при мунголах. Короче, взяли его не за это, а за воровство в архивах. Продавал особо ценные списки и даже вывозил из страны. Руку отсекли, и в тюряге скончался. Тогда за государственный счет никого не кормили, арестанты жили подаянием. Видимо, плохо жалобил. Интересно, что он утверждал: рукописи все равно никому были не нужны и гниют бессмысленно, — но никого это не взволновало. Все собрание краденое, купленное и подаренное — исчезло. Не то до сих пор валяется где-то, не то мыши давно съели. Совершенно спокойно утверждать можно: «Он был прав, и тяжкая рука фальсификаторов истории сбила орла на взлете». Будь готов. Академическая свора твои открытия непременно растерзает.

— Ха! — добродушно воскликнул Красильников. — Кого волнуют официальные теории. Надо соврать так, чтобы дальше уже некуда. Чем больше ложь, тем скорее поверят обычные люди. Они никогда официальным книгам не верят. Все сто процентов уверены в обмане заранее. Смотри, ты сам отказался от соавторства!

— Подтверждаю. Гонорар беру в виде интервью. Без вранья. Большого или маленького.

— Как же без вранья про подвиги ратные, — помотал он головой. — Никак нельзя! Записывай точно, как поведано!

И ведь не постеснялся, шельма, через год весь этот треп двух подвыпивших знакомых оформить и в печать отнести. Еще астрономию приплел и расцветил красивостями. Батый от «бати» происходит, а орда — от «орднунга» (порядок). Правда, под псевдонимом, но прославился нешуточно, издеваясь с самым серьезным видом над официальными учебниками. Многие поверили. На мое неподдельное изумление нагло заявил, что только благодаря ему русская археология и история поднялись на новый уровень. Уж очень охота опровергнуть его чушь. Даже деньги начали выделять на серьезные исследования, отрывая от строительства очередного завода. Так что есть повод написать еще что-нибудь столь же нетривиальное. В соавторы звал. Я отказался. Все хорошо в меру, и издеваться над читателями не по мне. Одно приятно — кое-какими невыдуманными подробностями он о прошлом поделился. Естественно, не о чингисханском. О нашей послевоенной истории. Он хоть и не с самого начала, однако людей хорошо знал.

— Хорош, — с удовольствием сказал Ян, разглядывая резиновую харю противогаза. — Что в нем, что без него — отличий не наблюдается. Одинаково мужественное и озаренное духовностью лицо. Ты вообще понимаешь мой высокий стиль? — озаботился он. — Хотя да, ты ж не просто так Литвиненко, не чета разным Бабаевым, попавшим сюда напрямик из-под сохи, после кадетского училища, сильно умный. Восьмилетку в Ярославле закончил. Почти академик точных наук. Легко додумался шланг потихоньку открутить и напрямую дышать. Облегчение себе устроил. Чего-то сказать хочешь? — Он прислушался к маловразумительному мычанию из-под маски и согласно кивнул. — А то я не в курсе, что виноват и исправишься. Конечно. Вот прямо сейчас и займусь твоим исправлением от чрезмерного ума. И посмей только не сказать спасибо, а на очередном намазе не попросить Аллаха обеспечить мне долгую жизнь и здоровье. Когда я был на твоем месте, наш тоже крайне умный офицер заставлял всю роту бегать в противогазах, пока не попадают, из-за одного такого… А вечером рядовому делали темную за доставленную радость собственные товарищи. Когда тебя рвать начинает прямо в маску и терпишь, сразу понимаешь, кто во всем виноват. И как мы того гада в погонах ненавидели! А потом на фронте неожиданно обнаружилось, что польза огромная. Быстро надеть и долго бегать — привычно.