Вечный Жид

Свыше семисот воспоминаний ветеранов, которые они написали специально для Станислава Гагарина, собрал автор необыкновенного романа.

Роман долго не печатали ни журналы, а писатель обращался во все т о л с т ы е журналы Москвы и Ленинграда, ни издательства этих городов.

— Слишком страшную войну ты описал, — упрекали автора рецензенты.

Именно тогда родился у Станислава Гагарина, афоризм, который он много раз приводил в опубликованных им собственных беседах с полководцами Великой Отечественной войны:

— Ни один писатель не сможет изобразить войну страшнее, нежели она есть на самом деле.

Роман, который вышел в Военном издательстве на тринадцатом году после начала работы над ним, стал достойным Памятником защитникам Земли Русской, оставшимся навсегда в Волховских болотах. «Мясной. Бор» — гордость русской литературы!

В статье «Сотворение мира», касаясь философии войны и метафизики жизни в романе «Мясной Бор», доктор философии Анатолий Гагарин пишет:

«Даже зная поразительную способность моего отца быстро обрабатывать горы материала, самого разного и, казалось бы, далекого от привычно-шаблонного «литературного» — от древней истории Великой Руси до премудростей сельского хозяйства, океанологии, изобразительного искусства, религиоведения, философии и семантики — достаточно вспомнить «Евпатия Коловрата», «Страду», «Щедрость», «Разум океана», «Третий апостол» — не говоря уже о профессиональных пристрастиях Станислава Гагарина — морском деле и юриспруденции, что блестяще проявилось в морских романах и детективных циклах, можно было все-таки засомневаться, видя пугающую новизну т е м ы, стопы военных книг, груды архивных материалов, а затем и кипы солдатских писем, дневников, записей долгих разговоров сочинителя с участниками боев, заполонивших кабинет писателя после того, как ветераны узнали, что наконец-то я в и л с я Отечеству смельчак, который решил рассказать правду о Второй ударной армии и смыть с них, спасших Ленинград, наветное, неправедное клеймо «предателей», возникшее по вине генерала Власова».

Несмотря ни на что, роман состоялся, и создание его, появление в свет — высокий гражданский подвиг, который совершил Станислав Гагарин.

Сравнивая «Мясной Бор» с Апокалипсисом Иоанна Богослова, «Илиадой» Гомера и романом «Война и Мир» Льва Толстого, Анатолий Гагарин пишет:

«Исподволь, через размышления о высоком значении народа в Освободительной Войне, так по-разному, ярко и непридуманно воплощающемся в бесчисленных баталиях, схватках, встречах лицом к лицу с врагом, подводные течения романа уносят читателя в океан высших духовных жизненных смыслов.

Станислав Гагарин выбрал единственный верный путь — он создал монументальную фреску не просто как мастер батального жанра — широкими мазками полководца, мыслящего масштабами дивизий и полков, а то и целых армий, а в большей степени как писатель, чутко и тактично воспринимающий л и ч н о с т н о с т ь войны, расколовшейся на миллионы индивидуальных, персонифицированных войн.

И автор разрывает перед взором читателя замкнутость каждого героя в собственных границах бытия, вселяя читателя в миры потаенных чувств и предощущений, и в завершение накладывает эти осколки Войны в немыслимом стороннему, п р о х л а д н о-д у ш н о м у человеку порядке, добиваясь поразительного многоцветья».

Со всей очевидностью можно признать, что создав роман «Мясной Бор», Станислав Гагарин полной мерой исполнил высший сыновний долг, согласно учению Николая Федорова — а философ учил, что сыновья обязаны возродить сердца отцов, построить Храм возрожденных сердец наших предков, ибо мы должны прорастать в прошлое, сохранить полноту сердечного огня дедов и отцов, их неугасимого пламени любви, почтения к предкам и гордости за них.

Станислав Гагарин сумел проникнуть в мир законов Войны и при этом дистанцироваться от ее привычных — если можно к ним привыкнуть! — литературно-кровавых личин, заглянуть под маску, передать исторический план и человеческий феномен Войны. Интерес к человеческой экзистенции приводит писателя к мысли о двух войнах: литературной, описанной в романах, и другой — войне тех, кто принял в ней участие.

В последнем — особая заслуга русского сочинителя. Парадоксальность этой заслуги как раз в том, что Станислав Гагарин не с о ч и н я е т войну и не ведет объективный репортаж с нее.

Тут нечто иное. Некое сверхлитературное измерение, куда сумел войти Станислав Гагарин, создав небывалый доселе шедевр высокого мирового искусства, разрушив тем самым существовавший во все времена и народы стереотип, по которому изготавливались батальные сочинения.

Романов, подобных «Мясному Бору», попросту не существовало прежде.

Разве что гомеровская «Илиада» по объективности отношения к противоборствующим сторонам и духу н а д с х в а т н о г о присутствия автора сопоставима с титаническим сооружением русского писателя.

VI

…Фантастика и детектив, морские приключения и расследования загадочных преступлений, трагическая история Второй ударной армии и возможность глобального ядерного конфликта, возвращение на Землю товарища Сталина и Вечный Жид в качестве посланца галактических сил, предлагающих россиянам альтернативный расклад Смутного Времени — вот далеко не полный диапазон сюжетных интересов необыкновенного писателя всех времен и народов, истинного патриота Великой, единой и неделимой Земли Русской.

Как образчик человеческой породы, Станислав Гагарин не только многоплановая личность. В нем уживаются несколько различных по характерологической, психологической палитре индивидуумов. От мечтательного романтика и лирического созерцателя до решительного делового и бесстрашного человека, умеющего организовать единомышленников на материализацию очередной высокодуховной Идеи.

В старину про таких, как Станислав Гагарин, говорили: лихой и  р и с к о в ы й парень!

Обращенный гранями отзывчивой души к людям, писатель умеет оставаться и н т р о в е р т о м, погружаться в собственный внутренний мир, ибо не только из внешнего окружения, но и в глубинах той вселенной, которая таится в гагаринском микрокосмосе, черпает он затейливые сюжеты для увлекательных романов.

Станислав Гагарин — щедрый и отзывчивый человек. Он считает, что добро мы обязаны творить не только лишь, когда нас к нему призывают, а естественно, рефлекторно, как дышим воздухом родимой Земли Матушки.

Он стремится помочь людям, когда его вовсе не просят об этом… Его добро, может быть, носит несколько агрессивный, наступательный характер, и потому случаются порой житейские недоразумения, ибо не каждому дано понять искренность и чистоту помыслов этого человека.

Станислава Гагарина отличает удивительная способность приобретать себе с о н м, легион недоброжелателей.

Казалось бы, человек никому не причиняет зла, не совершает дурных по отношению к окружающим поступков, стремится помочь любому попавшему в беду соотечественнику…

В чем же тогда дело?

Когда сам Станислав Гагарин задал подобный вопрос Иосифу Виссарионовичу, представляющему Зодчих Мира, галактических небожителей, прибывших на Землю, вождь, хитро ухмыляясь в усы, ответил:

— Завидуют, понимаешь… Нет, ни литературному или там материальному успеху, с этим у вас как раз, выражаясь по-современному, перманентная н а п р я ж ё н к а. Завидуют тому, что вы не плачетесь никому в жилетку, никогда не опускаете рук, уверены в себе, вечно деятельны и энергичны. Да вы просто лучитесь, понимаешь, оптимизмом!

Вождь хмыкнул.

— Такое почти каждому трудно перенести, — сказал он. — А завистливому и мелкодушному российскому коллеге-письме́ннику и вовсе невозможно. Да и  л и з у н о м вы не были, не будете им никогда, молодой человек. Порода не та, понимаешь!

О романе «Вторжение», из которого мы привели эти знаменательные слова, писать надо отдельно, двумя словами о необыкновенном по фантасмагоричности сочинении не скажешь.

Роман «Вторжение» читать надо…