Удар током (СИ)

3. Адаптация

Прошло две недели. На носу выпускные экзамены. Всю жизнь боялся этих дурацких, на мой взгляд, проверочных испытаний на знание предмета. Под вопросом, в первую очередь, геометрия, математика и другие точные науки, за гуманитарные и общественные волновался меньше - всё-таки целая жизнь за плечами, а знал об этом только один человек и понятно кто, ха-ха. Мне не интересно описывать всю рутину событий мая-июня 1968 года, буду вычленять только узловые и наиболее интересные моменты. Ведь дневник, рано или поздно попадёт к массовому читателю, может будет опубликован и станет бестселлером. Например, “Записки будущего прошлого” - каково! Кстати, моя любимая британская рок-группа The Moody Blues уже год как сочинила свой эпохальный альбом Days Of Future Passed, название перекликается с условным названием дневника. Ну это так, для знатоков. Несколько слов о моём хобби.

Прекрасно помню, как в конце прошлого года сильно увлёкся зарубежными записями. Одноклассник Сашка Политковский привадил. У него дома классный маг (магнитофон) и записи британских и американских рок-групп. Меня зацепило и я повёлся. К моменту моего “возвращения”, дома, в будущей коллекции, имелось несколько синглов, а часть стены увешана фотками и плакатами волосатиков из-за кордона. Бабушка ворчала, дед не реагировал: “Перебесится и пройдёт”. А маме даже стало интересно. Проигрыватель”Юбилейный” без дела не стоял. Кроме того в семье уже была большая коллекция советской эстрады, народных песен, знаменитых исполнителей вроде Козловского, Лемешева, Утёсова, классики, записей из цикла “Театр у микрофона” и всякого, вплоть до трофейного винила, что дед прихватил с последней войны.

Так вот экзамены. В первой жизни, помнится, на замечание, сделанное классной дамой на моё безобразное отношение к учёбе, я здорово психанул и резко ответил Белке мол могу обойтись и без школы. Образование получить никогда не поздно, а учиться в классе, где тебя прессуют мне не интересно. Отношения и так складывались неважные, но тут Белка меня возненавидела по настоящему. Это сейчас воспринимаю свой бзик как гримасу переходного возраста, игру гормонов и всё такое. Но тогда я написал заявление в середине мая и ушёл из школы со справкой. Помню, дед и бабушка уговаривали остаться, мотивируя, абсурдность поступка потерянными двумя годами учёбы и лишения себя возможности продолжить образование. Я отчаянно отбивался. Бабушка смирилась быстро, лишь переживая за реакцию матери по возвращению со съёмок. Дед давил:

- Дима, чего взбрендил, никому не охота зубрить, но ведь надо. Как же без аттестата?

- Дед, ты ничего не понимаешь, закончу вечернюю школу, а пока поработаю на заводе, душа лежит к токарному станку. Затем в путягу (ПТУ) поступлю, там параллельно можно сдать экзамены и получить аттестат о среднем образовании. Армия не за горами, а после службы и в институт или в техникум. Ведь ты же хочешь, чтобы я стал настоящим защитником страны?

Деда мои аргументы смутили, он махнул рукой - делай что хочешь! Но было видно, мои слова про срочную службу были ему по душе. Вот почему в школе, следуя заповеди не менять узловые точки в течении биографии, я тупо продублировал свой бездумный протест. И вновь удивлённые лица одноклассников, Сноб вертел пальцем у виска - чего с дурака взять? Ну, ну, красавчик, я найду способ поставить тебя на место. Далее разговор на повышенных тонах с родными. Присовокупил в беседе с дедом аргумент о продолжении службы и поступлении в военное училище. Святая ложь успокоила ветерана ещё быстрей, чем сорок восемь лет назад. В итоге справка, а позже, следуя “историческому сценарию”, должен устроиться на завод. Но это впереди, сейчас же описываю в хронологическом порядке, что произошло.

С новым знакомым, Владимиром Путиным, пересекались на тренировках и не то, чтобы подружились, но отношения складывались как у большинства сверстников, связанных общими интересами, в нашем случае спортом. Своё внимание я старался открыто не проявлять и даже не мог точно сформулировать зачем набиваться в друзья к будущему президенту. Психология обывателя двадцать первого века подсказывала: а вдруг пригодиться когда-нибудь, хуже не станет. С другой стороны, откуда мне знать состоится это “когда-нибудь” и чего сейчас мыслить глобально спустя лишь месяц с небольшим в прошлом. В моём особом положении знаю прошлое и будущее, но что станется в следующую минуту, предугадать не дано. Не ровен час “сдует” в будущее или ещё куда? Моя психика такой дилеммы не тянет, так что живу “нынешним прошлым”, если можно так выразиться.

Пригласил Путина на школьный вечер в преддверии майских праздников, ведь я выступал в школьном ВИА, по нынешнему, в самопальной рок-группе. Это ещё одна часть моей биографии: играл на ударных и пел в меру способностей. Интерес к западной рок-культуре помогал и мешал одновременно. Петь на иностранном не приветствовалось, куда лучше шёл репертуар из совковых любовно-патриотических шлягеров, а хиты британских и американских рокеров практически отсутствовали из-за отсутствия материала и знания языков. Эту проблему я собирался исправить, поскольку языком владел, многие тексты знал, партии инструментов предполагал возложить на музыкального руководителя Олега Голубева, а оригиналы достать у Сашки Политковского.

Хочется подробно описать нашу последнюю беседу с учителем русского и литературы Забинковым. На уроках я придуривался, но у меня это плохо получалось, прорывались взрослые мысли. После первого памятного контакта в день “приземления” из будущего, преподаватель поглядывал на меня, часто вызывал к доске и с интересом слушал развёрнутые ответы по заданным, а порой и отвлечённым темам. Я знал, что скору навсегда уйду из школы, он - нет. Юрий Соломонович тормознул меня после звонка на большую перемену. На дворе конец апреля, стайки учеников устремились на волю из душных классов школы, а я застрял в коридоре и смотрел на весеннюю искрящуюся барашками поверхность Фонтанки, крепко о чём-то задумавшись.

- Дмитрий, у меня вопрос. Я чувствую ваш потенциал и несвойственные возрасту вдумчивые рассуждения. Расскажите, что читаете вне классных заданий?

Я помнил, как литератор ставил меня на место за вольные трактовки домашних заданий и, что греха таить, слабую орфографию, но то в другой жизни. Сейчас же отпустил тормоза и решил потроллить пожилого педагога.

- Очень нравятся стихи поэтов-бардов: Бродского, Галича, Высоцкого, Булата Окуджавы; из прозаиков: Солженицына, Синявского, Некрасова, Максимова, да всех разве упомнишь - диссидентов немало…

Забинков испуганно напрягся и тихо спросил:

- А что помните из Синявского?

- Ну как же, роман “Суд идет”, повесть “Любимов”, была ещё статья за которую, собственно, его и Даниэля привлекли и осудили. Это, поверьте, интереснее, чем руководящая роль партии в борьбе советских людей с фашизмом по роману “Молодая гвардия” Фадеева. По прозе могу дать синопсис, если вам интересно, а стихи помню многих, вот послушайте Галича:

Быть бы мне поспокойней,

Не казаться, а быть!

Здесь мосты, словно кони -

По ночам на дыбы!

Здесь всегда по квадрату

На рассвете полки -

От Синода к Сенату,

Как четыре строки!

Все земные печали -

Были в этом краю…

Вот и платим молчаньем

За причастность свою!

Видать, я здорово его шокировал, преподаватель скомкано бросил:

- Дима, давайте как-нибудь после занятий побеседуем. Вижу, вам есть что мне сказать. Сильно озадачили меня, сильно, если не сказать больше.

Юрий Соломонович растерянно окинул взглядом странного ученика и направился в учительскую. Я смотрел на сгорбившуюся спину учителя, опустившиеся плечи и мне стало его жалко. С большой долей вероятности, допускаю, что жизнь здорово помяла питерского интеллигента в годы войны и после. Например, в 46-м, когда идеологическая послевоенная вакханалия Жданова вокруг имён Ахматовой и Зощенко, встряхнула литературные ряды Ленинграда. Забинков по возрасту тянет за пятьдесят годков, так что в те годы уже был зрелым студентом или педагогом. Ведь не спросишь, да и зачем, своих проблем что ли мало?