Наступление

— А как же наши люди?

— Наши люди в тюрьме. В СССР нет такого понятия как права человека — вообще. Сегодня одного из сотрудников ЦРУ схватили при контакте с некоей Еленой Боннер, супругой академика Сахарова, не согласного с политикой властей. Прямо на площади.

— Он в тюрьме? — вдруг поинтересовался президент, приходящий в себя

— Нет, сэр. Кагэбэшники подвезли его на машине прямо к входу в посольство. Придется срочно отзывать, там он уже работать не сможет. Пропали контакты с Московско-хельсинкской группой, мы считаем, что ее членов схватили чекисты.

— Чекисты?

— Сотрудники КГБ, сэр. Так они называют себя. Раньше КГБ назвалось ЧК — Чрезвычайная комиссия. Больше половины наших контактов за последний день потеряны. Мы блуждаем во тьме, сэр.

— Почему бы просто не позвонить этим Иванам по красному телефону********* и не спросить какого черта они творят?

И снова наступило молчание. Президент не помнил, что он звонил по красному телефону несколько часов назад.

— Сэр, думаю, что это не стоит делать сейчас — осторожно сказал Джордж Буш — у русских ночь и Иваны спят.

— Но надо же что то делать! — разозлился президент.

— Сэр, мы делаем все что можно. Но наши возможности ограничены, Даунинг********* не хочет рисковать своими людьми. Русские не настроены шутить.

— Черт, а чем тогда должно заниматься ЦРУ, если не рисковать, Джордж? — свирепо воззрился на него Президент

— Сэр, то что произошло в Москве сильно выходит за рамки нормального. Несколько наших сотрудников проехались по Москве, просто чтобы оценить обстановку. Несколько улиц наглухо перекрыты, особенно подозрительно то, что русские не пускают никого на Лубянскую площадь, там находится основное здание КГБ. Мы подозреваем, что кто-то напал на здание КГБ на Лубянке, возможно те же воинские части, которые подняли бунт.

— Черт знает что… — от размазанного Президент перешел в воинственное настроение, все знали, что президент быстро перегорал и расплачивался длительным и серьезным упадком сил — русские решили показать свою силу? У них нет никакой силы! У них прогнившая экономика и недовольное население, которое нечем кормить! Стоит только нам прекратить поставки им зерна и они умрут с голоду! Их экономика держится на экспорте нефти, если наши саудовские друзья еще поднажмут, Иваны свалятся без чувств! Мы полностью перевооружили армию, в то время как Иваны к этому и не приступали, они застряли в середине семидесятых! Я не желаю слышать больше про Иванов и угрозу, исходящую от них! Если они начнут переигрывать — мы просто их раздавим! Вот и все!

К концу сего пассажа Президент побагровел, да так, что Нэнси испугалась за его здоровье. Вскочив, она подбежала к дверям — и президента увели врачи. Они остались одни, без капитана, без ветрил, возможно и без руля

— Продолжаем — тяжело сказал Буш, как бы принимая обязанности капитана на себя — мистер Гринспен, чем вы нас порадуете? Я вчера купил некоторое количество акций.

— Новости начали поступать примерно к середине сессии, сначала отреагировали нервно и сдали вниз — начал объяснять ситуацию старый биржевой лис — затем столь же резко рванули вверх, и под занавес немного корректировались, но все равно остались в приличном плюсе — плюс два и три по Доу-Джонсу. В лидерах роста высокотехнологичный и индустриальный сектор, сдают назад банки и финансовый сектор. Общая картина ясна — надеемся на новые военные заказы, и боимся усугубления экономической ситуации и очередного роста дефицита бюджета, и так уже малотерпимого. На завтра фьючерсы в плюсах, Гонгконг открылся с небольшим минусом, но ничего серьезного. Европа, я думаю откроется с большим минусом — но краха ждать не стоит. Европейцы всегда реагируют на то что происходит в Москве, потому что им приходится жить бок о бок с русским медведем, и они нервничают каждый раз, как он начинает ворочаться.

Вице-президент облегченно вздохнул

— Я ожидал худшего.

— Сэр, худшего стоит ожидать чуть позже — сказал твердо финансовый маг в профессорских очках — не забывайте, что рост у нас происходит после Черного понедельника, и мы его так назад и не отыграли. Пока информации недостаточно, да и большинство игроков не заглядывают так далеко, как можем заглядывать мы. Настоящие танцы с волками начнутся, когда мы будем принимать бюджет. У нас в бюджете дыра, сэр, и мы ее сможем закрыть, но ненадолго, потом эта дыра утопит нас. Если мы бросим волкам кусок мяса — они обрадуются, но потом попросят еще и еще, а если мы не дадим, они нас просто сожрут. Мы живем не по средствам, вкладываем деньги в военный сектор экономики, печатаем их и тратим их на противоборство с СССР — рано или поздно за это придется расплачиваться. Туча денег, которые мы напечатали, концентрируется в спекулятивных пузырях, но если экономика не генерирует достаточно добавленной стоимости, чтобы расплачиваться за все за это — рано или поздно нам придется расплачиваться. Мы провели стресс-тесты ведущих финансовых институтов и проработали несколько вариантов дальнейшего развития экономической ситуации. Если мы прямо сейчас не начнем реализовывать комплекс мер по сокращению дефицита бюджета, при том что сокращать другие расходы кроме военных нельзя — мы рухнем. Сначала обвалится один из рынков, возможно акций, возможно недвижимости в той же Японии, куда многие вложились, потом начнется кризис доверия и банкротства, целый вал банкротств. В лучшем случае это произойдет в девяносто шестом, в худшем — в девяносто первом.

— Что мы можем сделать, что бы этого не допустить?

— Нужно связать деньги. У нас очень много необеспеченных денег. Они не идут на пользу экономике, потому что не создают рабочие места, а скапливаются в спекулятивных пузырях. Деньги стали делать деньги, сэр, пока это хорошо, но долго так мы жить не сможем.

— Почему бы не связать деньги, сделав хорошую ракету?

Гринспен улыбнулся, как профессор на шутку студента

— Потому что ракета не принесет дохода. Если вы вкладываете свои личные деньги — вы вкладываете это в то, что нужно другим людям, что будет работать и принесет доход, ведь так? У государства давно нет своих денег, все деньги заемные. Это не хорошо и не плохо, мы занимаем деньги, и нам их занимают, потому что считают, что мы достаточно умны, чтобы ими распорядиться. Но как бы мы не были умны — рано или поздно деньги придется возвращать, а ракета их не вернет, ракета наоборот потребует дополнительных вложений. Мы можем, конечно, поиграть с отчетностью — но потом за это придется расплачиваться. И я предупреждаю, господа — очередной виток оборонных расходов исключен начисто.

— Но при чем тут Советский союз?

— При том, что это поле для расширения. Это дешевые ископаемые ресурсы. Дешевая нефть это еще не все, нужно много чего другого, чего не могут дать друзья из пустыни. Наконец, это некая уверенность в будущем, что немаловажно. Без этого господа — инвесторы будут держать деньги в своих карманах. Открою небольшой секрет: настроение всех рынков зависит не от того, что происходит, а от того, как к этому отнесутся инвесторы.

— Так убедите их! Черт возьми, это же ваша задача! — взорвался недалекий, мало чего понимающий в экономике Буш

— Сэр, это не моя задача. Это задача мистера Президента, покинувшего нас — нагло ответил Алан Гринспен

— Министр торговли так же считает? — Буш перевел взгляд, и только сейчас понял, что совершил ошибку. Новый министр торговли Уильям Верити, только летом занявший пост скончавшегося на посту Малькольма Болдриджа был внуком основателя Армко Стил Джорджа Верити и председателем совета по советско-американскому экономическому сотрудничеству. Его назначение прошло с ножом у горла, демократы знали что делали. Требуя назначения подобных людей, они расшатывали команду, нацеленную на победу Америки в холодной войне, и делали ее уязвимой.

Тем более — Верити родился "с золотой ложкой во рту" и не имел никакого желания отдавать что бы то ни было ради победы в войне с Советами.