Спасти веру предков, или вынужденные язычники

Бросив оценивающий взгляд на разложенные подарки, Бранко отправился за невестой, провожая гостей к накрытому столу. Там уже ждал смущённый Ёжик, поспешно вскочивший при появлении старших. Вместе с ним поднялись все родичи хозяина, развлекавшие гостя разговорами, не смея прикоснуться к яствам, выставленным на угощение. Дальше всё пошло в полном соответствии с ожиданиями капитана, типичное провинциальное застолье, с грубоватыми шутками и рассказами об урожае, случаях на охоте и обсуждении родственников. Глядя на искренне улыбавшихся Судислава с князем, Сергей тоже расслабился и вспомнил подобные семейные торжества своего детства. Когда за большим столом собирались не только родные, двоюродные и троюродные родственники, при символической выпивке и, по меркам конца девяностых годов двадцатого века, такой же символической еде. Когда рыбный пирог из леща и окуня считался украшением стола, а копчёная колбаса была деликатесом.

Бедно жили, но, именно тогда люди были искренними в своих суждениях и оценке, в своём осуждении негодяев и желании помочь попавшему в беду. Сергей с детства запомнил, как ценил добрые слова родных и боялся поступить недостойно, чтобы не опозориться в их глазах. Чтобы никто не мог за таким столом сказать его матери или отцу, как плохо поступил их сын, попрекнуть плохим воспитанием. Как он не любил подобные посиделки в детстве, как он избегал их позже, когда учился в университете, затем, когда работал. Порой, в праздники, специально задерживался на работе, чтобы с чистой совестью сообщить родным, что работал. Последние лет десять или больше он не бывал на таких семейных обедах, а сейчас, почему-то почувствовал себя, как дома. И понял, что именно эта трапеза перекинула мост его памяти через века, своей старинной традицией соединила два мира, расположенные в одиннадцатом и двадцатом веках. Неожиданно для себя Сергей едва не прослезился, удивившись своей непонятной сентиментальности, это в тридцать три года то, да при его тяжёлом милицейском прошлом.

– Видимо, такая здесь экология, – нашёл в себе остатки юмора капитан, пробурчав непонятную соседям фразу.

Возвращались обратно на Выселки в сумерках, вдоль реки, молча, размышляли о своём. Судя по горящим глазам Ёжика, тот уже планировал свою жизнь после женитьбы и обдумывал подарки новобрачной, так понравилась ему будущая жена. На душе Сергея было легко и грустно. Легко от понимания, встреченного у князя и волхва, от быстрого и положительного решения мучавших его вопросов о припасах, о сватовстве Ёжика, прочих трудностях. А грустил капитан по причине ностальгической, навеянной посещением большой дружной семьи. Захотелось также собраться с родными людьми в своём тёплом и уютном доме, где на полу лежат ковры, в углу стоит телевизор, а за окном гудят машины. Сесть за стол, поговорить, посмеяться, обсудить домашние и семейные вопросы. Как на грех, что в двадцатом веке не было семьи, квартиры, что здесь та же самая картина.

– Обидно, – прошептал под нос Лосев и насторожился от звука ритмичных всплесков на реке. Тёплым майским вечером дружные шлепки вёсел далеко разносились вдоль реки.

– Ровно идут купцы, – остановился послушать, куда направляется лодка капитан, звук начал удаляться в сторону Выселков, – наверно, булгары с товаром спешат. Ёжик, подтянись, надо догнать торговцев, судя по всему, к нам едут гости.

Оба путника прибавили хода и вскоре выехали на открытый участок берега, откуда стали заметны две большие лодки и лодьи, как их здесь называли. В каждой лодье сидели до тридцати гребцов, дружно работавших вёслами. Постепенно догоняя торговцев, Сергей машинально рассматривал их и рассуждал, какой товар они могут привезти. Его предположения быстро уткнулись в одну странность, на лодках не было свободного места между рядами гребцов. Нигде не виднелись мешки или корзины с товаром, нигде на лодках не было стоявших торговцев. Предчувствие опасности возникло у обоих выселковцев одновременно.

– Это ушкуйники, – шепнул Сергею паренёк, поравнявшись, – с Вятки спустились.

– Похоже на то, – кивнул капитан, оценивая обстановку, потом решился, – скачи на Выселки, собирай свой десяток и два десятка самых опытных стрелков, бегом возвращайтесь на берег. Ильдей пусть останется в крепости, организует оборону. Они высадятся у одинокого дуба, я буду там ждать, быстро!

Ёжик попытался возразить, но, за полтора года привык дисциплине, смолчал. Вскоре его конь скрылся в густеющих сумерках. До Выселков и обратно ходу было не больше получаса, вполне достаточно для того, чтобы уговорить разбойников отказаться от набега. Капитан привычно прижал коня ногами, посылая вперёд, обогнать обе лодьи. На берегу возле одинокого дуба, самом удобном месте для высадки, он спешился и отвёл коня за дерево. Ушкуйники все безлошадные, убежать от них он всегда сможет. Оставалось дождаться самих оппонентов, на которых сыщик решил испытать свои таланты убеждения. Ушкуйники отстали ненамного, не прошло пары минут, как из-за поворота реки выплыли две лодьи, направляясь к берегу, где на обрыве их ждал Лосев.

– Эй, молодцы, – завёл разговор первый, деланно весёлым голосом, – не на Выселки направились?

– Твоё какое дело, – также, словно шутя, ответили из ближней лодьи, что вот-вот выскочит на берег, – иди, милый, своей дорогой. Ты нас не тронь, и мы тебя не тронем.

– Моё прямое дело, я староста Выселков, своё селение грабить не дам, – улыбаясь, продолжал разговор капитан, цепким взглядом оценивая количество и вооружение ушкуйников. Пока нигде лучники, их он боялся больше всего, не появились.

– Тебя-то нам и надо, – обрадовано стали выпрыгивать на берег парни, подхватывая со дна лодок оружие, топоры и деревянные щиты, – веди нас в свою деревню, смерд.

– Кто подойдёт ближе обрыва, убью, – резко изменил тональность разговора капитан, глядя, как привычно его обходят разбойники, отсекая путь отхода.

– Да, обязательно убьёшь, мы сами поможем, – засмеялись двое передовых воинов, демонстративно приближаясь к нему.

Сергей поднял зажатый в руке пистолет, звуки выстрелов раскололи вечернее спокойствие, два ближайших ушкуйника замерли на прибрежном песке, уткнувшись в него лицами. Все замерли, оглядываясь по сторонам, никто не понял причину громких хлопков.

– Это мой самострел, – ровным голосом пояснил Лосев, – я буду говорить с вашими атаманами.

– Будем ли мы с тобой разговаривать, – насмешливо выкрикнул высокий черноволосый бородач, ещё не выбравшийся из лодки, – мы не сказки слушать приплыли.

– Куда вы денетесь, – абсолютно спокойным голосом отвечал капитан, – у вас отсюда два пути, либо раков кормить, либо меня слушать. Кто не верит, пусть спросит у этих двух, они тоже меня не послушали. Рискни и ты, смоляной, мне не поверить.

Он вытянул в направлении атамана руку с пистолетом, до лодки оставалось не больше тридцати метров, на таком расстоянии, как говорится, в карту промаха не дам. Угрозу от зажатого в руке пистолета почувствовали все ушкуйники и замерли на месте. Однако краем глаза сыщик скорее почувствовал, чем увидел, как за левым плечом двинулась тень, скользнув ему за спину. Он резко развернулся, отступая в сторону, и выстрелил в упор, прямо в лицо замахивавшегося топором разбойника. Того отбросило на пару шагов, а капитан уже стоял лицом к берегу, рассматривая своих противников. Поражённые нахальством одинокого чужака и его оружием ушкуйники стали вполголоса переговариваться, но, сыщик не давал им времени на раздумье.

– Атаман, поднимайся, поговорим, пока всех воинов не потерял, у меня к вам деловое предложение, – он демонстративно вернул пистолет в поясную кобуру и показал открытые ладони, – никого не обижу, но на обрыв не подниматься, буду бить без предупреждения. Атаман, даю слово, что не трону и своим воинам до конца разговора велю в вас не стрелять.

– Каким твоим воинам? – недоверчиво стали озираться ушкуйники.

– Скоро подойдут, – не стал обманывать их Сергей, – с такими же самострелами, как у меня. Вмиг всю вашу шайку положим, до поворота не доплывёте.