Будет День (СИ)

И надо же… Решение пришло во сне, что ставило Ицковича в один рад с такими титанами как Менделеев. ("Ну, прям — Менделеев!" — улыбнулся собственной мысли Олег). И не отмазка, нет. Действительно серьезное и не терпящее отлагательств дело.

"Дело…" — Олег сделал еще один скромный глоток коньяка, посмотрел с сожалением на окурок — от окна уходить не хотелось — и пошел за следующей сигаретой. — "Надо было сразу всю пачку взять…"

Сон оказался вещий, а не просто дурной, как показалось в начале. Потому что двадцать девятого июня 1934 года на посту у двери в обеденный зал гостиницы "Дреезен" в Бад-Годесберге стоял не Себастиан фон Шаунбург, а его приятель Вальтер Шелленберг. И это Вальтер рассказал Басту про тот вечер и про то, как посмотрел на него сквозь стекло Геббельс, потому что оберфюрер Гейдрих на том совещании не присутствовал: "ростом не вышел". А Баст в тот момент находился в своем баварском имении, потому что накануне Эрнст Рэм приказал всем бойцам СА уйти в месячный отпуск. И тридцатого июля, когда вырезали руководство штурмовых отрядов, Баст делал вид, что ничего об этом не знает. Совершил верховую прогулку, отобедал и, сев к роялю, играл что-то подходящее случаю, положив на крышку рояля заряженный Люгер, пока в седьмом часу вечера не позвонил Рейнхард и не сказал, что ждет его у себя в Берлине через три дня.

— Через три, — с нажимом произнес оберфюрер и дал отбой.

А Себастьян уже всерьёз приготовился умирать… и убивать тех, кто за ним придёт.

Больше они к этому эпизоду никогда не возвращались, но Шаунбург понимал, чувствовал, верил, что Гейдрих спас его в тот день. А почему, зачем — знать это, ему дано не было, а спрашивать… Есть вопросы, которые не задают. Но если попытаться все-таки предположить… Возможно, Гейдриху хотелось иметь в своем окружении настоящего аристократа. А может быть, Баст ему просто нравился. В конце концов, у них даже увлечения были одинаковые: оба любили классическую музыку и верховую езду, и фехтовальщики оба изрядные, а еще Баст не только образцово-показательный ариец, но и не дурак, что отнюдь не одно и то же. Во всяком случае, мало кто в СД способен думать в одном с Гейдрихом темпе. Пожалуй, таких всего несколько человек наберется, и даже среди этих немногих — своими способностями выделялись двое: юрист Вальтер Шелленберг и философ Себастиан фон Шаунбург. И не за правильную форму черепа Гейдрих в начале 1935 года, когда начал формировать настоящую политическую разведку СД, сразу же определил Баста именно туда.

"Туда… — Олег закурил очередную сигарету, допил коньяк и даже улыбнулся, чувствуя, как успокаивается сердце и оставляет напряжение. — Туда…"

— Туда, туда, где брезжил свет, Сквозь щель "Для Писем и Газет"!

Олег явно находился во взвинченном состоянии. И песенку "винни-пуховскую" напевал, и улыбался как-то не так, как вчера…

"Хлебнул он что ли с утра?" — сказать определенно, пил Ицкович или не пил, было затруднительно. Нынешний Олег, как успела уже убедиться Татьяна, не то чтобы пил не пьянея, но наливаться мог долго и помногу. Да и не в этом дело. Настроение Олега могло и не быть связано с потреблением алкоголя.

"А с чем оно связано?" — выяснить, знает ли он о ее позавчерашнем "приключении", ей так и не удалось. Могло случиться, что и не знает. И это было бы совсем неплохо, если честно.

"А если все-таки, — да?"

Тогда одно из двух. Или ему все равно, или он…

"Хамство в душе затаил", — подсказала "Жаннет", которая чем дальше, тем лучше овладевала "великим и могучим", и вот, пожалуйста, даже цитату из Зощенко весьма к месту ввернула.

"Заткнись!"

"Да на здоровье!"

— Дамы и господа, — Олег поправил шейный платок и обвел собравшихся за обеденным столом весьма выразительным взглядом. — А не прогуляться ли нам к реке? Погода чудесная! Весна…

— Точно! — сходу поддержал идею Степан. — Сейчас позавтракаем, и вперед!

— Все в сад! — по-немецки провозгласила Ольга и снова умудрилась оставить последнее слово за собой.

"Знать бы еще, из-за кого мы собачимся! — устало "вздохнула" Таня, поднимаясь из-за стола. — Но ведь не спросишь, на кого, мол, ты, кошка драная, глаз свой блядский положила? Не спросишь. Не спрошу. Но кого-то мы с ней точно не поделили, может быть, и всех троих…"

А так, что ж! Почему бы и не прогуляться? В доме слуги, а значит и уши, и глаза, а компаньоны ведь сюда не только отдыхать приехали, но и для того чтобы свой "совет в Филях" на лоне природы провести. И сейчас все получилось "как всегда" в эти дни: господа и дамы — пайщики вполне безумного предприятия — ни разу не дураки, все поняли правильно и предложение, разумеется, приняли. Почему бы и не поговорить? Отдых в любом случае недолог, надо бы и с громадьём витающих в умах планов определиться. А потому не прошло и часа, как вся компания отправилась гулять.

— Итак, — сказал Виктор, когда они остались одни и вдали от чужих ушей. — Давайте, наконец, определимся: каковы наши планы?

— О стратегии можно порассуждать, — улыбнулся инициатор прогулки, доставая из кармана пальто фляжку с коньяком. — Но тактически, лично я уже завтра еду в Берлин, — объявил ровным голосом Олег.

"В Берлин? — удивилась Таня. — Зачем ему теперь в Берлин?"

— Ты там что-то забыл? — прищурившись, как от яркого солнца, спросил за нее Степан.

— Да нет, — неожиданно пришел на помощь Олегу Виктор. — Это решение как раз кажется логичным. Газеты читаем? — он покрутил рукой в воздухе, словно пытался пересказать одним этим жестом все перипетии европейской и не только европейской политики: "мальчик жестами объяснил, что зовут его…"

— Иногда даже пишем, — буркнул себе под нос Степан, но к счастью его никто не услышал. Похоже, время шуток прошло.

— Читаем, — сам себе ответил Виктор, так как остальные не спешили вступать в обсуждение, ожидая узнать: "а он-то теперь о чем?" — А значит, железо надо ковать, пока горячо!

— Какое железо? — Ольга решила, видимо, в очередной раз стать "блондинкой".

— Последствия эскапады нашего дорогого герра доктора оказались гораздо разнообразнее, чем те, что он предполагал, отправляясь в Прагу…

— Скажи прямо, — усмехнулся Олег. — Дуракам везет.

— Дуракам не дуракам… — Степан с интересом пронаблюдал за "принятием грамульки" и протянул руку во вполне понятном жесте. — Но новичкам везет.

— В карты или бильярд… — предположил Виктор.

— Бильярд не статистическая игра, — Олег передал фляжку Матвееву и достал — уже из другого кармана — еще одну, на этот раз стеклянную. — Дамы? А в смысле — "везет", я бы скорее назвал рулетку или рыбалку.

— Рыбалка — искусство… — сказал Степан, отрываясь от фляжки и передавая ее Федорчуку.

— Как интересно! — округлила глаза Ольга, между тем вполне осмысленно сворачивая с бутылочки колпачок.

"Вот ведь дрянь…" — мелькнуло у Татьяны.

— Меня с мысли не сбить, — Олег с видимым удовольствием закурил и выпустил в прозрачный прохладный воздух клуб сизого табачного дыма. — Излагаю по пунктам. Первое…

— А если?.. — Таня постеснялась высказаться до конца, но, как не странно, Олег ее понял правильно и даже в раздражение не впал, учитывая, что она его оборвала.

— Я пока вне подозрений, — объяснил он, изобразив, правда, на лице некое подобие выражения "объясняю для тех, кто в танке".

— В том смысле, что я там все еще Себастиан фон Шаунбург и ни разу не еврей, и, разумеется, не агент НКВД. Если у меня и могут быть неприятности, то не из-за тебя, Танюша.

Его голос не дрогнул, но что-то такое в голубых "арийских" глазах промелькнуло, и это что-то заставило Таню сжаться.

— Проблемы у меня с Эрхардтом, Улем и трепачом Альвенслебеном… В тридцать четвертом Гейдрих вытащил меня… то есть, Баста, конечно, буквально из-под ножа, — Олег взял у Виктора фляжку, глотнул, передал Степану и продолжил: