Опустошённый (You are Empty) (СИ)

***

Война. Война для меня не была горем. Она вызывала во мне больше интерес, чем другие какие-то эмоции. Все эти подвиги, герои…. Что толкало людей на подобные самопожертвования? Эта мысль часто занимала меня. Если бы люди были все пассионарны, как было написано в труде одного запрещённого мыслителя, то они бы и не только в военное время могли бы отдать жизнь за общее дело.

Лето 1944 года. Я работаю фельдшером в одном из закрытых полевых госпиталей. Война до нас не докатилась, но отголоски её видны повсюду. Они выражаются в этих покалеченных людях, обрубках, потерявших конечности в жестоких боях. Я очень устал. Вся моя жизнь превратилась в мерзкий жёлтый гной, похожий на тот, что струится из загнивающих ран наших пациентов. Я был биологом, а не врачом, но наверху полагали иначе. Выбора у меня не было: либо фронт, где я сто процентов погиб бы, либо здесь: вытирать кровь и гной с пациентов и регулярно давать им обезболивающие. В нашем отделении лежали, в основном, с тяжёлыми ранениями. Я, обладающий сверхчувствительными способностями, понимал, как они страдают, и все их боли и страдания передавались мне, убивали и разрушали постепенно мой мозг.

И я сорвался. Первым стал молодой лейтенант, которому оторвало обе ноги в результате бомбёжки фрицев под Киевом. Он постоянно твердил, что не хочет жить, что слишком устал терпеть боль, хотя я понимал, из-за чего он так расстраивается. Кому нужен был этот обрубок, без обеих ног? Девушка с ним расстанется, а старенькая мама попытается спасти сына, потратив все свои сбережения. И мне жутко надоело его нытьё. Однажды, я сфокусировался и дал ему установку. Я не думал, что произойдёт дальше и вышел из палаты. Спустя час лейтенанта нашли мёртвым: он раздавил себе голову между двух прутьев кровати. Ни у кого тогда не вызвало подозрений, что он действовал не по своей воле. Но мне это было только на руку.

Больные умирали. Кто-то выбросился из окна, кто-то расковырял свою рану и умер от потери крови. Эти солдаты, всего лишь обрубки: воевать они больше не смогут, а жить в нормальных условиях – и подавно. Лучше они пусть послужат моему делу.

Я понимал, что локальными установками мало чего добьёшься. Моих сил не хватало на то, чтобы контролировать более одного разума. И я искал способ или устройство, способное усилить мои установки. Я понимал, что опыт построения таких устройств у меня равен нулю, но я не сдавался. В конце концов, война не вечна, и я скоро смогу найти способ претворить свой план в жизнь.

***

Я спал спокойнее, чем в прошлый раз. По всей видимости, привык к постоянному шуму улиц. Утро выдалось холодное: не знаю, как я ночью не околел от сквозняка. Встав с топчана, я наскоро позавтракал последней банкой тушёнки, проверил всё свое скудное снаряжение, взял с полок пару медикаментов, бинтов и обезболивающих. ППШ не стал закидывать за спину, а по привычке надел на плечо ремень и держал поближе к правой руке.

- Надеюсь, солдаты не усилили свои посты, иначе мне несдобровать . Патронов всего ничего, да и в ТТшнике не так уж и много.

Покинув заброшенную аптеку, я вышел на улицу, вновь глотнув холодного осеннего воздуха. Город вновь встретил меня молчанием. Ни лая, ни стонов обезумевших горожан. По всей видимости, это был старый район с тихими улочками, что, несомненно, было мне на руку. Находиться на больших улицах было опасно – велика вероятность, что они патрулируются красноармейцами или солдатами.Я прошёл вперёд, постоянно оглядываясь по сторонам. Меня не покидало чувство, что за мной кто-то наблюдает. Я прошёл мимо покосившегося фонарного столба, разбитого стенда прессы, покинутого прицепа от легковой машины.Ничего необычного я не нашёл. В конце улицы стоял военный грузовик с открытым кузовом. Оглядевшись, что поблизости солдат нет, я взобрался в кузов.

Очевидно, ЗИЛ попал в аварию, и солдаты спешно покинули грузовик. В кузове меня ждала удача: большой цинк с патронами к ППШ. Присев перед ним, я снял вещмешок и принялся заполнять все свои диски патронами. Процедура была нелёгкая, но я был очень рад, что нашёл боеприпасы. Набив все диски к автомату патронами, я также зарядил и ТТ, а несколько десятков патронов сложил в вещмешок. Также, отодвинув мешковину с одного из ящиков, я обнаружил там гранаты РГ-42. Надев на пояс четыре гранаты, я сорвал с последнего ящика брезент. Внутри ящика обнаружилось оружие: четыре автомата ППШ и три новых советских карабина СКС. Эти самозарядные карабины только-только поступили в войска, но уже хорошо заявили о себе. Я взял в руку один карабин, взвесил. Эта штука весила, по крайней мере, легче СВТ-40 и «трёхлинейки». Патроны я обнаружил в цинке рядом. Патроны к карабину были короче винтовочных 7, 62, но крупнее пистолетных. Несмотря на то, что мне ещё не доводилось стрелять из нового карабина, это оружие уже мне нравилось. Вдоль ствола, под цевьём удобно расположился штык-нож, который мне не удалось снять. Снарядив карабин патронами, я положил пару дюжин в карман своего поношенного кителя, а само оружие закинул за спину, чтобы не мешалось. Больше делать в грузовике было нечего, и я спрыгнул с кузова.

Улица, на которую пытался выехать грузовик, выгляделатакой же безжизненной. Я непривычно чувствовал себя чересчур нагруженным.

- Но, зато более уверенным в себе.

Мою самоуверенность разрушил звон разбитого стекла из дома слева от меня. Я резко поднял взгляд, схватившись в свой автомат. Из окна третьего этажа посыпались стёкла, и из образовавшегося проёма на мостовую упало тело. Невероятно изломанное тело женщины, судя по безумному выражению лица, сумасшедшей. Оно упало в нескольких метрах от меня, и я, подбежав к телу, не сводил взгляда с разбитого окна и держа наготове ППШ. В проёме никто и не появился.

- Что очень странно.

Услышав совсем близко с собой глухое рычание, я поднял голову. Из-за разбитой машины, в паре шагов от упавшей женщины вылезла собака.Мерзкая отвратительная псина, скреплённая железной конструкцией. Она выставила когти на своих уродливых лапах, готовясь к прыжку. Автомат был совсем рядом, поэтому я без промедления подтянул его к себе и открыл огонь. Град пуль полился на собаку, и разворотил ей голову. Собака с неприятным лязгом грохнулась на асфальт.

Над трупом послышался странный скрежет. Вторая собака взгромоздилась на машину и с ненавистью смотрела на меня своими белёсыми глазищами. Я едва успел взмахнуть автоматом и сбить её с ног, прежде чем она повалила бы меня на землю.Поставив ногу на металлический зажим, соединяющий туловище собаки, я накормил дворнягу хорошей порцией свинца.Переступив через жилистое тело собаки, я прислушался к звукам. В тишине заброшенных улиц я отчётливо услышал чьи-то шаги. Это мог быть кто угодно, поэтому я не расслаблялся и не опускал автомат, а был готов к любому.

Прогремел сухой выстрел, и боковое стекло машины справа от меня разлетелось вдребезги. Повернувшись, я увидел чекиста, который отделился от противоположной стороны здания и теперь бежал ко мне. Я резко пригнулся и короткой очередью сбил его с ног. Даже с такого расстояния я услышал предсмертный хрип чекиста, искажённый мембраной противогаза.

- Чуть не задел. Хорошо хоть, что вовремя среагировал!

Подойдя к телу, я откинул его «Маузер» в сторону – этот пистолет мне больше уже был не нужен. ТТ был удобнее и надёжнее. Пройдя вперёд, я вышел на развилку дорог. Здесь улица, по которой я шёл, обрывалась. Передо мной открылась довольно интересная картина. В стену здания напротив врезалась машина: чёрная «Победа». По всей видимости, перед тем, как вписаться в стену, машина сбила двоих чекистов. Один из них лежал, раскинув руки, по правый борт от машины. Второй распластался на капоте, разбив головой лобовое стекло. Что-то мне в этом автомобиле показалось знакомым:

- Погоди-ка…. Не это ли та «Победа», которая скрылась от красноармейцев в подворотне?