Аналогичный мир - 4 (СИ)

— Там всё хорошо. Нет, Женя.

— Тогда что? — и догадалась. — Это ты из-за письма? А что такого, Эркин? Нормальное письмо.

Эркин тоскливо вздохнул в ответ и уткнулся в чашку с чаем. Женя с улыбкой ещё раз погладила его по плечу и встала, собирая посуду. Эркин залпом допил свой чай, отдал чашку Жене и ушёл в ванную.

И уже когда они лежали в постели и Женя, как всегда, обнимала его, она шепнула:

— Всё будет хорошо.

— Да, — вздохнул он, прижимая к себе её ладонь. — Прости, Женя.

— За что, ёжик мой? — она поцеловала его возле уха. — Спи, милый.

Он послушно расслабил мышцы. Но засыпая, он уже знал, что придётся ехать в Царьград к Бурлакову. И откладывать нельзя. А это отпрашиваться надо. Неловко, конечно, только из отпуска и отгул. А если не отпустит старшой, тогда что? Ох, тогда совсем плохо.

Но его отпустили. Выслушав его просьбу и не слишком внятные объяснения, Медведев внимательно оглядел его и вдруг спросил?

— А в Царьграде куда?

— В Комитет, — нехотя ответил Эркин, не желая до последнего называть Бурлакова.

— Правильно, — кивнул слушавший их разговор Саныч. — Это ты верно придумал. Бумаги все только захвати. А копии и там сделать сможешь.

Эркин недоумевающе посмотрел на него и кивнул. Сейчас он ни с кем и ни о чём не спорил, лишь бы отпустили. А что слово Саныча имеет вес, он давно заметил.

Но… обошлось. И дальше Эркин действовал уже уверенно.

Вечером, как всегда перед школой, пришёл Андрей, на этой неделе их смены совпадали. Он тоже заметил, что с Эркином что-то не то, но ни о чём не спрашивал. Сидели, учили на завтра уроки, ужинали, снова учили. Всё, как всегда. И только когда они втроём — Алиса уже спала — сели за вечерний чай, Эркин счёл момент подходящим.

— Женя, Андрей, — прервал он начавшийся было о каких-то хозяйственных пустяках разговор, — я еду в Царьград.

Женя удивлённо ойкнула, а Андрей очень спокойно и деловито спросил:

— И когда?

— В пятницу. С понедельника я отпросился, а во вторник во вторую, как раз успею.

Андрей кивнул.

— Две школы пропустишь?

— Зачем, только субботу, — Эркин твёрдо смотрел ему в глаза. — Ты же успел.

— Логично, — согласился Андрей и закончил по-английски: — И даже резонно.

Женя улыбнулась, но глаза её оставались серьёзными и даже встревоженными.

— Прямо с работы поедешь?

— «Кукушка» в пять, — ответил Эркин. — Я даже Алису из школы заберу.

— Нет, — сразу решила Женя. — Не надо. Придёшь, спокойно поешь и поедешь.

— Я тебе адреса напишу, — по-прежнему спокойно сказал Андрей. — И как проехать, чтоб не плутать лишнего.

— Спасибо, — Эркин допил чай и встал. — Я пойду, Женя, на вторник всё сделаю. Ты не жди меня, ложись, — и вышел, мимоходом хлопнув Андрея по плечу.

Когда вдалеке хлопнула дверь маленькой комнаты, Андрей вопросительно посмотрел на Женю.

— С чего это ему понадобилось?

— Ты в Царьград ездил, — неожиданно для самой себя сердито спросила женя, — у кого-нибудь спрашивался?! Ну, а он что? Не свободный, что ли?

— Опять резонно, — пробормотал по-английски Андрей и встал. — Ладно. Спокойной ночи, Женя.

— Спокойной ночи, Андрюша, — ответила Женя, уже жалея о своей вспышке.

Конечно, Андрей переживает за Эркина, но… но если Эркин что решил, то его уже не своротить. И не скажет ничего, пока сам не решит сказать. Она вздохнула и взялась за посуду.

Когда Андрей вошёл в комнату, Эркин сидел за столом, сосредоточенно разбираясь в упражнения по русскому.

— Не мешаю тебе? — спросил он, не оборачиваясь.

— Учи, я читать буду, — ответил Андрей и подошёл к книжному шкафу.

Пополняется потихоньку — отметил он с удовлетворением — уже и выбор есть. И на той квартире собирается. Что ж, возьмём библиотечную. «Отверженные». Он её уже дважды прослушал. По-английски от Старика и от Вальки-Валета по-русски. Неплохие «романы тискали» в бараках, хотя и дряни, понятно, что, как и везде, хватало. А теперь и почитаем. И посмотри кто, чего и как переврал при пересказе.

Андрей включил торшер и лёг на диван, раскрыл толстую умеренно затрёпанную и оттого пухлую книгу на заложенном месте. Но, читая, думал о своём. Упрям братик, ведь в самом деле поедет. Нет, запрещать — и в голове такого нет, но зачем? Что к профессору, это понятно, но какие-такие дела у Эркина с профессором? И ведь не скажет. И впрямую не спросишь. Сам тогда сказал; «Не спрашивай», — и Эркин не спрашивает, ни о чём. Значит, и ему надо молчать.

Эркин чувствовал напряжённое молчание Андрея, понимал его обиду, ему-то Бурлаков родной, но так же уверенно знал, что ничего ни говорить, ни объяснять он не должен. И не может. Вот вернётся, тогда и поговорим. Но это, как у него разговор с Бурлаковым пойдёт. Вот чёрт, сам толком не знает, чего ему добиваться. Обижать Бурлакова не хочется, тот же не виноват, что так сложилось. Но и ему халявного отцовства через силу и презрение не надо. А чего надо? Чтоб Андрей в Загорье остался. Во! Пообещает Бурлаков не забирать Андрея, и всё, и больше ему ничего от профессора и не надо. Это он Бурлакову и объяснит. А вот что ему Бурлаков ответит… это уже совсем другое дело. Но это не ему решать, а, значит, и думать об этом нечего. Эркин перечитал упражнение, закрыл тетрадь и обернулся.

Андрей опустил книгу на грудь, улыбнулся.

— Написать адреса?

— Да, давай сейчас, а то потом недосуг будет.

Андрей легко встал и подошёл к столу. В принципе, адреса и Комитета, и домашний Бурлакова Эркин знал, но он молча смотрел, как Андрей пишет и даже схему рисует.

— А от Комитета к нему домой пешком шли, — Андре смущённо взъерошил себе волосы на затылке. — Дворами, да ещё темно было, не запомнил. Ничего?

— Ничего, — кивнул Эркин. — До Комитета доберусь, а там уже неважно.

— Домой он тебя сам отведёт, — уверенно заявил Андрей.

Эркин в этом был далеко не уверен, но промолчал. Исписанный андреем лист он бережно убрал и снова сел за уроки. Андрей посмотрел на его склонённую над книжкой голову и вернулся к дивану.

Так, в сосредоточенном молчании они досидели до полуночи.

Когда Эркин вошёл в спальню, Женя, лёжа в кровати, листала журнал мод. Эркин привычно сбросил халат на пуф и лёг. Женя отложила журнал и повернулась к нему.

— Устал, милый? Спим?

— Д-да, — как-то неуверенно ответил он.

Женя обняла его.

— Всё будет хорошо, Эркин. Ну, что с тобой? Ты замечательно придумал. Конечно, поезжай. Увидишь Царьград… и вообще.

— Мг-м, — согласился Эркин, успокоенный не столько её словами, как тоном, и… раз Женя сказала, что всё правильно, значит, так оно и есть.

Он вздохнул, засыпая и уже во сне мягко прижимаясь к Жене. Тут так тепло, мягко, безопасно, ну, чего его несёт, как говорят, искать приключений на свою задницу. Но ведь надо, надо, надо…

И весь четверг в нём жило то же «надо». Может, поэтому и работа, и школа шли как-то мимо него, хотя он всё видел, слышал и понимал, и ошибок не делал. И даже заметил, что Манефа то и дело поглядывает на Андрея и даже почти улыбается.

И невольно улыбнулся сам. Ловок Андрей, по-мастерски уже работает: вроде ничего такого, а девка оттаивает, глядишь, и в самом деле всё у него получится. Если б только это не на спор было, а всерьёз… Но Андрей взрослый, пусть сам думает.

После школы Андрей пошёл к себе, Тим был в другой смене, и Эркин шёл домой один. Под бурками скрипел снег, мелкие редкие снежинки кружились в воздухе, и слегка пощипывало холодом щёки. Но Эркин то ли уже привык, то ли помнил, каково бывает в настоящие холода, и ему даже нравилось. А самое хорошее — это то, что Хэллоуин прошёл, никто и не заметил. Сам сообразил, только увидев на календаре дату: первое ноября. Сообразил и промолчал. Раз Женя забыла, то не ему напоминать. И если бы не Бурлаков, всё было бы хорошо и даже отлично. Но ничего. Съездит, уладит… чем бы не кончилось, всё лучше этой неопределённости. Ну, какой он Бурлакову сын? Грузчик, индеец, раб, да ещё и спальник. Только позорит. Так что, всё он решил правильно и теперь только надо сделать как решено.