Реванш. Трилогия

Собиравшийся покинуть кабинет Артем Гуларян остановился у двери.

— Я проиграл в ГДР, но я должен отомстить, должен вернуть долг врагам моей страны. Как говорят русские, сочтемся.

— Мы все деремся с одним врагом, — напомнил Строгов.

Наблюдая за старыми товарищами, Шумилов вспомнил, что именно Владимир Строгов с самого начала выдвигал идею выращивания у соседей новой политической элиты, отбора нужных людей. Генерал Шнитке и помыслить не мог, что мы можем отступить, оставить соседей один на один со своими проблемами. Немец из ГДР исповедовал рыцарский принцип: «Защищать и оберегать». Да, Эрвину в свое время пришлось нелегко, он один мог сказать, что понимает соседей, людей, на чьих глазах рушилась их страна, кого объявили безрукими совками и обвинили в преступлениях, которые они не совершали. Всех скопом.

Грустно. Умеренная фракция во главе с Шумиловым проиграла. Он был вынужден шаг за шагом сдавать свои позиции, отступая под градом железобетонных аргументов товарищей. В конце концов пришлось признать, что без активного вмешательства не обойтись, надо лезть в драку и помогать соседям. Этическая сторона вопроса отодвинута в сторону. Не до угрызений совести и интеллигентских размусоливаний о свободе выбора, когда на кону стоят жизни десятков миллионов человек.

Уже поздно вечером, когда все пятеро кураторов получили задачу и уверились в своей исключительности, Павел Шумилов собрал последнее совещание за этот день. Руководство проекта. Люди, владеющие всей информацией, люди, принимающие решения и имеющие право распоряжаться жизнями миллионов. С недавних пор эта фраза перестала быть пафосной. «Глубокий океан» перешел в активную фазу. На кону стояли судьбы цивилизаций.

— Начнем, у меня только один вопрос. — Товарищ Шумилов обвел взглядом присутствующих. — Где мы ошиблись?

— Павел Николаевич?

— У нас еще есть время выявить и исправить наши ошибки. Неизбежные ошибки планирования. Я хочу знать, где мы ошиблись.

— Слишком мало или слишком много кандидатов, — предположил Вячеслав Трубачев.

— Столько, сколько смогли найти и взять на контроль, — парировал Эрвин Шнитке, — будущие президенты не растут в теплице.

— Резистентность Системы определяется только опытным путем, — поддержал коллегу Владимир Строгов, — мы не можем рассчитать минимальное допустимое воздействие, не можем сказать, где тот порог, за которым Голем обратит на нас внимание.

— Идея не лишена смысла. Красивое не может не быть жизнеспособным, — это уже вступает в разговор Анютин.

— Ошибка в неправильной мотивации кандидатов.

— Поясните, Вячеслав Иванович.

— Мы делали упор на патриотизм. Это правильно, это грамотное решение. Оно будет работать на первом этапе, пока кандидат не наберет вес и не поймет, что может идти дальше уже без нас. Потом начнутся проблемы. Ведь что для него на первом месте, мы или свои?

— Это не проблемы, — улыбнулся Шумилов.

— Потеря контроля не проблема?

— Павел Николаевич прав! — громыхнул Эрвин Шнитке. — Пусть делают дело, а под нашим контролем и без, неважно. Мы этого добиваемся?

— Старею, — покачал головой Строгов.

— У нас пять кандидатов. Пять попыток сломать Систему. Пять вариантов выращивания Президента, — продолжил генерал Шнитке, — будем работать. Много — это тоже плохо. Пять человек достаточно.

— Напоминает бега, — заметил Сергей Костачев. Сидел он в конце стола, спрятавшись за Владимиром Никитиным, всем своим видом выражая снисходительное отношение к происходящему, дескать, пусть генералы играются, последнее слово все равно остается за финансистами.

— Гонка, — согласился Шумилов. — Больше пяти кандидатов не нужно, они будут мешать друг другу. Я вначале хотел ограничиться тремя вариантами.

— Три мало, я рассчитываю, что минимум двое сойдут с дистанции в первый же год.

— Каковы затраты? — Костачев опять напомнил о себе.

— Не беспокойтесь, на первом этапе нам надо три миллиарда рублей. Большей частью на нашу структуру в нашем мире. — Шнитке отмахнулся от финансиста, как от назойливого комара. — Прогрессоры переходят на самообеспечение.

— Коммерческие структуры?

— В том числе, — отозвался Строгов. — Нам надо объяснять местным, откуда деньги. Лучше всего их зарабатывать под официальными крышами.

— Деньги или местных?

— И то и другое, — хохотнул Шнитке. Генерал сегодня был в ударе.

Глядя на комитетчика, Шумилов хитровато щурился. Быстро Эрвин Теодорович забыл, как плакался о своей судьбинушке. Успел придушить муки совести. Видать, захватил его азарт. Старый волк почуял кровь. Ничего, и это пройдет.

— Повторяю вопрос: где мы ошиблись?

— Не знаю, Павел Николаевич, ошибок, промахов я пока не вижу, — покачал головой Вячеслав Трубачев, — мы добротно, тщательно разработали план, рассчитали операцию, учли все известные нам местные нюансы.

— Противодействие Системы. — Владимир Никитин наклонился вперед и уставился на Шнитке тяжелым взглядом из-под бровей. — Вы слишком оптимистично смотрите на бюрократическую машину соседей. Я вижу, что из пяти вариантов карьеры кандидатов два ошибочны.

— Экологи? — бросил Эрвин Теодорович. — Будут работать с антиглобалистами.

— Нет, не экологи. — На губах директора Института региональных исследований играла плотоядная улыбка. — У этих шанс высок. Я говорю о проправительственном движении и попытке сыграть на православном поле.

— Социальный лифт в припартийных движениях работает. Православие набирает популярность, Церковь сильна, как никогда. При нашей поддержке, при давлении на ключевые фигуры, жестком выключении противников все триггеры сработают как надо. Именно у этих кандидатов максимальные шансы. Они имеют преимущество.

— Система чувствует инородные тела. Это человека можно обмануть на уровне разума. Система не думает, система чувствует. Она не пустит наших кандидатов выше безопасного уровня.

— Вот это мы и проверим, — кивнул Строгов.

Владимиру Петровичу передался энтузиазм Эрвина Шнитке. Павел Шумилов молча слушал товарищей. Для себя он решил, что не стоит надеяться только на один вариант. Уже сейчас надо искать обходные пути, создавать резервные цепи. Ставку товарищ Шумилов делал на Белоруссию и Германию.

Неожиданно в голове мелькнула мысль: а что, если отправить к соседям самого генерала Шнитке? Человек он энергичный, пробивной, мозгами не обделен. К цели прет с непосредственностью и неукротимостью тяжелого бульдозера. Пожалуй, если Эрвину предложить работу в Германии, он согласится. Генерал с радостью ухватится за шанс самому, своими руками навести порядок на своей родине. Кто там в «ноль первом» канцлер Германии? Кажется, Меркель.

Павел Николаевич представил себе на месте немецкого канцлера Эрвина Шнитке и не смог сдержать смешок — это будет фокус. Эрвин за пятилетку построит у них социализм да еще попутно перекроит границы. С него станется, минимум будет возврат к картам 39-го года. А если учесть, что политика Польши за последние сто лет практически не менялась, то неудивительно, если Шнитке на 39-м годе не остановится. Восточная граница у него будет как в 40-м году. И весь Евросоюз подгребет под себя. Задача реалистичная. Достаточно одного центра кристаллизации, и Европа из аморфного киселя превратится в единый, прочный союз со столицей в Берлине.

Товарищи между тем с жаром спорили о перспективах кандидатов. Обсуждали преимущества той или иной концепции. Мелко все. Пожалуй, только Никитин понимал, что не так все просто, как кажется. Да еще Шумилов помнил, с каким трудом приходилось ломать и перекраивать нашего собственного бюрократического Голема, и это еще обладая всеми рычагами власти, которыми так удобно бить Систему по голове или что там у нее имеется. Нашим ребятам придется гораздо хуже.

Совещание так ни к чему и не привело. Ошибку не нашли. В течение недели кураторы вернулись в Мир-01 и отправились брать за шкирку своих подопечных, объяснять бедолагам, какое невиданное счастье на тех свалилось. Структуру разведсети легко перезамкнули на новые задачи и новое руководство. Операцией командовал Эрвин Шнитке. Сергей Анютин ограничился научной работой и сбором технической информации.