Реванш. Трилогия

— Штаны снимать? — поинтересовался Женя. Тон спокойный, деловой. Парню и тридцати нет, а повидал в этой жизни такого, что на десятерых хватит. Иногда после третьей рюмки рассказывал, как на Кавказе находили наших ребят, насаженных на кол. Страшная штука. Естественно, о подробностях Женя умалчивал, слишком это страшно, слишком больно вспоминать.

— Не надо. Так проколем, и не брызнет. Что стоим? Ноги раздвигайте.

Марья Николаевна извивалась на снегу, пыталась ползти, крутила головой. Денис поймал безумный взгляд ее выпученных на лоб глаз и отвернулся. Женя и Марат схватили чиновницу за ноги и растянули их в стороны. Леша прижал бабку к земле.

Денис спокойно перехватил штырь и пристроил его острием к промежности цели. Главное — не промахнуться. Где там у нее анус? Сосредоточиться на работе и ни о чем не думать. Прокалываем штаны и вводим. Жертва дернулась. Последняя попытка вырваться. Старается свести ноги, крутится, как уж на сковородке. Нет, шутишь! От нас не вырвешься.

Панфилов старается не смотреть на извивающееся перед ним существо: «Это не человек. Это не человек. Я накалываю на булавку гусеницу. Как в детстве. Это не человек». Работать и не думать. На зеленых спортивных штанах Ступкиной проступило мокрое пятно, потом оно потемнело, налилось кровью. Пара капель упала на снег. Штырь вошел в тело примерно на полметра. Дальше надо осторожнее, чтоб соратников кровью не забрызгать. Наконец насадил. Острие вылезло у шеи и уткнулось в нижнюю челюсть.

— Уф! — Денис поднялся на ноги. Его мутило.

— Бросаем здесь, — выдохнул Марат.

Ребята быстренько присыпали снегом еще дергающееся, бьющееся в агонии тело. Оглядеться по сторонам. Ничего не забыли? Нет. Чисто.

Бегом к машинам. На трассу они выехали осторожно. Остановились в лесу. Посмотрели по сторонам. И только когда удостоверились, что никто их не видит, вырулили на асфальт. Теперь в город. По дороге снять и упаковать перчатки с бахилами. И еще надо что-то делать с лыжами.

В город въезжали со стороны совхоза «Гигант». Там на трассе постов нет. Денис еще свернул с дороги, к старым брошенным участкам без права постройки — было в свое время в городе такое поветрие, давали землю близ заводов, потом, правда, экологи шум подняли и участки отняли, — нашел подходящую свалку, выбросил из машины лыжи, заглянул в багажник. Все надо делать вовремя. Не следует оставлять улики. В багажнике нашлись вязаная шапочка и оторванная пуговица. Гм, неприятно. Слетела с головы, а мы и не заметили. Ничего, выкинуть и забыть.

В этот же день, вечером, соратники пересеклись с уважаемым и заслуженным детским врачом Марком Ростиславовичем. Специалиста по усыновлению нагло взяли прямо на улице. Подошли, вежливо представились, попросили о помощи в одном щекотливом деле. Денису якобы требовалось найти себе дочку, здоровую, от приличных родителей, русскую или украинку. За вознаграждением дело не станет. Молодой человек прекрасно понимает, что решение вопроса требует приложения усилий со стороны хороших людей, и со своей стороны готов на все, чтоб получить положительное решение, в разумных, естественно, размерах.

Разговаривали на ходу, как бы случайно приблизились к припаркованной у тротуара машине. Вечер. Район на окраине города. Людей рядом нет. Остается только аккуратно обнять врача за шею, сдавить сонную артерию и усадить в машину.

Господина Апельсинова убивали на Промкомзоне. Тихое место. Заброшенный заводской корпус. На этот раз без особых зверств, чисто из уважения к тому, что Апельсинов был при жизни хорошим врачом, немало людей спас, еще больше вылечил. Связать руки и запихнуть головой вниз в полузатопленный колодец. Этого достаточно.

Дело сделано. Теперь остается только сидеть и наблюдать за реакцией общества на брошенный камень. Тело Марьи Николаевны нашли только в понедельник, уже после того, как о ней начали беспокоиться на работе. Труп Апельсинова обнаружили еще через три дня.

Сказать, что акция подняла градус накала страстей, это ничего не сказать.

Полыхнуло. Полицию подняли на уши. Начальник УВД города взял дело на личный контроль. Новость попала на местный телеканал, да и без того слух о зверском убийстве начальника отдела социальной опеки взбудоражил город. Каждый отзывался о событии по-своему, но равнодушных не было. Дело дошло до Москвы. Попало на центральные каналы. Самая большая ошибка наших властей, по мнению Дениса. Теперь точно реакция будет.

Соратники не зря выбрали один из самых зверских способов казни. Заранее все рассчитали. Люди не дураки, они четко видят связь недавней истории с отъемом детей у нормальной, благополучной семьи и насаживанием на прут главной виновницы. Чего и добивались: профессия ювенальщика и раньше была не особо популярной, а сейчас тем более. Не так много полных отморозков, готовых ради денег рисковать своей жизнью.

В городе нагнеталась напряженная атмосфера. Органы рыли землю, работали в поте лица, без выходных, но результата не было. Пять раз подряд допросили несчастных Петровых, пытались притянуть их к убийству, тем более и мотив есть — не получилось. За жертв ювенальщиков вступилось общественное мнение, активисты наняли хороших адвокатов, улик не нашлось, возможности совершить преступление тоже не было.

Зато у дела были последствия, и весьма неожиданные. В Самаре неизвестные зверски избили чиновника соцопеки, как раз занимавшегося сбором материала на очередную «понравившуюся» важным людям многодетную семью.

После новогодних праздников дети Петровых вернулись домой. Причина? Многие считали, что именно благодаря решительным действиям активистов-антиювенальщиков. В действительности, знали это очень немногие, из-за несвоевременной смерти Марка Ростиславовича. Связь с покупателями оборвалась. Контакт нарушен, а восстанавливать его было некому. У нас ведь не все чиновники продажные, есть еще порядочные люди. Нашелся ответственный человек, беспристрастно рассмотревший дело и воспользовавшийся своим правом вето.

Глава 12

Спрут

Новый год товарищ Шумилов встречал у себя дома, как и положено человеку, в кругу своих родных. Дети приехали, внуки. Марина бросила все дела, заперла городскую квартиру и переселилась в Горки. Ради такого дела Павел Николаевич отправил в краткосрочный отпуск всю прислугу. Исключение только для жившей в доме Марты Евдокимовны, полноценного, почитай, члена семьи. Но и горничную дети просили не слишком усердствовать с уборкой и стиркой. Праздник — это значит для всех праздник, а прибраться, чистоту навести, гостиную украсить мы и сами можем, не в напряг.

Новый год! Светлый домашний праздник. Только для своих. Не надо нам шумных банкетов, там скучно, официоз проклятый, расслабиться нельзя, приходится весь вечер соблюдать условности, играть свою роль. Вот в чем преимущество пенсионера, можно спокойно сослаться на здоровье и не поехать на Кремлевскую елку и торжественное правительственное мероприятие во Дворце съездов. Пусть молодежь на экранах телевизоров мелькает, а мы дома побудем.

Погода стояла хорошая, ветра почти нет, легкий морозец, повезло — эта зима без знаменитых новогодних оттепелей. Елку наряжали во дворе, как раз напротив дома рядом с автомобильной площадкой стоит пушистая высоченная зеленая красавица. Зачем ее рубить? Мы люди русские, мы живую елку нарядим. Тем более малышне забава, радость несусветная — когда и где такое еще может быть? Только у дедушки в Горках. Незаметно к забаве присоединилась и соседская ребятня.

В дачном поселке, как в деревне, все друг друга знают, в гости ходят без спроса. Хм, а вот это к Шумилову не относится, проклятые жандармы из 9-го управления пресекают попытки незапланированного проникновения на территорию, просят сначала звонить, договариваться о визите, а потом уже приходить. Детишек, конечно, не касается, но соседям и самим хозяевам неудобство. И сам Павел Николаевич в гости ходит только в сопровождении двоих товарищей в штатском. Иначе нельзя. Право на свободу перемещения не распространяется на лиц из особого списка КГБ.