Вторжение

Ага, завис шкет. Похоже, застремался слегка. Уже не так уверенно мне краба дает. Только у урлы на зоне рукопожатия вообще не приняты. Обойдется.

— Да я типа поручкаться хочу, пацан. Даров.

— Я тебя не знаю. — продолжаю гнуть свое. Но остальным, наблюдающим эту сцену, видимо надоела вся эта блатная дипломатия, и кутающийся в синюю робу старик проскрипел:

— Че, очкуешь? О, о! Гляди, Борцун, он волыну мацает! Гандонострел свой, держите мои тапочки. Борцун, разберись.

Здоровый мужик в синих спортивных штанах с лампасами и не заправленной майке- алкоголичке нехотя встал с ящика и вразвалочку направился ко мне.

— Але-мале, ты чо в натуре роги мочишь?

Коленки мои предательски задрожали, против своей воли затравленно огляделся по сторонам и вынул пистолет.

Гляди, какие глазастые. Заметили, как я нащупал кобуру под курткой.

— Ой, ой, ой. С газовым баллонном я хожу пижоном… Испугался я без базла. — шестерка зашла мне за спину. Путь к отступлению был отрезан. Не помогли советы дяди Коли. Наверное, они работают только при встрече с мелкой уличной шпаной, замороченной на этих понятиях. Эти же решили прибрать залетного лошка.

Я стоял и пытался нагнать внутри волну ненависти к этим козлам.

Бля, достали уже. Сколько народу беззащитного порезали…

Борцун подошел вплотную и уперся животом в ствол. Мой указательный палец на спусковом крючке дрогнул.

— Ша! — На пороге гаража появился пожилой поджарый мужик и медленно обвел всех тяжелым, холодящим душу взглядом. Такому убить кого, что высморкаться. — Что за кипиш? Ну-ка, сявки, все на базу.

— Да этот баклан батон крошить на… — промямлила шестерка.

— Нишкни, школота. — Все потянулись к боксу, а пахан повернулся ко мне и сказал:

— В следующий раз с предохранителя волыну снимай.

Я сглотнул и, развернувшись, зашагал прочь. Этот пахан, в отличие от своих подручных сразу просек, что пистолет не газовый, и хрен его знает, почему он отозвал своих шавок. Может, чем-то они тут таким занимаются, что лишний шум, как нож по горлу?

Я шел и уговаривал сам себя, что сделал все, как доктор прописал, что я крут и поимел их всех. Ну, или почти поимел, если бы с предохранителя снял. Куда им со своими распальцовками против 'макарова'… Да, да, еще бы немного, и я положил бы их всех. Все пучком, все как надо…

Да ни хрена не как надо. Долбоеб. В следующий раз не отскочишь.

Я остановился. В припадке самовосхваления не заметил, как выскочил к МКАД.

По кольцевой изредка проносились машины.

М-да. Нечего было и думать о том, чтобы тормознуть одну из них. В такое время никто не остановится. Пришлось и дальше на своих двоих.

В спальном районе необычно тихо даже для последних тревожных месяцев, когда народ старался лишний раз на улицу морду не высовывать. А сейчас и вовсе затаились. Никто не устанавливает противотанковые ежи, не роет траншеи…

М-да.

Только на тропинке, ведущей к роднику движуха. Правда, возле метро по-прежнему тусует молодняк. Пивко, 'ягуар', энергетики. И откуда только берут? Наверняка и травка есть. Ржут как лошади. Один в пидорской приталенной курточке и обтягивающих джинсах. Куртка второго наоборот была безразмерная. Штаны тоже широкие. На башке колпак, как у гнома. Натуральный унисекс. Ни хрена не поймешь, парень или девка. Остальные не лучше.

Когда проходил мимо, донеслось:

— … а я ей, разинь хуцло пошире и бери. Он у меня толстый. Аха-ха. А она ваще фишку не рубит. Ха-ха. Думаю, прикусит еще. Развернул и вдул ей сзади просто так.

— Чо, Бараш, за децл тебе дала? Хы-хы.

— Не. Моя порцайка при мне осталась. Гы-гы-гы. Она уже упоротая была.

— Прикольно, Бараш, у тя опять с конца капать буит. Хи-хи-хи.

— Чих-пых, Лелик, не парься. Он же тебе вставлять не будет. Уха-ха-ха.

В бетонном колодце двора только стая бездомных собак подавала признаки жизни. Несколько четвероногих направились было в мою сторону, но их отпугнул мой решительный вид. Уж очень я был зол.

Стукнул три раза. Пауза. Еще два. Подождал немного. Потом повторил еще раз.

Это наш с Женькой условный сигнал. Если бы не было повторного стука, она бы не открыла. Впрочем и сейчас не торопится. Значит, будет буря.

Я оказался прав.

— Какого черта? Что, позвонить было сложно? Накинулась на меня Женька. И она была права. Даже все, что произошло со мной за последние сутки, не могло служить оправданием такому головотяпству. Тыкнуть-то в КПК пальчиком можно было. Даже не для очистки совести, а хотя бы ради отчета перед супругой. Так и так, мол, пытался звонить, но электричества в Москве не было, и вообще телефон заряжать надо.

Я изобразил невинную овцу и проследовал под душ и оттуда на кухню, где передо мной тут же появилась дымящаяся тарелка борща. Все-таки термос — одно из величайших изобретений человечества. Сейчас, когда по местному каналу, наконец, соизволили огласить график подачи воды и электричества, только ими и спасаемся. Для супов здоровый немецкий и еще несколько для чая и просто с кипятком.

Женька молча выслушала облегченную версию моих злоключений и, поджав губы, удалилась стирать шмотки своего непутевого мужа. Значит, предстоят затяжные боевые действия с длительным переговорным процессом. Придется осуществлять подкуп противника путем массовой закупки косметических средств и прочих женских приблуд. Но это потом, а сейчас каятся и объясняться.

Хотя, конечно, всего ей рассказывать не буду. Зачем пугать ребенка? Но подготовить надо. Ясно же, что прежней жизни уже не будет. А будет… Да хрен его знает, что нас дальше ждет. Честно говоря, сам до сих пор в себя придти не могу. Все происходящее похоже на сюрреалистический фильм. Не укладывается в голове. И не у меня одного, похоже. Город словно вымер. Затаился. И без того редкие машины совсем пропали с улиц. Зато в окно видел совершенно фантастическую картину: едет машина с гайцами, за ней какой-то футуристический тарантас, весь обвешанный разными устройствами, а за ней американская колонна в пустынной раскраске.

Потом кто-то предположил, что решение о вводе миротворческого контингента было принято так быстро, что броню просто не успели перекрасить. Со временем перекрасили.

Долго я дома не высидел. Не могу без дела в телевизор пялиться. Тем более, что сейчас там только какую-то сантабарбару гоняют в те два часа утром и два часа вечером, что электричество включают. Ни новостей, ни объявлений больше нет. Наверное новые власти еще не получили подробной указивки, что электорату говорить, и сами в просрации.

В десятый раз проинструктировал Женьку, в сотый клятвенно пообещал долго не задерживаться и отправился на работу.

Нет, я не трудоголик и на зарплату вовсе не рассчитываю. Тем более материальная помощь от Марата еще не закончилась. Конечно, было несколько причин пойти: узнать хоть какие-то новости, разведать по дороге, есть ли еще магазины, торгующие хоть за евро, наведаться после работы в уже известные точки… Все так, но для себя я объяснил это подсознательным стремлением вернуть жизнь в прежнее русло. Типа пошел на работу как всегда, и все оно дальше будет хорошо, как раньше. Вот такой я теперь психоаналитик сам для себя. А кто еще спасет и вылечит в дурдоме, творящемся вокруг? То, что по-прежнему не будет, стало понятно, когда увидел столпотворение возле РОВД. Туда, то и дело подъезжали и служебные тачки и иномарки, груженные барахлишком, чадами и домочадцами. Причем служители правопорядка явно задерживаться здесь не собирались. Просто формировали колонну, для отбытия хрен знает куда. Мысленно плюнув в их сторону, я побрел в сторону автобусной остановки.

Водитель подошедшего автобуса отказался пускать народ по проездным, но охотно брал рублями. Как-то он еще до конца не прочувствовал динамику современных товарно-денежных отношений. В магазинах, например, уже вовсю продавали только за евро, а отсутствие мелочи компенсировали лишним пакетом муки или шоколадкой для округления. Причем обменники не функционировали вовсе, и оставалось только догадываться, откуда у населения красивые разноцветные бумажки. Все-таки ушлый у нас народ. Всякие дефолты и реформы научили жить.