1985

48. Протокол заседания Ассоциации интеллигентов за реформу 18 августа 1985 года

Присутствовали: Смит, Амплфорт, Сайм, Джулия, Уайтерс.

СМИТ предлагает: 1) опубликовать приветствие пролам и вступить с ними в контакт; 2) поддержать их акцию как вполне законную; 3) потребовать немедленной отставки правительства; 4) потребовать освобождения арестованных пролов.

ДЖУЛИЯ говорит, что предложения Смита неприемлемы. АИР должна со всей серьезностью отмежеваться от безответственной акции пролов. Для Смита солидарность — только предлог, он стремится привлечь к движению новых сторонников. Но не всякий предлог для этого годится.

АМПЛФОРТ не понимает, почему в данном случае обязательно нужно занять ту или иную позицию. Тем двум пролам не следовало пачкать монумент, полиции не следовало забирать так много пролов, а теперь мы должны все это расхлебывать.

УАЙТЕРС говорит, что именно поэтому мы должны ясно высказать свою точку зрения — осудить поведение пролов и в то же время выразить протест против произвола полиции мыслей. А что, если АИР выступить в качестве посредника в вопросе о заложниках? Таким способом можно выполнить часть предложений Смита. Что касается осквернения монумента, то это просто безвкусно.

СМИТ заявляет, что его не волнует проблема поддержания в чистоте военных мемориалов. Предложение о посредничестве просто глупо; все глупо, кроме предложения вступить в контакт с пролами.

ДЖУЛИЯ (иронически): Тогда давайте махнем рукой на наши планы реформы и пойдем вместе с пролами справлять нужду на военные мемориалы. Интересно только знать, что скажут родственники погибших. И еще что скажут умеренные в полиции мыслей, которые впредь будут считать, что АИР заодно с террористами.

СМИТ (очень громко): Ну и правильно сделают. Насрать мне на них. [74]

ДЖУЛИЯ: А представьте себе, товарищ Смит, что вся кампания террора могла быть организована самой полицией мыслей?

СМИТ (резко): Не забывайте, товарищ Миллер, что и «ЛПТ», и "Понедельничный клуб" тоже были организованы полицией мыслей. Но это не причина, чтобы всю жизнь лизать ей задницу.

САЙМ: Давайте подходить к делу разумно. Мы должны установить контакт с пролами — хотя бы ради того, чтобы оказать на них сдерживающее влияние. Политика — не просто кабацкая болтовня, она имеет свою логику. Если мы упустим такую возможность, если мы отступим вместо того, чтобы нанести тирании смертельный удар, — тогда нам надо бросить политику и ограничить нашу программу "Гамлетом".

ДЖУЛИЯ рассматривает это замечание как личный выпад против нее и покидает заседание.

СМИТ искренне сожалеет об уходе Джулии, но продолжает настаивать на своем предложении. Он ставит на голосование вопрос об установлении контактов с мусульманами.

АМПЛФОРТ и САЙМ — «за», УАЙТЕРС — только при условии, что АИР предварительно отмежуется от любых террористических акций.

СМИТ объявляет, что предложение принято большинством голосов.

49. Джулия — о своем разрыве

Я порвала со Смитом и со всеми остальными. Я не отказалась от своих прежних убеждений, но отошла от активной политической деятельности. Я сидела, глотая слезы, в полупустом театре: охваченные фанатизмом студенты ходили теперь только на политические митинги и на концерты Амплфорта, да и театральный сезон закончился. Я сидела и думала, что, когда буря утихнет, буду заниматься только театром. Потому что здесь есть определенная цель. Мы будем играть Шекспира, Бена Джонсона и Шоу, потому что они останутся вечными ценностями. Правда, безупречных политических систем не бывает; но система, при которой можно беспрепятственно ставить «Гамлета» и зрителям не бросается в глаза, насколько происходящее на сцене напоминает их собственную ужасную участь, — такая система не столь уж и плоха. [75] Я уже видела те здоровые силы в партии и в полиции мыслей, которые, придя в себя от опьянения тиранией Старшего Брата, могли стать гарантами лучшей системы. Мне кажется — и я признаю это с той же юной революционной страстью, с какой когда-то противостояла тирании, — я стала умеренной! На фанатизм нельзя отвечать фанатизмом, на крайность — крайностью, потому что тогда мы останемся пленниками порочного круга. Сегодня подлинный революционер должен избегать конфликта. Смит и ему подобные просто не хотят это признать.

50. О'Брайен — о том, чем кончилось дело заложников

Я окончательно порвал со Смитом и К, когда узнал, что они собираются вступить в контакт с арабами. Я открыто сказал им: "Ребята, это глупо. Я ничего не имею против того, чтобы вы собирались на свои заседания, высмеивали все, что для нас свято, или пели свои дурацкие песни. Кроме того, я готов забыть о сборе подписей, хотя и считаю его прямым оскорблением. Но объединяться с пролами! Это еще что такое? Не обижайтесь, но ничего подобного я поддерживать не могу. Всю ответственность вам придется взять на себя. Во взаимодействии бензина и спички я участвовать не желаю — даже в роли огнетушителя. Я читал вашу декларацию, которую этот соня-историк, покойный Парсонс, ухитрился скроить из Великой хартии вольностей, Декларации независимости и каких-то ранних большевистских листовок. Пустые фразы! "Человек рожден свободным" — смешно!" [76]

Я был близок к тому, чтобы поставить крест и на полиции мыслей. Невероятная трусость, которую она проявила в деле заложников, разочаровала меня сверх всякой меры. Некоторые сотрудники всерьез ссылались на то, что у заложников есть семьи и дети. Ну и что? А у этих грязных арабов, может быть, нет жен и детей? Мы должны быть столь же беспощадны и к себе, сказал я, потому что стоит один раз сделать себе поблажку — и лавина придет в движение.

Я был прав. Сразу после того, как мы отпустили на свободу тех арабов, которые еще были живы, и высокопоставленный офицер полиции мыслей принес извинения по телекрану — до самой смерти не забуду этого унижения, — пролы выступили вновь — на этот раз по поводу тех, кто был убит. И на этот раз их не устроило наше покаяние. Они требовали отставки властей и наказания виновных.

В честь спасенных сотрудников полиции мыслей мы устроили большой банкет. Присутствовали члены правительства, [77] весь генеральный штаб полиции мыслей, а также посол Евразии. Настроение было приподнятое — может быть, даже слишком. Мы смеялись над пролами, которые в последнее время вбили себе в голову, что желают свободно распространять свой ислам. Под общее веселье глава полиции мыслей, сделав презрительный жест в сторону квартала пролов, заявил: "Мы из вас мясной фарш сделаем".

51. Смит — о встрече с Мухаммедом Стэнли

Это был рослый, крепко сложенный человек с вьющимися черными волосами. Из-под смуглого лба на меня смотрели по-детски смеющиеся глаза. Он принял меня во внутренней комнате своего всегда открытого для посетителей домика, попросив немного подождать — сейчас время его ежедневной молитвы. Повернувшись к востоку, он сделал несколько поклонов, потом обратился ко мне:

— Что привело вас сюда, мой дорогой неверующий друг?

Я сказал, что пришел от имени Ассоциации интеллигентов за реформу и хотел бы установить с ним контакт, чтобы координировать наши действия. Еще я передал ему список кандидатур, которых мы предлагаем ввести в состав рабочего стачечного комитета.

Он посмотрел на меня, слегка похлопал по плечу и сказал:

— Мухаммед не нуждается в советниках. У Мухаммеда самый лучший советник в мире, готовый служить ему день и ночь.

С этими словами он вынул из ящика стола Коран.

— Видите? В этой книге я могу найти совет в любое время, в любой ситуации. Но не думайте, мой дорогой неверующий друг, — казалось, он твердо решил называть меня только так, — что, если вам понадобится наша помощь, мы в ней откажем. Истинно верующий делится с тем, кого он считает достойным, своим последним куском хлеба и своими сокровенными мыслями. Что нового в городе?