Багровые волны

На четвертые сутки бесцельного бултыхания вверх-вниз, командир задумался, а не стоит ли сменить район? Собравшиеся на экстренное совещание в кают-компании: старпом, штурман и командир минно-артиллерийской части лейтенант Борис Донцов убили полтора часа на размусоливание очевидной, в общем-то, сентенции: ничего не ясно. И как дальше быть, тоже непонятно.

Разумеется, если совершить пробежку в 400 миль курсом на северо-запад, можно выйти на оживленную морскую трассу. Район юго-западнее Исландии считался перспективным, по данным разведки, англичане в последнее время переносили конвойные трассы севернее. Почти к самой границе льдов.

Правда, с той же степенью достоверности это могла быть дезинформация. Пусть конвойная служба у противника пока была далека от идеала, опять же по данным разведки, на межконтинентальных трассах шастает немало одиночных судов. Желанная добыча для подлодки, даже торпеды тратить не нужно. Достаточно всплыть, догнать посудину и расстрелять ее из пушек, если команда сама не поспешит спустить на воду шлюпки.

Мечты, мечты. А по радио тоже ничего хорошего не сообщили. Стандартный запрос из штаба и не менее стандартное требование: искать врага и при первой же возможности вступать в бой. Совет хороший, да только на горизонте пустынно, и гидроакустики ничего кроме пения китов не слышат.

Где искать, если в штабе сами ничего не знают? Передают только сводку погоды, и все. Разведданных с других подлодок или самолетов нет. Коллеги тоже молчат, как рыбы. Плохой знак. При обнаружении конвоя подлодка обязана немедленно передать данные не только в штаб, но и всем нашим кто может слышать. Единственное, с С-3 сообщили об обнаружении и потоплении галоши в полторы тысячи тонн водоизмещением. Одиночное судно это не конвой, пользы от информации как от выеденного яйца.

Замполит, правда, пытался утешить Котлова, дескать, все будет как прошлый раз. Подлодка тоже долго и безрезультатно патрулировала район, пока не получили разведсводку с немецкой субмарины. Тогда им повезло, удачно вышли на конвой, проходивший всего в тридцати милях от их позиции. Да, порезвились знатно. За время боя выпустили восемь торпед и потопили как минимум три транспорта точно. Еще один они повредили, купец уполз с торпедной пробоиной в носу.

Лафа кончилась. Рассчитывать второй раз на такую удачу наивно. А верить словам замполита еще хуже. Не для посторонних ушей разумеется, но капитан-лейтенант Котлов недолюбливал своего заместителя по политической части. Натерпелся дури партийного руководителя во времена действия недоброй памяти приказа N 165. Политрук Эммануил Махнов человеком был недалеким, но деятельным и хуже всего: бездумно деятельным. От таких на военном флоте один вред.

Все эти разговоры и планы по смене квадрата патрулирования в действительности стоили недорого. Виктор Николаевич прекрасно понимал, что командование бригады не будет сдергивать корабль с позиции как минимум неделю, и осторожные намеки и просьбы командира подлодки вызовут только раздражение. Командование само знает как надо. Спорить с начальствующими можно, но осторожно, только заранее подготовив позиции и выждав нужный момент. Иначе дело закончится переводом назойливого командира на более спокойную и менее ответственную должность. Так бывало и не один раз.

Котлов планировал просидеть в своем районе еще пару-тройку дней, и если ничего не изменится, только тогда высказать инициативу. И как обычно бывает, все тщательные скрупулезные расчеты, все нюансы и оттенки русского языка, любовно втиснутые в короткие рубленые тексты заготовленных заранее радиограмм, все оказалось напрасным и излишним. Недаром армейские говорят, что еще ни один план наступления не пережил начало атаки.

На исходе прошлой ночи Д-3 получила радиограмму из штаба бригады с недвусмысленным требованием срочно возвращаться в Норвегию. Коротко и четко. Командирам «Красногвардейца» оставалось только гадать, в честь чего такая карусель? Подобные радиограммы получили и другие подлодки бригады Северного Флота. Наши штабные гении не любят мудрить с шифрами, и кодируют все сообщения для бригады одинаково.

С тех пор прошли сутки. Налетевший с запада шторм не способствовал улучшению настроения командира «Красногвардейца». Неожиданно вспомнилась точно такая же история происшедшая два с половиной года назад.

Кто не помнит знаменательные события начала 38-го года?! Четверка полярников на дрейфующей станции "Северный полюс-1"! Четверка смельчаков восемь месяцев проведших на льдине! Вся страна, затаив дыхание, следила за небывалой экспедицией наших ученых. Имена Папанина, Ширшова, Федорова и Кренкеля были у всех на слуху.

В конце января достигнувшая района Гренландии льдина начала раскалываться. Пришло время снимать отважных ученых с ледяного поля. В экспедиции приняли участие гидрографические суда, дирижабль и три подводные лодки. В том числе из Полярного вышла Д-3. Виктор Котлов хорошо помнил пережитые в феврале 38-го тревоги, перенесенные испытания.

Дирижабль потерпел катастрофу, и вмиг изменилась роль подлодок в экспедиции. Если раньше они должны были служить ориентирами для дирижабля и обеспечивать связь, то теперь вся надежда была только на флот. «Красногвардеец» полным ходом шел к Гренландии. Люди спешили. Каждый час задержки мог быть фатальным. Обломок льдины дрейфующей станции не устойчив, в любой момент может расколоться.

Поход в сложных метеоусловиях, вдоль кромки льдов, через непогоду. В Датском проливе по курсу все чаще стал попадаться лед. Именно тогда Котлов провел смелый эксперимент — провел подлодку под льдинами. Первым в Советском Флоте! 13-го февраля «Красногвардеец» поднырнул под ледовую перемычку. Всего полчаса под ледяным панцирем, но эти полчаса стоили Котлову и его экипажу как два часа под непрерывной бомбежкой.

Сухопутному человеку трудно понять, с каким риском был связан этот короткий участок пути, а моряк и объяснять не будет. Слишком очевидно. В случае поломки подлодка не может всплыть, если корабль собьется с курса и не найдет полынью, он так и останется подо льдом. Все могло случиться, любая мелочь могла оказаться фатальной. Эти полчаса подледного плаванья могли завершиться катастрофой.

Никто из стоявших на мостике «Красногвардейца» перед погружением никогда в этом не признавался, но все они жутко боялись. Только благодаря стальной воле командира людям удалось пересилить свой страх и продолжать работать, как будто им предстоит обычное погружение. А что сам Котлов? Виктор Николаевич предпочитал не вспоминать о своих переживаниях. Он даже в кругу близких друзей, моряков-подводников за рюмкой чая, если кто проявлял настойчивость, переводил разговор в другое русло, или отвечал, что дескать служба такая, чувства и переживания в Уставах не упоминаются.

В том походе «Красногвардеец» не успел дойти до ледовой станции, его опередили суда «Таймыр» и «Мурман». На траверзе Ян-Майнена подлодка получила приказ возвращаться назад. Папанинцев спасли другие, но само участие в походе запомнилось командиру и экипажу.

Сейчас стоя на мостике посреди штормовых волн северной Атлантике, капитан-лейтенант Котлов вспоминал тот знаменательный поход февраля 38-го года. Счастливое было время, флот не воевал, а готовился к войне. Готовился радостно, по-стахановски, на всю катушку. Даже странно немного, боевой офицер сожалел о том, что ему приходится топить вражеские суда. Но на палубах и в отсеках английских транспортов такие же люди, как и экипаж Д-3. Они тоже хотят жить, и не виноваты, что из-за дурости и жадности Британского кабинета океан превратился в арену ожесточенной борьбы.

Котлову хотелось вернуться в то, довоенное время, время дальних походов, научных экспедиций и нормальной человеческой взаимовыручки между моряками. Тщетно. Время вспять не повернуть. Океан пылает огнем, а замеченное на горизонте судно или самолет прежде всего воспринимаются, как враг, которого надо или утопить, или отразить его атаку. Время, когда одним из лучших океанских кораблей является подводная лодка — смертельно опасная и скрытная, корабль-невидимка.