Своя гавань

— Ужин — дело стоящее, — хитро ухмыляется эта небритая морда, именующая себя капитаном Матье. — Только недосуг мне с вами ужинать, минхеер. У меня приказ — провожать таких как вы в гавань Сен-Доменга. Разумеется, со всем почтением, с которым следует относиться к желанным гостям.

Эти слова он произносит с таким едким сарказмом, что Даниэль едва подавляет тяжёлый вздох. Конечно, ещё не всё потеряно. Но теперь придётся платить за лицензию и покупать нужные товары в городе, по полной цене. В лучшем случае. Если же пираты хоть что-то прознают о его здешних связях, конфискация и соляные копи ему обеспечены. Так что лучше сейчас улыбаться и помалкивать. И подчиниться силе.

— Что за гусь?

— Голландец. Наверняка контрабандист, только доказательств нет. Пока нет.

— Надо было брать его с поличным.

— С поличным их хрен возьмёшь — они ж свои делишки ночью обделывают, сам в курсе. Так бы и ушёл по темноте, ночи-то безлунные.

— А на берегу что? Опять прозевали? Шкуру спущу, селёдки снулые!

— Да нет Этьен, на этот раз, кажется, что-то нащупать удалось. И знаешь, мне до чёртиков не нравится то, что мы нащупали…

2

Галка отчаянно завидовала «совам» — людям, пик активности которых приходится на тёмное время суток. Сама же она привыкла вставать с первыми лучами солнца и работать допоздна. Но после заката ей приходилось выпивать по три чашки кофе, чтобы не заснуть прямо за бумагами… Чёрт, чёрт, чёрт, опять засиделась до полуночи! Джеймс уже устал говорить о том, что она себя не бережёт. Но его взгляд иной раз был красноречивее всяких слов. Эдак недолго мужа потерять… Разводиться он с ней, понятно, не станет — нормальная религиозная мораль, как-никак — но вот стать ей чужим вполне может.

«Нет, — подумала Галка, с усилием потирая наливавшийся пульсирующей болью висок. — Я понимаю, что политика требует жертв, но не собираюсь ради неё, проклятой, жертвовать семьёй».

…Джеймс не спал. Обычно, когда жёнушка допоздна засиживалась за бумажной работой — днём, естественно, у них обоих были неотложные дела, не связанные с канцелярией — он или выходил в сад, или садился читать… Глухое раздражение копилось понемногу, по капельке, и теперь время от времени начинало себя проявлять. Только вчера он едва не поругался с женой из-за радикального несовпадения взглядов на воспитание ребёнка. Хорошо хоть у обоих хватило ума выяснять отношения не в присутствии Жано и кормилицы. В итоге они всё же помирились, но дался им этот мир куда труднее, чем раньше… Джеймс вздохнул и закрыл книгу. Воспоминание свежее, и не из приятных. А причина лежала на поверхности. «Сен-Доменг отнимает у меня Эли, — подумал он, бросив пухлый томик на стол. — А может, дело во мне? Может, Эли отдаёт всё время Сен-Доменгу потому, что я донимаю её придирками и стыжусь своей нежности?..» Память тут же подбросила панамский поход. Объяснение, тайные свидания с риском попасться на глаза испанским лазутчикам, лихая свадьба накануне решающего штурма Панамы… Да, тогда он не стеснялся демонстрировать Алине свои чувства. Что же изменилось с тех пор?

Если ничего не предпринять, их брак вскоре может превратиться в фикцию.

«Я не допущу. Нет. Я слишком её люблю, чтобы потерять так глупо…»

…Галка тихонечко вошла в комнату — ни дверь не скрипнула, ни паркетина под ногами. Она не хотела будить Джеймса, если он уже уснул. За ним в последнее время завелась привычка засыпать прямо за чтением очередной книги… Язычок пламени одинокой свечки скупо освещало стол. Предметы отбрасывали причудливые тени, и те, переплетаясь с узором паркета, превращались в фантастические фигуры… Джеймс не спал. Просто сидел в кресле с закрытой книгой в руках и заворожено смотрел на танец свечного огонька. Он даже не отреагировал на тихие Галкины шаги. И, когда жёнушка ласково коснулась его щеки, вздрогнул от неожиданности.

— Эли… — он смотрел на жену, словно пытался понять — сон это, или явь.

— Мы опять думали об одном и том же, — Галка поняла недосказанное и тепло улыбнулась.

Джеймс посмотрел на неё так, будто впервые увидел. Эта уставшая женщина давно уже не была похожа на задиристую, нагловатую, злую девчонку, в которую он имел неосторожность влюбиться. Тогда в её душе ещё хранилось тепло родного дома, родительской любви. А сейчас?.. Видимо, эти мысли как-то отразились — в мимике, во взгляде. Потому что в глазах жены Джеймс прочитал ответ: «А сейчас я сама пытаюсь построить дом. Наш дом…»

И время повернулось вспять…

Сведения, полученные ещё вечером, заставили Этьена крепко задуматься. На всю ночь. Пришлось влить в себя кофе чуть не до самых ушей. Как там Воробушек говорит? «На том свете отдохнём». А что делать? Приходится вертеться как проклятым — своя ведь гавань, не на дядю работают.

«Вовремя они, гады, подсуетились, — думал Этьен, делая для себя определённые выводы. — „Гардарика“ и „Сварог“ стоят на тимберовке, обоим ещё недели три до спуска на воду. Остальные корабли на патрулировании побережья или в рейдах. Если бы не пара новых сторожевиков да оперативная работа моих ребят в городе, могли бы проворонить этот канал утечки информации… Всё верно. Ни один враг не гадит так, как…добрые соседи. Особенно те, которые славятся умением вовремя оказаться не при чём. А что теперь будет-то?.. Впрочем, не моего ума это дело — политикой заниматься. Да и времени нет».

Разведслужба Сен-Доменга действительно не вмешивалась ни в политику, ни в торговлю. Только собирала информацию. А какие выводы из этой информации сделают «наверху», разведке должно быть всё равно. И Этьен полагал это правильным. Фактически то же самое наблюдалось и в Испании, и во Франции, откуда система и была скопирована с некоторыми коррективами под местную специфику. А французская разведка редко давала сбои на жизненно важных для страны направлениях. Вот как уже распоряжались собранной информацией в Версале — от этого иные кадровые разведчики только тихо матерились. Политика… А здесь Сен-Доменг, пиратская страна. Во главе которой находится редкостная стерва, сумевшая полтора года назад преподнести профессионалам французской разведки большо-о-ой сюрприз. Хорошо ещё, что король посчитал более выгодным вариант с признанием независимости мятежной колонии и обменом посольствами, не то получился бы такой геморрой, что и за двадцать лет бы не разгребли. Этьен теперь прекрасно видел принципиальное отличие Сен-Доменга от типичного «разбойничьего острова», коими в своё время были Ямайка и Тортуга. Хотя флот Сен-Доменга — это всё те же пираты, перебравшиеся сюда чуть не со всего Мэйна, но они являются здесь именно флотом, и не более того. Не пираты решают, с кем, чем и по каким ценам торговать — для этого есть Торговый совет во главе с месье Алленом. Не они решают, с кем и против кого Сен-Доменг сегодня будет дружить — для этого есть генерал Спарроу. Вернее, Эшби-Спарроу, как она подписывается в официальных документах. И уж тем более не пираты диктуют немцу Лангеру, что изобретать и испытывать в лабораториях города. В этом ещё д'Ожерон, покойник, усматривал залог будущности Сен-Доменга как государства. Этьен сильно подозревал, что умный и хитрый политик месье Бертран именно этим и аргументировал перед королём свою позицию. Ну, а что действительно было на уме у Луи Четырнадцатого, то одному Богу ведомо. В любом случае, Этьен не собирался расслабляться, и его ребята исправно отслеживали информацию, уходившую по двум выявленным каналам французских коллег. Брать этих товарищей не было смысла: вроде как союзники. Но каждый раз Этьен весьма подробно информировал мадам генерала, что эти союзники знают, и чего пока не знают.

А здесь… Получается, права Воробушек: в политике не бывает ничего святого…

Этьен мысленно ругнулся: кой чёрт принёс его в такую рань? Ведь знал же Галкин распорядок дня. Встаёт ни свет ни заря — так ведь ещё солнце не взошло. Припёрся… Сиди теперь и жди, пока важный, словно лорд, дворецкий-англичанин пошлёт кого-нибудь из прислуги разбудить госпожу. Визит главы контрразведки — как раз тот случай: когда бы ни пришёл, всё хорошо, лишь бы не было слишком поздно. И всё-таки Этьен мысленно выругал себя. Неужто не мог подождать ещё часок? Голландец-то всё равно под замком, что с ним станется? А его дружков с берега, пусть и не всех, но отследили. Тоже никуда за этот час бы не делись…