Консорциум. Книга вторая. Переписать судьбу

— Что там? — спросил Андрей.

— Ваше будущее, — лишь загадочно ответил Чарльз и откинулся на кресло стула, поставив чемоданчик у ножек стола. — Советую их хотя бы просмотреть.

— Вы хотите мне что-то предложить? Если так, то лучше расскажите об этом, а не подсовывайте мне папки под нос. Если же нет, тогда я вообще не вижу смысла в нашем дальнейшем разговоре.

— Просто откройте, мистер Гумилефф, — произнес Роулинсон, а в его голосе послышался вызов и решимость.

Теперь улыбался во все зубы Андрей. Эта ситуация лишь веселила его.

— Кажется, вы возомнили о себе слишком многое Чарльз Роулинсон. Ведь именно мы позволили вам выбраться из Солт-Лэйк-Сити и после всего пережитого, вы еще смеете предлагать мне какое-то сотрудничество. Да такому никогда не быть!

Полковник потупил взгляд и уже собрался подняться со своего стула, но затем в последний раз взглянул на Гумилева.

— Это не сотрудничество, мистер Гумилефф, — процедил он сквозь зубы. — Это поддержка. И я все равно считаю, что вам следует ознакомиться с этими данными.

Он поднялся со стула и подхватил свой чемоданчик. Но его тут же остановил голос Андрея.

— Стойте!

Чарльз обернулся и увидел, что папка уже раскрыта и Гумилев явно успел прочесть пару строк.

— Откуда вам известно о проекте «Искусственное солнце»?

— Я даже никогда о нем не слышал, — ответил ему Роулинсон и поправил водолазку в том месте, где когда-то давно у него было ранение.

— Тогда откуда это?

— От тех людей, которые заботятся о вас, мистер Гумилефф. И как я уже сказал, это лишь акт помощи с их стороны.

— Кто они? И зачем им это?

— Они надеются, что этот проект поможет не только вашей семье, но и всему миру. И не буду лукавить, но они очень заинтересованы в том, чтобы род Гумилевых добился великих высот во многих отраслях науки.

— Но как это поможет им? — озадаченно спросил Андрей, совсем позабыв о своем кофе и булочках.

— Скажем так, те люди, на которых я работаю, настоящие филантропы. Их не беспокоит личное благосостояние и участь, которая может их ждать. И они готовы на все, только ради того, чтобы исправить ситуацию в мире в благополучную сторону.

Гумилев усмехнулся. Он начал искренне считать, что знакомый ему полковник, чей чин, конечно же, был неофициален, сошел с ума. Ну, ведь и вправду, где в современном обществе можно отыскать человека, который готов отдавать все, что у него есть в благотворительность. Настоящие безумцы.

— Вы можете мне не верить, но я убеждаю вас, что те данные, которые они вам передали через меня — помогут в ваших целях. И за это, они совершенно ничего не потребуют взамен.

Роулинсон перевесил чемоданчик с одной руки на другую и уже решил откланяться, как его вновь остановил голос Андрея:

— Кто эти люди?

Роулинсон уже не улыбался, но его глаза сияли неестественным огоньком. Хотя возможно, это был лишь отблеск от солнечных лучей.

— У них много названий, но самое известное — Консорциум…

ГЛАВА 1

ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ

Декабрь 2001 года, США, Нью-Йорк, центр психологической поддержки, кабинет Риты Эванс.

Виктор Вайс, пациент.

Лежу на этой кушетке. И вроде удобно, но внутреннее чувство вины продолжало сжигать меня. Последние несколько месяцев я жил словно бы не своей жизнью, а чьей-то иной, повторяющейся снова и снова. Замедленная съемка. Сильный удар, сотрясший землю. И взрыв, оглушивший меня. Снова и снова.

Сон пропал вовсе. Я уже забыл о тех днях, когда просыпался и с легкой предрассветной сонливостью извлекал из под ее головы руку, да так аккуратно, чтобы она не проснулась. Проводил по ее волосам. Легонько целовал в темечко и наконец-то таки поднимался. Тут же направлялся в душ, где не мылся, хотя после некоторых ночей это вполне требовалось, чтобы хотя бы просто смыть пот, а просто ополаскивался, окончательно просыпаясь. Чистил зубы. Брился.

А она еще спала, обняв подушку, с милой улыбкой на лице. Она еще думала, что я лежу рядом, но все никак не могла проснуться. Нежилась под одеялом. А я уже направлялся на кухню, чтобы включить кофеварку. Заряжал тостер хлебцами. И пока мой и ее завтрак готовился, натягивал джинсы и футболку, либо брюки и рубашку, если предстояла деловая встреча.

Щелк! Это выпрыгнули тосты.

Щелк! Это сварился кофе.

Достаю тосты и смазываю их небольшим кусочком масла. Наливаю в кружки кофе. Я еще успею позавтракать, а пока предстояло разбудить мою соню. Ставил чашечку с кофе на поднос. Туда же тост на тарелочке. Украшал все это маленькой вазочкой с лилией. Как же она любит лилии. И нес в спальню, чтобы наконец-то ее разбудить. Открывал дверь и…

— Вы сейчас вспоминаете Элизабет? — прервал мои мысли голос мисс Эванс.

Я не отвечаю. А зачем? Она итак прекрасно обо всем знает. О ком еще я могу думать?

— Виктор, вы уже который раз приходите на наши сеансы, но мы так и не может выяснить, что именно вас тревожит, — продолжает мой личный психотерапевт.

Хочу уже что-то ответить, но не могу. Мысли словно утекают из головы в неизвестном направлении. Я ничего не могу сказать. А перед глазами все так и держится ее лицо. Она уже открыла свои глаза и, легонько зевая, произносит мне:

— Доброе утро!

— Доброе утро! — отвечаю ей я.

— Виктор, вы вообще меня слышите? — опять вырывает меня из моих фантазий мисс Эванс. — Я не смогу помочь вам, если мы с вами даже не можем поговорить.

А мне нечего говорить. Для меня лишь молчание и тишина являются успокоением.

— Виктор! — говорит Рита Эванс более настойчиво и мне все-таки приходится повернуть голову в ее сторону. — Если вы продолжите молчать, — она поднимается со своего кресла и направляется к стеллажу с папками. А в каждой папке, я был уверен, по делу на каждого пациента. Кладет мое дело в папку и возвращается к столу. — Я буду вынуждена прекратить наши сеансы.

Столь резкое замечание все же привело меня в себя. И мысли о том, как я целую только проснувшуюся Элизабет и вручаю ей поднос с ее завтраком, просто-напросто рассыпаются. Спустил ноги с кушетки и склонил голову, сгорбившись, зарываясь лицом в ладони.

— Вы хотите знать, что произошло? — произношу я и не вижу лица мисс Эванс, но догадываюсь, что она уже вернулась в свое кресло и утвердительно кивнула. Ждала, пока я не начну рассказ.

А перед глазами вновь всплывает Элизабет. Она нежно проводит своей ручкой по моей и просит посидеть с ней, пока она завтракает. Гляжу на часы и понимаю, что время еще есть. Соглашаюсь и наблюдаю, как она с хрустом откусывает небольшой кусочек от тоста и запивает его кофе. А после смотрит на меня, делает смущенное лицо и говорит мне:

— Ну что ты на меня так смотришь?

И так изо дня в день. Но мне это только нравится. Я улыбаюсь и продолжаю смотреть прямо на нее, зная, что мои глаза сверкают точно так же как и у нее, словно у влюбленных школьников. Она вновь хрустит тостом и уже после тихонько толкает меня ногой.

— Ладно, — смеется она. — Иди, пей кофе, а то я не могу так есть, пока ты на меня смотришь.

Я смеюсь вместе с ней и поднимаюсь с кровати, но она хватает меня за руку. Я уже заранее знаю, чего она хочет. Наклоняюсь и целую ее. Поправляю ей челку, которая упала на глаза, и целую вновь.

— Спасибо, — говорит она.

А я уже знаю, за что она меня благодарит. Не за то, что я приготовил ей завтрак в постель. Не за то, что уделил ей внимания. А за то, что рядом с ней. Так было всегда и…

…должно было быть.

— Можно начать и с этого, — отвечает мне мисс Эванс. — Но, Виктор, ты можешь начать совершенно с любого момента. Что беспокоит тебя сильнее всего?

Протираю ладонями лицо и смотрю на нее. Очки-половинки держатся в аккуратной оправе на переносице. Серый драповый пиджачок. Вокруг шеи повязан платок нежно-розового цвета. Ее посоветовали мне друзья. Говорили, что лучше нее никто не сможет разобраться с моими проблемами. Ясное дело, она решала только душевные проблемы. Хотя иногда, я желал, чтобы этим ее деятельность не ограничивалась.