Чужое место (СИ)

— Разумеется, броненосцы.

— Вот их мы пока и не будем строить. Во — первых, потому, что пока еще не определился тип подобного корабля. Это богатые англичане могут сначала настроить казематных броненосцев, потом решить, что башенные будут лучше. Построят их и убедятся, что с башнями тоже не все в порядке, да и получается слишком дорого, и примутся за барбетные. Сейчас уже поговаривают о некой облегченной и удешевленной серии — наверняка в конце концов вообще получатся полные ублюдки. Не вижу никаких причин для России участвовать в этих метаниях. Это одна причина, но есть и другая. Я считаю, что на нынешнем этапе линейные корабли нам вообще не нужны. Точнее, не нужны за те деньги, которые они стоят.

— Не могу с вами согласиться, ваше величество.

— Хорошо, тогда давайте рассмотрим задачи броненосцев. В обозримом будущем мы не собираемся ни с кем устраивать эскадренных сражений в океане. Нам не больно — то нужно где — то там, вдалеке, демонстрировать флаг именно на этих громадинах, крейсера тоже сойдут. Наконец, у России нет жизненно важных морских торговых путей, для охраны которых нужны броненосцы. И что остается? Только борьба с подобными кораблями противника у наших берегов. Однако для этого можно применить и другие средства.

— Ваше величество, вы, кажется, исходите из того, что Россия всегда будет оставаться второстепенной морской державой.

— Нет. Но до решительных схваток с сильным противником в океанских просторах еще далеко. К тому времени все построенные сейчас линейные корабли успеют безнадежно устареть, а порты, береговые батареи, угольные станции, железные дороги и инфраструктура Севморпути останутся. Вот именно этим сейчас надо заниматься в первую очередь. Хотелось бы, конечно, всего и сразу, но так не бывает. Чтобы что — то получить, обычно приходится чем — то жертвовать.

— Жалко броненосцы, — вздохнул Макаров.

— Да, птичку жалко, — с ностальгией подтвердил я. Правда, без положенного по сценарию всхлипывания.

— Простите?

— Не обращайте внимания, это я так, вспомнил один эпизод, к делу не относящиеся. И не волнуйтесь, будут вам еще броненосцы! С восемью, а то и десятью двенадцатидюймовыми орудиями, вовсе без вспомогательного калибра, но зато вместо противоминного — универсальный миллиметров сто двадцать. С хорошей броней, водоизмещением двадцать тысяч тонн и скоростью двадцать два узла. Хоть и не завтра, но вы такие корабли точно увидите — если, конечно, будете соблюдать хоть самый минимум необходимой осторожности.

— И вы тоже, ваше величество.

— В каком смысле?

— Если вы вдруг позволите кому — то организовать вашу безвременную гибель, то сомневаюсь я, что мне доведется увидеть подобные корабли.

— Постараюсь не позволить, — вздохнул я. — Но давайте вернемся к теме сегодняшней встречи. Кто, по — вашему, сможет наилучшим образом управлять морским министерством в свете только что мной изложенного?

— М-м… пожалуй, контр — адмирал Тыртов Павел Петрович.

Имя мне было совершенно незнакомо — я его не слышал ни в той, ни в этой жизни. Поэтому пришлось признаться:

— Что — то я такого не помню. Где он служит?

— На Дальнем Востоке, начальник эскадры Тихого океана.

— Ну, раз вы считаете, что человек справится, то я тоже возражать не буду. Как скоро он сможет прибыть в Петербург?

— Если без дикой спешки, то в середине лета.

— Сойдет, за такое время Чихачев много наворотить не успеет.

— Вообще — то сам по себе он почти ничего не решает. Он слушал, что ему с одной стороны говорил ныне покойный генерал — адмирал, а с другой — что продолжает говорить его секретарь, полковник по адмиралтейству Обручев.

— Ничего страшного, а теперь до прибытия Тыртова пусть послушает, что ему буду говорить я с вашей подачи. Кстати, этот Обручев не родственник начальнику Главного штаба?

— Да, младший брат.

— Спасибо, буду иметь в виду. И последний на сегодня вопрос — довольно деликатный. Вы не обижаетесь, что я не предложил пост морского министра вам?

— Помилуйте, ваше величество, да вы на меня уже столько возложили, что теперь и спать — то придется через день! Нет, такой пост не для меня, особенно сейчас. Ведь морской министр в море не выходит? Ну так я там помру с тоски, в кабинетах — то, а пожить еще хочется. И, возвращаясь к нашим баранам, вы собираетесь в ближайшее время сделать основной упор на минное дело?

Мое ответное «да» было абсолютно правдивым, ибо торпеды сейчас назывались самодвижущимися минами Уайтхеда. И против броненосцев противника будут отличным средством вооруженные ими подводные лодки и самолеты — торпедоносцы. Да и торпедные катера для начала тоже сойдут, ибо нынешние орудия просто не способны переносить прицел с такой скоростью, с какой смогут маневрировать эти малявки.

Разумеется, и все остальное, сказанное Макарову, было правдой. Я действительно собирался разворачивать программу основания Мурманска и освоения Севморпути на деньги, сэкономленные на морской программе. Правда, тут была одна тонкость, на которой я не стал заострять внимание.

В этом году должны быть заложены броненосцы «Сисой Великий» с «Полтавой» на Балтике и «Три святителя» на Черном море. Деньги на них требовались уже сейчас, а на программу освоения севера в этом году понадобится существенно меньше — всего лишь профинансировать две экспедиции Макарова и начало проектных работ по железной дороге Петербург — Петрозаводск. Такой сдвиг по времени будет очень кстати, потому как в результате голода бюджет уже начал потихоньку трещать по швам. Не так давно Вышнеградский даже поинтересовался, не собирается ли мое величество слегка заморозить расходы на строительство Транссиба, начавшееся почти два года назад, еще при Александре Третьем. А то ведь иначе могут и не сойтись концы с концами. Я пообещал, что у нас все сойдется, и вот теперь потихоньку выполнял обещанное.

Чем больше времени я уделял государственным делам, тем сильнее разрастался мой секретариат, и к концу девяносто первого года там работали сорок семь штатных и десятка два внештатных сотрудников. В середине года в нем начали образовываться отделы — в частности, появился небольшой оформительский отдел. Но сидели там отнюдь не художники, как можно было решить, исходя из названия. Задачей отдела было так оформлять вызовы в Петербург вообще и в Гатчину в частности понадобившихся мне людей, чтобы об интересе императора к их персонам знали только они сами. А все остальные считали, что вызов пришел от кого угодно, но только не от меня. Зачем это нужно? Ну, например, возьмем грядущую замену морских министров. Чихачев, узнав, что через его голову в Питер вызван Тыртов, наверняка забеспокоился бы. А так вызов придет из недр его же родной конторы, и беспокоиться нынешний министр начнет только тогда, когда возьмет в руки приказ о своей отставке. Зачем заранее трепать нервы пожилому человеку? Мало чего он сможет натворить, пребывая на посту министра в расстроенных чувствах.

После Тыртова отделу предстояло без привлечения особого внимания вызвать в столицу старшего адъютанта штаба Виленского военного округа подполковника Кондратенко Романа Исидоровича. Раз уж я вынужден заняться флотом, то необходимо обратить внимание и на армию. Но так как сам я человек не военный, причем так было в обеих жизнях, то пусть профессионал сначала создаст небольшое подразделение вроде батальона, которое отработает все те новшества, что потом будут внедряться в армии. И в вооружении, и в тактике, и во всем прочем. Назовем это батальоном особого назначения, сокращенно осназ. Заодно у меня появится поначалу небольшое, но все — таки полностью мое личное войско. Потому как лейб — конвой Черевина — он, конечно, тоже мой, но все — таки не совсем. А уж про лейб — гвардию и говорить не хочется. Она сама никак решить не может, кому служит — мне, России или дяде Володе.

Само собой разумеется, про воздушный флот я тоже забыть никак не мог, и теперь раздумывал, где будут находиться две его базы. Почему две? Да потому что, как правильно в свое время подметил Ники, авиация и аэронавтика — направления довольно — таки разные. И Залесье, где сейчас базировались и авиа, и аэро отряды, в качестве любой главной базы не годилось — в первую очередь из соображений трудности поддержания должной секретности. В этом смысле хуже было бы только в случае базирования отряда на Дворцовой площади. Почти каждый мог подойти к ограде летного поля и сколько угодно пялиться на происходящее там. Нет уж, пусть здесь так и остаются четыре дельтаплана, два учебных летающих паровоза Можайского и тепловой дирижабль, капитальный ремонт которого уже почти закончен.