Крылья Тура. Командировка [2 том, c илл.]

До командира, наконец-то дошло, и выражение лютой злобы и свирепой ненависти, которым можно было довести Гитлера до инфаркта, медленно сошло у него с лица.

— Ну-у-у, Виктор, ты у меня еще получишь! Но, вообще-то, молодец. Выручил! Иди отсюда! Глаза бы мои на тебя не смотрели бы. Вон, корреспондент с тобой поговорить хотел. Иди, иди…

Народ вокруг перестал ржать, захватил Яшу Хейфеца в плен, и потащил его к самолету, чтобы он заснял героев, стоящих в кабине и пристально вглядывающихся во фронтовое небо. Яша, что мне понравилось, не упирался и охотно щелкал ребят на память.

Батальонный комиссар, мужик постарше меня лет на пять-шесть, с несколько висячим носом, маленькими усиками, слегка картавя, проговорил, протянув мне руку: "Ну, здаавствуй, геой! Тебя Виктог зовут? А я – Симонов, Константин… Ааскажешь пго тот вылет?"

Я немного обалдел. "Ну, здравствуй, Константин! Тебе – конечно расскажу!"

В общем, поговорили мы плодотворно, по душам. Я не стал кочевряжиться и многое Симонову рассказал. Но так, естественно, чтобы не раскрыть наши маленькие секреты. Летчики, если будут читать эту статью, поймут как надо.

Пока мы беседовали, Яша нащелкал полную пленку, и, выпросив у комполка По-2, успел смотаться в дивизию, чтобы ее проявить и сделать фотографии. Молодец парень! Это он хорошо сделал. Мне тоже интересно посмотреть, как я там, на фотографии, получился…

— …Так вот, Константин, что я хочу тебе сказать… Тебя прислали, чтобы ты дал зарисовку нашего боя. Я тебе так скажу… Мы, такие красивые, не одни. Вон, рядом с нами полк Льва Шестакова летает, полк Еремина [8]… Где-то на Юго-Западном фронте летает Саша Покрышкин [9]. Вот это бойцы! Ты про них еще услышишь, будь уверен! А пока своим коллегам посоветуй, чтобы присмотрелись они к этим парням. Ладно, ладно – я понимаю, что тебя прислали к нам по конкретному заданию, пиши… Да, имей в виду! Твою статью летчики будут читать с карандашом и секундомером в руках, тут же схемы боя будут чертить, так что особо не ври и красот не напускай! Ты пиши об этом бое, как о производственном процессе, о плавке стали или о шахтерах, что ли. Ведь на самом деле, это так и есть. Это наша работа, и нужно учиться, чтобы делать ее хорошо и результативно. Вот была бы у командира полка при атаке скорость поменьше – глядишь, бой и быстрее закончился бы… Ты об этом не пиши, не надо… И еще – чтобы так не получилось, как однажды у ребят из нашей дивизионки "Сталинский сокол". Те умудрились в одной статье написать примерно так: "немецкие самолеты, трусливо прячась за облаками, заходили в атаку на наши войска…" и тут же – "наши ястребки, зашли за облака, чтобы смело ударить оттуда…" и так далее. Понимаешь, использовать лучи солнца, облака – это тактический прием, и эти приемы используют как немцы, так и мы, вот в чем дело-то. Ну, ладно, ты мастер, ты напишешь как надо…

Потом я притомился от всей этой суеты, попрощался с Симоновым, спросил, а когда можно ждать статью, и потихонечку побрел к себе в санчасть.

На следующий день ко мне пришел Толя Рощин. Он принес эскизы того, что я ему заказывал. Не буду вас мурыжить – он принес эскизы рисунка на мою машину. На них, в разных видах, был изображен один и тот же немолодой, суровый мужчина, с длинными седыми висячими усами. Он был запечатлен как бы в полете. Сразу чувствовалось, что это воин. Он грозно смотрел по курсу самолета, по пояс высунувшись из темных туч, в его руке сверкала молния. При стрельбе из мотор-пушки, ее трасса будет продолжением молнии в руке… ну, вы, наверное, догадались, в чьей руке? Именно – в руке Перуна.

— Здорово! Вот тут, за ним дай еще грозовые облака, даже тучу. Знаешь, такую страшную, набухшую, несущую грозу тучу… Сделаешь, и все, — переноси на самолет! Хорошо получилось, аж пробирает.

— Товарищ лейтенант…

— Толя, ты это, не козыряй особо… Мы ж не в строю, давай по именам, хорошо?

— Хорошо. Виктор, а это кто?

— Это? — хмыкнул я, — это… мой дед это! Красный партизан и участник двух войн, а может – и больше… Даже наверняка больше…

— Де-е-д?! — с сомнением протянул живописец, — ну, может быть и дед. Только знакомое что-то – "волосы его черны, с проседью, усы же серебряны…" Где-то мне это попадалось, Виктор…

— Попадалось – и молчи! Дед это мой, понятно?

— Понятно, понятно, — пробормотал Толя, складывая эскизы. — Виктор, а ты не скажешь, что это командир ржет, как на фотографию посмотрит, а?

— На какую фотографию?

— А у нас перед штабом, на стенде для "Боевых листков" повесили несколько крупных фотографий этого… Яши, в общем… Так вот, как командир на них взглянет, так то плюется, то смеется… Что это с ним, не знаешь?

— Знаю, но сказать не могу – страшный секрет! Связан с нарушением формы одежды, между прочим… Знаешь поговорку: "От расстегнутой пуговицы до летного происшествия – один шаг"? Вот то-то и оно, брат ты мой. Так, что – "Т-с-с-с! Молчок! Враг подслушивает!" Иди, рисуй, Шишкин ты наш…

Глава 9

Как я уже говорил – все проходит… Прошла и болезнь. И я тут же побежал к своей новенькой машине: погладить по теплому живому боку, проверить – а как там она без хозяина?

Без хозяина "Як" окреп и заматерел. На борту, под фонарем кабины, алели пять звездочек, на боковых крышках капота грозно возлежал в облаках Перун… ох, ты ж! Оговорился я! Дед возлежал, мой дед! Красный партизан и участник всех войн на Руси… Смотрелся старик просто здорово – грозно и впечатляюще. При взгляде в глаза под насупленными бровями зябкий холодок пробегал по спине. А если еще и пушка заработает! Здорово, молодец художник-грековец Анатолий Рощин!

Около самолета, натирая его до блеска белой ветошью, крутился Антоша. Комбинезон чистый, сапоги чистые, руки – тоже чистые, фонарь кабины просто сверкает! Молодец, Тоха! Механик самолета командира звена – пример для подчиненных. Так держать!

— Командир! Выпустили?!

— А куда они денутся, Тоха! Конечно выпустили! Ну, как машина? Подлетнуть можно?

— Машина – зверь, товарищ командир звена! Летай на здоровье!

— Где народ, Антоша?

— Да комэск повел барражировать над Сталинградом и немцев ловить. Вишь – погода-то не очень, меньше теперь они летают, каждый просвет солнца ловят.

Я выклянчил у РП [10] дежурку и помчался в штаб. Там я упросил комполка дать добро на вылет для облета истребителя и восстановления навыков пилотирования. Майор вылет разрешил, но приказал взять кого-нибудь из 2-й эскадрильи в качестве ведомого.

— Один не летай, Виктор. Тут ВНОС [11] который раз передает о паре охотников – то ли меняются они, то ли – одни и те же, черт их разберет. Висят на шести тысячах, паразиты… К ним незамеченным не подойдешь, а выделять специально против них пару не могу – свободных самолетов нет. Вот, разве что ты… А на самом деле, слетай-ка, Виктор, покрутись, а потом отойди на восток, поднабери высоты, да и пугани-ка ты этих гадов.

— Слушаюсь! Разрешите выполнять?

— Иди, иди… Да ведомого не забудь!

С тем я и отбыл. Во 2-ю эскадрилью. Там я удачно нашел того молодого парня, которого когда-то назначил своим ведомым. Да знать не судьба. Перетряхнули эскадрильи, перевели туда-сюда людей. Забрали молодого во вторую. Как его зовут? Василий, кажется…

— Василий, слетать со мной не хочешь? Я покручусь маленько, потренируюсь, а ты меня прикроешь. А потом, если все нормально будет, может, немецких охотников пуганем…

— Конечно, хочу, товарищ лейтенант!

— Вот и хорошо, разрешение на вылет получено. Готовься, через пять минут жду на взлётке. Парой пойдем. Давай, раскочегаривай аппарат!