Реванш. Трилогия

Соседом у бывшего председателя Совмина был известный академик, тоже на пенсии. Интересный человек, хоть и с особенностями, со своими болячками под черепом. Возраст дает о себе знать. Девятый десяток разменял. Науку забросил, наслаждается тихой, спокойной, мирной жизнью на даче. Иногда в гости к Шумилову заходит на рюмку чаю и партийку в шахматы. Вот здесь возраст не помеха, играл академик сильно, на уровне мастера.

Часа через два, когда приехали гости, на поиски Шумилова пришлось посылать одного из охранников. Пенсионер работал в саду за домом, поливал грядки, цветники, собрал по ведерку вишни и смородины. Жаль, для яблок еще рановато. Не созрели. Сад большой, дел много, человек совсем забыл про время.

Телефон Павел Николаевич оставил в кабинете. Была у него такая нехорошая особенность. Домашние давно к этому привыкли, у каждого свои слабости. Не любит человек постоянно ходить с телефоном, имеет на это право. Да и неудобно с телефоном работать, выпасть из кармана может прямо в бочку с водой или на грядку, зазвонить в неподходящий момент. Мешает телефон, мешает.

— Приветствую тружеников сельского хозяйства, — заявил Анютин, спеша навстречу Павлу Николаевичу. На лице Сергея Дмитриевича сияла улыбка от уха до уха.

За спиной большого директора держались Строгов, Трубачев и неизвестный Шумилову худощавый мужчина в строгом костюме. Старые друзья, те, кому в доме Шумилова всегда рады.

— Здравствуй, Сергей. И вам здравствуйте, товарищи. — Павел Николаевич протянул гостям ведерки с ягодами.

— Спасибо, давненько свежей смородины не пробовал. — Владимир Строгов зачерпнул урожай полной горстью, нимало не смущаясь стекающим по пальцам и лицу соком.

— Мы ведь по делу приехали, — заявил Анютин. — Разрешите представить: профессор Иван Соколов, пенсионер Павел Шумилов.

— Остальных представлять не надо, — ухмыльнулся Шумилов. — Пойдемте в дом. Да вы угощайтесь, молодой человек, — это касалось Соколова, — не обижайте старика. Все экологически чистое, на натуральном навозе выросло.

— Да какой ты старик, — хмыкнул Трубачев.

— Пенсионер обыкновенный нетрудоспособный, на государственном иждивении.

— Врешь!!! — заорал Строгов. — Не верю!

— Удостоверение показать?

— Не подписывал я тебе обходной лист. Ты сколько республик принял? А сколько сдал?

— Шесть: Россия, Украина, Белоруссия, Прибалтика, Казахстан, Маньчжурия.

— А было пятнадцать, — заметил Трубачев, — непорядочек в бухгалтерии, почему БХСС спит?

— Да ну тебя, сам почему в своем Комитете эпидемию прозевал? И вообще, у нас был Верховный, к нему и вопросы.

— А ты Красный Премьер, ты должен был все предусматривать, просчитывать и вырабатывать решения. — Строгов дружески хлопнул Шумилова по плечу.

Иван Соколов с изумлением взирал на ребячество седовласых, уважаемых, до сих пор пользующихся немалым авторитетом и любовью сограждан товарищей. Старики, как дети. Ученый уже начал сожалеть о том, что слишком легко согласился на предложение генерального директора обратиться за помощью к его старым друзьям, бывшим высокопоставленным чиновникам.

— А ведь мы неправильно считаем, — прищурился Трубачев, — плодить республики легко, так можно каждому меньшинству по республике нарезать. Не надо считать по титулам, считать надо по территории, валовому производству на душу населения, качеству жизни. Что из этого уменьшилось из-за товарища Шумилова?

— Увеличилось, конечно, все увеличилось. Вот у меня и вопрос к товарищу Шумилову, — неожиданно непривычно официально молвил Володя Строгов, входя в кабинет.

— Дверь закрой, — резко отреагировал Трубачев. Комитетчик не бывает бывшим. Даже на пенсии он остается специалистом КГБ, навыки, рефлексы, опыт не пропить, не забыть и не продать.

— Пал Николаич, думаю, ты уже догадался, что не просто так мы приехали такой компанией, — начал Анютин. — В свое время ты, да и все мы неплохо поработали. Нет ли у тебя желания тряхнуть стариной и еще раз провернуть то же самое, что мы уже один раз сделали в начале 90-х?

— Мужики, я же на пенсии, в саду копаюсь, за грибами, ягодами хожу, на рыбалку.

— Старых друзей консультируешь, супруге и детям помогаешь хорошие заказы пробить, в загранку на переговоры катаешься, проект африканских и азиатских колоний курируешь, — продолжил за него Строгов.

Вячеслав Трубачев тем временем извлек из кармана сканер и обходил кабинет, тщательно обследуя помещение на предмет жучков. Никто в здравом рассудке и помыслить не мог, что кто-то сможет установить в доме Шумилова подслушку, даже председатель КГБ не позволил бы себе такого. Что уж говорить о других, когда объект курировался 9-м управлением? Невозможно. Специалисты управления и так проводили на даче регулярные плановые и внеплановые проверки.

Поведение Трубачева само по себе говорило о многом. Человек перестраховывается, значит, разговор действительно будет настолько серьезным, что сам факт встречи старых друзей уже является государственной тайной. Павел Николаевич изумленно приподнял правую бровь, тихо присвистнул. Затем он забрал из рук товарищей ведерки с ягодами, поставил на стол, вытащил из шкафа три разнокалиберные тарелки под косточки, поставил рядом с ведерками и сделал приглашающий жест: угощайтесь.

— Все чисто? — поинтересовался Строгов.

— Чисто, Владимир, — ответствовал Трубачев, задергивая шторы и опуская жалюзи, — можно начинать.

— О какой стране идет речь? — Павел Николаевич был в курсе всех новостей мировой политики, сейчас он перебирал в голове дружественные или нужные СССР государства, которым могла потребоваться помощь антикризисных специалистов. Нет, подходящих стран не было, а если у кого в зонах наших интересов и были проблемы с экономикой, так справлялись своими силами или за счет советских инвестиций.

— Ты, Паша, присядь, — жалостливым тоном протянул Анютин, — наша помощь требуется России.

— Что курить изволили? — от неожиданности Шумилов перешел на сленг интернет-форумов. Ему на секунду почудилось, что товарищи собираются осчастливить родную страну еще одной революцией, первой в XXI веке.

— Совершенно серьезно. И, к счастью, дело касается не нашей России, точнее говоря, Ругии, — пояснил Строгов.

— Докладывайте. — Шумилов, как был в джинсовой рубашке с закатанными рукавами, в старых рабочих брюках, сел в свое кресло и сложил перед собой ладони домиком.

Иван Соколов с искренним интересом разглядывал кабинет знаменитого бывшего председателя Совмина СССР. В отделке превалировали металл, стекло и пластик. Мебель легкая, из современных материалов и металлических профилей, облицовка светлых оттенков. Хозяин кабинета сидит спиной к окну, стол загроможден папками, стопками документов, книгами, компьютерными дисками. Однако популярных в последнее время безделушек и сувенирчиков на столе нет. Видно, что хозяин кабинета много работает, у него нет времени на перекладывание папочек с полочки на полочку, болезненной мании к порядку тоже не наблюдается, и это здорово. С точки зрения профессора Соколова, идеальный порядок на столе бывает только у неисправимых бездельников.

Вдоль правой стены идут шкафы с книгами и папками. Достаточно одного мимолетного взгляда, чтобы понять: интересы у товарища Шумилова самые разнообразные и невообразимые. Книг много, стоят в беспорядке, видно, что хозяин много читает. Обложки и корешки потрепаны. Благородные с золотым тиснением томики классических изданий соседствуют с аляповатыми цветными обложками популярного чтива.

Острый глаз профессора заметил и старый, с пожелтевшими страницами справочник по физике, рядом пособие садовода-любителя и довоенное издание Мичурина. Между серьезными историческими трудами Фроянова и Рыбакова втиснута книженция широко известного в узких кругах автора, сочинявшего небылицы про древних гиперборейцев, наездников на боевых мамонтах и забытые цивилизации истинных арийцев Русского Севера. Разнообразно, весьма разнообразно.