В третью стражу. Трилогия (СИ)

   Глава 4.

Bloody Christmas in S

alamanca

   1.

Ольга Ремизова, Торо, Испанская республика, 24 декабря 1936

   На дорогах было неспокойно. Фронт все еще не установился, да и политическая ситуация в Испании, казалось, достигла высшей точки напряжения.

   "Точки кипения она достигла, вот чего!"

   Гражданская война на то и гражданская, что ненависть ослепляет разум и отменяет культурную традицию, домашнее воспитание и свойственную людям - по мнению некоторых гуманистов - доброту нравов. Так или иначе, - будь это правдой или ложью - но здесь и сейчас, как, впрочем, всегда и везде во времена бедствий и смут торжествовали смерть и жестокость, жестокость и смерть. Третьего не дано, и поэтому в обеих частях страны: и у республиканцев, и у националистов - людей расстреливали, а иногда не только, или не сразу... И зачастую по таким пустяшным поводам, что об истинной виновности речь уже никоим образом не шла. Мотивы другие.

Месть, ненависть, страх

. Отомстить или запугать, или просто исторгнуть в окружающий мир сжигающий душу яд ужаса и гнева. Впрочем, неважно. Все это лишь праздные рассуждения "на заданную тему", а по факту остерегаться следовало всех: и своих, и чужих. Поэтому ехали с охраной, следовавшей на грузовике за их старым тяжелым "Паккардом", и почему-то не прямо на Саламанку, как следовало бы ожидать, а забирая все больше на север. Возможно, на то имелись и другие веские причины, помимо безопасности, но Кайзерина их не знала и вынужденно полагалась на начальника "конвоя" капитана Роберто и на своего "старого" знакомого - русского майора Пабло. Испанец сидел рядом с водителем грузовичка, а русский ехал в потрепанной легковушке метрах в пятидесяти перед "Паккардом" и показывал путь их маленькой колонне.

   Погода уже несколько дней стояла холодная, но сухая. И это хорошо и даже замечательно, в наглухо закрытой легковушке впятером было бы не только тесно, но и душно. А так открыли форточки, и - с ветерком. Даже курили время от времени. Да и старый - двадцать девятого года - "Паккард" по праву считался достаточно вместительной машиной.

   Неожиданно где-то впереди грохнуло так, что слышно стало даже сквозь шум работающего восьмицилиндрового двигателя.

Бу-ух

!

   Кейт вздрогнула и глянула в окно. Показалось, что не только грохнуло, но и над далекой купой деревьев - сад, роща? - что-то этакое проплыло. Клочья дыма или это "тень" дальнего разрыва?

   И снова:

Бу-уххх

!

   - Похоже на тяжелую артиллерию, - встревожено сказал Эренбург, вынимая изо рта трубку. - Слышите?

Бу-ухххх

!

   - Черт! - нервно выругался Боря Макасеев.

   "Проклятая война!" - Кейт достала из кармана портсигар и закурила, невольно прислушиваясь к "звукам войны", но больше разрывов не случилось.

   А еще через полчаса и к счастью, без приключений - они въезжали в пыльный городишко, носивший на вкус Кейт весьма многозначительное название - Торо.

   "Торо..."

   Но в Торо никому до них дела не было. На улицах оказалось неожиданно многолюдно, но "люд" этот, весь без исключения, состоял из тех кто в форме. Сплошные "человеки с ружьями", из гражданских - одни только разнопартийные товарищи. Население города, попряталось, по-видимому, еще, вчера или позавчера - от греха подальше. И неважно, военные тому виной или нет, - бардак в Торо наблюдался просто классический, так что колонну остановили только на главной площади, где в здании мэрии располагался штаб 14-й интербригады. Да и то, не столько "остановили", сколько ехать вдруг стало некуда. Улочка, которую они миновали, была узкая - грузовик едва прошел - а на площади, куда она вливалась, царила "суета сует и всяческая суета".

   - Ничего себе! - по-русски сказал Кармен.

   - Е-мое... - откликнулся Макасеев.

   "Запорожцы пишут..." - усмехнулась Кайзерина, игнорируя реплики на "незнакомом" ей языке.

   Не запорожцы это были, конечно, а бойцы-интернационалисты, и не писали они никому, а выясняли отношения.

Что это было? Кто виноват? И что делать

?

   "Ну, где-то так..."

   Машины встали, и народ повылазил "на холодок". Вышла из автомобиля и Кейт. Закуривая очередную сигарету - пахитоски кончились, и достать их в нынешней Испании не представлялось возможным, - осмотрела площадь, и с удивлением обнаружила в "клубящейся", словно дым над пожарищем, гомонливой толпе пару знакомых лиц. На ступенях высокого крыльца мэрии стояли грузный и как бы "набычившийся" Андре Марти - известный Кайзерине, хоть и издалека, еще по Парижу, и невысокий, но крепкий и сухощавый генерал Вальтер - его она встречала в Мадриде. Говорили эти двое, похоже, на повышенных тонах, что интересно само по себе. Генерал ведь только числился интернационалистом, поскольку поляк, но на самом-то деле, насколько знали Кейт и Ольга, являлся командиром Красной Армии. А товарищ Марти представлял здесь Исполком Коминтерна, и сталиниста круче, чем он, не было, вероятно, не только во всей Испанской республике, но и во Франции тоже. Соответственно, возникал вопрос...

   "И что же такое вы не поделили, голуби?"

   Очевидно, что-то все-таки они не поделили.

   - О, мой бог! Кого я вижу! Баронесса?! - говоривший отличался изумительно узнаваемым аристократическим "прононсом", да и сам выглядел настолько импозантно, что надо было знать его настоящую историю, чтобы оценить по достоинству и то (произношение), и другое (внешний лоск).

   - Леди Кайзерина, я счастлив, - к ней сквозь толпу интернационалистов шел капитан Натан.

   Несмотря на общую сумятицу и только что закончившийся бой - а то, что бой имел место быть, Кейт уже нисколько не сомневалась - капитан выглядел великолепно в отутюженной до невероятности офицерской форме, начищенных до зеркального блеска сапогах, и с украшенным золотым набалдашником стеком подмышкой. Ну, ни дать ни взять - английский офицер и джентльмен.

   - Рада вас видеть, Джордж! - улыбнулась Кайзерина.

   На капитана, и в самом деле, приятно было посмотреть. Высокий, худой, лощеный... И взгляд водянистых прозрачных глаз узнаваем до безумия. Но вот какое дело, Джордж Натан не являлся джентльменом в том смысле, который вкладывали в это слово настоящие английские джентльмены. Он был евреем, хотя и стал гвардейским офицером еще в Великую Войну. Теперь он командовал англо-ирландской ротой Ноль в батальоне "Марсельеза".

   - Что здесь происходит? - спросила она, подавая капитану руку для поцелуя.

   - Содом и Гоморра, баронесса, - усмехнулся капитан. - Война, мор и глад...

   - А если быть не столь поэтичным? - подняла бровь Кейт.

   - Мы атаковали Замору, это, разумеется, настолько очевидно, что не может являться военной тайной, - объяснил капитан Натан с кислой миной на узком, несколько лошадином, но, тем не менее, мужественном и даже интересном лице. - С некоторых пор все ищут шпионов и предателей... Не хотелось бы встать к стенке из-за неосторожного слова.

   - К стенке? - переспросила Кейт, пытаясь понять, о чем, собственно, речь.

   - Только что расстреляли капитана Ласаля, - судя по всему, сообщение это не доставило Джорджу Натану никакого удовольствия. Скорее, наоборот.

   - Это тоже военная тайна? - поинтересовалась Кейт, обратив внимание на то, что Эренбург остался стоять рядом и внимательно прислушивается к разговору. Понимал ли он английский, Кейт не знала, но и в любом случае, никакой тайны содержание ее беседы с англичанином не составляло.

   - Нет, это не тайна, - покачал головой Натан. - Атака захлебнулась. Французский батальон побежал... Мы потеряли Френка Райана. Вы помните, Кайзерина, ирландца Райана? Не то, чтобы я одобрял политику ИРА, но Френк был мужественным человеком и хорошим солдатом. Он, Ральф Фокс - наш комиссар, и молодой Джон Корнфорд... Мне кажется, вы говорили с ним о поэзии...