Ликабет. Книга 1 (СИ)

Чистяков представляет в проекте Годунова. Вернее те силы, которые он возглавляет. Так называемых «силовиков». Некоторое время они были не у дел, и теперь у них появилась возможность поучаствовать в большой игре. Если так, то будущий мир объединят не торговцы, а военные. Конечно и сегодняшний президент, Рогозин не «голубь». Про него в Европе говорили, что он хорошо знает Запад и поэтому его не уважает. Однако от Годунова многие политики там вообще приходят в оторопь.

— Еще вопросы есть, Валерий Александрович? — поинтересовался Лютаев.

— Будут — пообещал Валерий — но позже.

— Правильный подход — одобрил маг — у нас тут кое‑что осталось, разливайте и пойдем по домам. Вам нужно отдохнуть. Вечером я покажу вам, как видим мир мы, консультанты — Лютаев коротко рассмеялся — и тогда думаю, вы будете понимать меня лучше, а мне не нужно будет объяснять вам простых вещей.

Валерий разлил оставшуюся водку по стопкам. Они выпили, собрали мусор в пакеты и не спеша отправились в деревню. Облаков на небе совсем не было, и само небо было даже не голубого, а какого‑то белесого цвета. От этого все кругом словно потеряло яркие краски и выглядело выцветшим. Ветер разгулялся не на шутку, и когда они поднялись из дола на ячменное поле, им пришлось идти сквозь мечущиеся в разные стороны волны спелого ячменя. Они вышли на дорогу, которая через поля спускалась в деревню. В голове было легкое веселье от выпитого, и на душе было легко. Валерий рассказывал Лютаеву о местных достопримечательностях, тот поддакивал, что‑то вставлял умное и к месту. Так они добрели до его дома. Маг махнул ему рукой на прощанье.

— Я зайду часам к двенадцати ночи. Спите, Валерий Александрович. Даю гарантию, потом долго не уснете.

Буховцев проснулся от звонка. В комнате и за окном было темно, лишь свет от уличных фонарей проникал в помещение. Система управления включила ночник, и Валерий видел, как сквозь сумрак постепенно проступают колонны в зале и мебель. Телевизор включился в режим домофона, и он увидел одинокого мага, который махал ему рукой в скрытую камеру. Как он её нашел, было непонятно. Валерий оделся теплее, и вышел на улицу.

Над деревней была звездная ночь. Холодная, как это бывает в средней полосе, в начале августа месяца. В черном небе сияли яркие россыпи звезд. Кленовка находилась в низине между двух холмов, спускаясь с них к лежащему внизу, пруду. Вдоль улицы, освещенной фонарями, шла дорога, на противоположной стороне был супермаркет, закрытый ночью. Лишь правая сторона, где вместо витрины были расположены ночные автоматы самообслуживания, светилась яркими огнями. Ниже, ближе к пруду, располагались хозяйственные постройки, еще ниже бани. Всё это не освещалось и выступало из темноты блёклыми сумеречными тенями. Напротив них, за прудом, возвышалась громадой гора. Ночной воздух был холоден и свеж. Буховцев зевнул со сна.

— Куда идем?

Лютаев показал в сторону горы.

— За эту гору. Искусственный свет может помешать.

Через двадцать минут они стояли на противоположном краю горы посреди недавно скошенного горохового поля. Слева была деревня, отсюда невидимая и неслышимая, лишь свет из‑за горы выдавал её присутствие. Сзади проходила асфальтовая дорога. Впереди и справа чернел лес. В общем, типичный для этих мест, пейзаж. Здесь, на высоте, было теплее, чем в деревне лежащей в низине. Под лунным светом постепенно проступали контуры елей и берез, из которых состоял лес. Лютаев повернулся лицом к лесу и Валерий встал рядом с ним.

— Сейчас я вам покажу, как видим мир мы, маги. Видим, когда захотим. Это знание, видение является частью нашего, да и вашего мира, но недоступно для обычных людей. Не из‑за каких‑то запретов, просто люди никогда это в себе не развивали. В мире много и других знаний и видений, но я вам этого показать не могу, потому что одни вещи опасны, другие недоступны даже мне.

— А это не опасно? Может, мне отойти подальше — поинтересовался Валерий вполне серьезно. Случай в долу он помнил.

— Вначале неприятно, но не смертельно. Не беспокойтесь, Валерий Александрович, вы сейчас самый ценный человек на свете. Очень многие заинтересованы в вашей жизни и здоровье и уж я, во всяком случае, подвергать вас опасности не стал бы. Начнем.

Вначале ничего не происходило. Лютаев стоял и смотрел на лес, потом негромко произнес несколько слов. Валерий не смог разобрать. Внезапно он ощутил, что сквозь него как будто прошла волна. Мурашки пробежали от темени до пят, дыхание перехватило, как бывает, когда прыгаешь в холодную воду. Он закрыл глаза, восстановил дыхание, а когда открыл, увидел, что все кругом разительно изменилось. Было светло и как‑то блёкло. Окружающий мир радовал глаз неповторимой радугой цветов и оттенков. Различного цвета столбы света исходили от травы, деревьев, ночных бабочек и уходили в небо, которое нежно переливалось всеми цветами радуги. Свет, исходящий от травы и деревьев был неярким, приглушенным в основном зелено–голубым, иногда с примесью коричневого оттенка. На этом фоне выделялись порхающие ночные бабочки, от каждой из которой, вился небольшой серебристый жгутик. Валерий посмотрел на Лютаева. Он стоял словно в фантастическом костре. Яркий пульсирующий жгут исходил у него из живота, проходил через туловище и исчезал где‑то вышине. В нем переливались и жили все цвета радуги. Вокруг головы было сияние, похожее на небольшую корону.

— Вот так мы видим мир, Валерий Александрович. Вы, наверное, слышали об энергии космоса, связи со всем сущим и прочей мистике. Может, слышали про «форосский свет», который видят монахи праведники, вот так это выглядит. И поверьте этот взгляд достоверней всех других познаний о человеке. По нему можно определить злой ты или добрый, обманщик или честный человек, какая у тебя сила воли. Можно узнать, здоров ты или болен и сколько тебе осталось жить. И притвориться нельзя.

Валерий посмотрел на себя. Такой же жгут исходил и из него. Правда, был он не такой большой, и не такой яркий.

— Я знал людей, может, не совсем людей, которые могли прочитать о человеке все.

Буховцев сглотнул. Пересохло в горле. Казалось, за последнее время он ко многому привык, но мир удивлял его все больше и больше.

— Что это такое? — произнес он хриплым голосом.

— Пацер — негромко сказал странное слово Лютаев. Звучало оно похоже на русский, но с интонациями совсем другого языка. Только сейчас Валерий заметил, что почти не слышит звуков, а голос мага звучит как сквозь вату в ушах, и он слышит его скорее на подсознательном уровне — в переводе означает жгут. Так звали его на одном очень древнем языке. На каком, вам пока знать не нужно. Мы все, люди, животные и растения принадлежим этому миру и через пацер связываемся с ним. Мир дает нам энергию для жизни, а мы через пацер можем сами влиять на него, на другие существа и предметы. Зная как общаться с этой энергией, ты можешь продлить свою жизнь достаточно долго, и старение тела для тебя значения иметь не будет. Здесь дело совсем в другом. Можно вытащить человека почти из могилы, а можно легко убить. Многое можно. Есть люди, которые знают и могут так много, что вам сложно представить.

Лютаев замолчал. Молчал и потрясенный Валерий. Ему пришла в голову мысль, и он спросил.

— Эта водоросль, которая растет в подводном море, тоже излучает какую‑то энергию?

— Да, и когда ее готовят, энергия в ней освобождается и сливается с энергией человека. Вы видите, здесь все излучает энергию, нужно лишь знать, как ее освободить и что с ней делать.

— Какие‑нибудь заклинания?

— И заклинания тоже. Сами по себе слова значат немного. На наш мир влияют мысли, но мысли облеченные в слова значат очень много. Особенно когда знаешь, как и к кому обращаться. В них появляется сила, а сила как ключ открывает и закрывает энергии и направляет их.

— Этому сложно научиться?

— Сложно? — Лютаев скривил губы — это такой же мир как ваш, его нужно познавать всю жизнь. Не короткую человеческую, а нашу которая может длится так долго, как ты выдержишь сам, или как тебе позволят. Чем дольше ты его познаешь, тем больше в него погружаешься. Ты живешь носителем знания среди людей, которым ничего не можешь ни рассказать, ни доверить, и со временем становишься другим. Вы и сами, Валерий, на следующий день будете другим, хотя почти ничего не знаете.