Дилогия «Красные звезды»

Позиция на обратном скате – один из таких вывертов. Да, наступающий оказывается выше изготовившихся к бою защитников, но… Загибаем пальцы. Во-первых, он совершенно не знает, с чем столкнется. (Конечно, кое-что заметили сверху самолеты, однако вряд ли они отличили с небесной вышины ложные позиции от истинных, а деревянные танки-копии от железной гусеничной правды – свистящая в окружении зенитная шрапнель не слишком способствует спокойному взгляду на мир распахнутыми истине глазами.) Современное оружие не «меч-кладенец», оно работает быстро. Пока забравшиеся на гребень осмотрелись да прицелились, по ним шквал огня – давным-давно пристрелен тот гребень. Во-вторых. Ранее артиллерия – «бог войны» наступающих – знала точно, куда бить и кого в первую очередь давить, теперь – стрельба только по площади – вероятностный подход. В-третьих. Атака идет волнами, никак не в одну линию, когда первые назначенные смельчаки в верхнюю точку попали, они, конечно, увидели, куда стрелять да огнесмесь поливать, но против тех одиночных умников вся многослойная полоса обороны.

Вот я и спрашиваю вас, откуда американцы, доселе серьезно на континентах не воюющие, сей тактический прием узнали?

А еще мне интересно, где они откопали в этой равнинной стране такую удобную череду холмов?

38. Родственные души

На нижние, плохо окрепшие в социализме чины американский плен действовал разлагающе. Так, каждому пленному полагалась ежедневная порция отличнейших сигарет, а питание было, может, и не всегда горячим, но все же трехразовым. Кто в таких условиях будет слушать рассказы Баженова-Скрипова о тяжелой доле угнетенных негров? Сигареты были действительно настолько приятны на цвет и запах, что даже несколько морячков, до сей поры не куривших, нешуточно взялись за опасное для здоровья дело.

Лагерь для военнопленных располагался в живописной местности, на большом острове Тасмания. Первые недели после доставки личный состав Тихоокеанского флота расслаблялся и в основном дремал, отсыпаясь за годы бесчисленных дежурств и вахт прошлого. Затем на лагерь всей тяжестью неизведанности навалилась скука. Ленивые мордовороты-охранники, списанные за какие-нибудь провинности из морской пехоты, вынуждены были обучить плененных игре в американский футбол, выпросив у губернатора острова три настоящих кожаных мяча. Сие занятие несколько разрядило обстановку.

Однако Баженов-Скрипов, относящийся теперь к старшему офицерскому составу, хотя и ходящему без погон, не принимал в спортивных забавах участия из строгой социальной убежденности – негоже брать подачки от загнивающего общества. Поэтому он стойко и мужественно скучал.

Это продолжалось долго, но однажды ему на глаза попался человек вовсе не знакомой доселе наружности. Поначалу неизвестный не желал разговаривать с лже-Скриповым по душам, потому как старался говорить на немецком, несмотря на то, что уверенно произносил только два слова: «шнель» и «Гитлер капут», да и то, несомненно, понимал только глубину смысла второго. Баженов сразу заподозрил в этом арестованном фашисте какую-то строго охраняемую тайну. Стремясь ее разгадать, он подкупал фрица своей порцией сигарет, рассчитанной на запросы старшего офицера. Немец кивал с благодарностью, а курил с большим удовольствием. Ну, а одним случайным вечерком он заговорил с ложным капитаном первого ранга на чисто русском языке. И поведал он очень-очень интересную историю.

Оказывается, звали его Маклай Колокололов, и был он, конечно, никакой не фашист. Был он советский подводник, воюющий на стороне Японии под видом крис-марине. На сие признание Баженов, в свою очередь, информировал, что императорская Япония давно разгромлена и освобождена от феодализма Советской армией и флотом, за исключением некоторых южных, не имеющих жизненной ценности провинций. Маклай поблагодарил за информацию, но сообщил, что это уже поведали ему американцы, и достаточно давно. А с Баженовым он заговорил вот по какому поводу. Ему нужен совет старшего офицера, стоит ли в сложившихся условиях разгрома японского милитаризма и прямого военного столкновения США и СССР продолжать разыгрывать из себя гитлеровского наемника или, вообще, сообщить национальность, давно вставшую на путь построения светлого завтра?

Вспомнив о своем собственном инкогнито, Баженов засомневался, что посоветовать, поэтому разговор сместился на менее острые темы, например о климатическом поясе нахождения в мире острова Тасмания. На сем поприще ни один из спорящих не смог доказать убедительно непреклонную правоту, но обоих примирили слова Баженова-Скрипова о грядущей ненужности знания климатического пояса вообще, в связи с тем, что при коммунистическом братстве ось планеты развернута под таким строго научным углом, что все пояса станут равны друг другу. Так что плавно и степенно дискуссия удалилась в любимое лже-Скриповым русло грядущего преобразования мира. Допустим, находящаяся под ногами собеседников Тасмания должна была вскоре стать новой республикой будущего всемирного государства рабочих, навсегда покончить с отсталостью и удаленностью от других континентов, а как следствие построить на своей пустующей земле величественные белые города из бетона, стали и добытого посредством электричества алюминия.

Мнения по поводу будущего счастья людей, однозначно сошлись. Это стало просто началом дружбы. А что еще могли противопоставить империалистической сытости отрезанные от Большой Земли моряки?

39. Лайнер

– А это кто – она самая? – спросил Панина поигрывающий почти трехкилограммовым «ТП-82» Ричард Дейн, имея в виду ясно кого – Аврору.

– Да, живой свидетель оттуда, – отбился Панин, с уважением глядя на «ТП-82». – Где взял «игрушечку»?

– На дороге валялась. Делаем ноги! – Русские специфические выражения удавались Дейну вполне хорошо и к месту.

– Мы полетим? – кивнул Панин на «Як-38», несколько провалившийся в тонкий слой бетона при посадке.

– Ну да. И быстрее, пока наша «бомба» забивает связь. – Он имел в виду специальную штуковину, которую притащил с собой на борту – одно из достижений Запада на поприще информационных войн.

– Мы поместимся втроем?

– Да, это учебный лайнер. Только будет несколько тесновато.

Панин с подозрением покосился на Ричарда:

– Ты знал?

– Про то, что ты приволочешь из Мира-2 девицу, что ли? – Американец продемонстрировал, как нужно говорить слово «чиз». – Не знал, но догадывался. Представь себе, как тяжело мне было привлечь на свою сторону нашу разведку, нечаянно не выдав своей догадки о твоем помешательстве.

– Представляю.

Они уже размещались в «лайнере». И Ричард Дейн последний раз обводил окрестности еще ни разу не стрельнувшим «ТП-82», могущим своим зарядом опрокинуть бегущего навстречу тигра. И тогда по борту «Яка» затарахтели девятимиллиметровые пули пистолета-пулемета «Кедр». Затарахтели большой длинной очередью, потому как стреляли издалека и знали, что из оружия подобного класса на большие расстояния целиться бессмысленно. Длилась та длинная очередь не более трех секунд, потому как в обойме было всего-то тридцать патронов. И вот, одна из обоймы, входящая в первую десятку, в те, что еще имели какую-то кучность, угодила в спину Ричарда Дейна.

И тогда он сразу сел и замер на секунду-полторы. И улыбка его улетучилась. А потом он пристегнул ремень, молча обернулся на Аврору, словно что-то прикидывая, и включил двигатели, развернутые в бетон.

40. Чучбара [9]

Что есть война? Помимо всего прочего, разумеется. Есть она нагромождение случайностей, которые некоторые личности пытаются взять за горло и свести их, вместе с хаосом и противоречиями, к относительно предсказуемой системе.

Танк Джумахунова взобрался на гребень. Даже сквозь ограниченную видимость смотровых щелей командирской башенки он мгновенно оценил раскинувшуюся картину. Может быть, тот, берегущий его в Сахаре аллах сработал и здесь, он все-таки не оказался в первых рядах прорыва. Несколько досрочно увядших красавцев «Т-34-85» дымили отсеченными головами-башнями или беспомощно шаркали огрызками лопнувших от сверхзвукового удара гусениц – их уже добивали, тщательно выбирая местечко для входа подкалиберной смерти. И, значит, первая линия наступающих танков не справилась с поставленной командованием задачей. А следовательно, теперь на вторую, на двести метров отставшую шеренгу танков ложилась – вместо добивания врага и расширения пробитого прохода – задача первых. Ну, что же – двум смертям не бывать, а одной…