Опытный кролик

Ресторан межрайторга, он же на местном жаргоне «Деревяшка» не испугал Максима архитектурой «барачного» типа.

Менялись названия, власть и владельцы, но кухня все равно оставалась отменной, пока домик не пошел под снос, а люди, несколько десятилетий готовившие там пищу, или умерли, или разошлись по другим местам.

Так что, никто из персонала не требовал от капитана сознательности, прося войти в их положение за пересоленный кем-то борщ, а просто хорошо делал свою работу.

Судьба Ненашева явно играла краплёными картами. Капитан увидел в зале не только ушибленного вчера чемоданом служащего, но и сумел его опознать. Ничего удивительного, Брест сорок первого для Панова очень хорошо знаком по черно-белым фотографиям и на большинство главных действующих лиц имелись у него и ориентировки.

Ну, а на поручике он, конкретно, заработал бутылку коньяка, на живом примере доказывая бесполезность борьбы с хорошо законспирированным подпольем методом депортаций.

Максим хмыкнул. Счет, разоблаченных органами, польских шпионов перевалил за сотню тысяч, но Дефензива так и не угомонилась, засылая и вербуя агентов среди чукотских оленеводов и скотоводов Бурятии. Попутно брали людей, долго скрывавших свою истинную национальность, но во время следствия, признавших себя поляками.

Потом с освобожденных территорий массово вывозили сомнительный элемент, всем рассказывая, что так подрывают базу для антисоветских выступлений. В Бресте подозрительным оказался, примерно, каждый десятый. А утром двадцать второго июня, еще до вступления вермахта в город, грянуло такое…

Саша поморщился.

Кроме парней в фельдграу, пунктуально начавших артобстрел в три пятнадцать по берлинскому времени, он ожидал появления еще нескольких противников.

Немецкая разведка — с этими более-менее ясно. В городе есть группа немцев, в принципиально и нагло ходящая даже на танцы в местный Дом Красной Армии. Пару ребят из абвера Панов по мемуарным фотографиям знал в лицо, но то не радовало, в городе их было больше.

Диверсанты и организованные ими коллаборационисты. Как же фашисты могут наступать без пятой колонны? Непорядок! Так что обещана независимость и райская жизнь предателям, но каждой национальности по отдельности.

Диверсантов из «Бранденбурга» в чемоданах с двойным дном Саша не ждал. Штучный товар. Лишь одна их группа под Гродно пыталась вредить до начала артподготовки [47]. Но штаб шестой и штаб сорок второй стрелковой дивизии кто-то утром обстреливал.

Польские патриоты. Да, именно так. Служба во имя победы Польши, она же — Союз вооруженной борьбы, она же впоследствии — Армия Крайова весьма специфично боролась за независимость. Для тех, кто руководил Новицким, Германия была оккупантом, а СССР интервентом. Никто так не желал скорой войны между СССР и Германией, как поляки из Лондона.

Точной даты нападения немцев они пока не знают, но чуть грянет канонада, начнут особо активные неторопливо постреливать в спины бойцам и командирам. Спустя несколько дней они опробуют взяться и за новых оккупантов, но разменный курс полякам покажется слишком высоким. Один немец стоил жизни пятнадцати заложников, если убит офицер — сотни.

Бандиты и мародеры. Пограбить в городе, оставшемся без власти, дело для них, можно сказать, исторически святое. С одной стороны, немцам меньше достанется, но под раздачу попадут семьи командиров и «восточников». Конец их печален — тех, кто вовремя не угомонился, пристрелили или аккуратно развесили по фонарным столбам немцы. Новый порядок не терпел вакханалии. Нельзя разворовывать имущество, перешедшее к немецкому хозяину.

Ну, и местные обыватели, недовольные Советской властью, как в целом, так и по отдельности. Люди очень злые, а если соберутся в толпу, то и беспощадные. Словно по заказу, укладываясь в «общую теорию заговора», в предвоенную ночь пошли из Бреста на восток два эшелона с депортируемыми гражданами.

Так вот, за соседним столиком неторопливо работал челюстями руководитель местной польской разведгруппы с незатейливым и скромным названием «На советы». Бренд, знакомый еще с годов двадцатых, от «дедушки» Пилсудского.

Саша кивнул, ему, как старому знакомому. Надо подумать, насколько ему нужна тут группа ясновельможных товарищей. Может, ее сразу того… в НКГБ на опыты?

Презрительно-кислая мина появилась на лице господина Новицкого, будто нашел он в не дожеванном бутерброде половинку таракана. Какой выверт судьбы! Пойти обедать в польский ресторан «Свитезянка» (такое название заведение носило до войны) и вновь увидеть болвана, шествовавшего вчера по улице с открытым ртом и размахивавшего страшенным фанерным чемоданом.

Ненашев шел обратно в штаб и думал, пойдет Новицкий на контакт или сразу исчезнет из города. Должен пойти, без доли авантюризма в такой профессии делать нечего.

Ну, а теперь надо выбрать фамилию человека, которому можно отправить письмо в Москву. Ненашев фыркнул, посмотрев на висевшие рядом портреты Сталина и Молотова. Канцелярия там, безусловно, работала отменно, но письмо в стиле «Йося и Слава, то не англичане, а немцы дуркуют» вряд лидеры будущей могучей империи воспримут дружелюбно.

А вот плакат «Не ходи по рыбе», навел Максима на одну мысль. Пусть блондинки в НКГБ отдохнут, а пошлет он «открытку», точнее почтовую карточку, по совсем другому адресу.

— Товарищ капитан, старший лейтенант Суворов. Представляюсь по случаю назначения меня начальником штаба батальона.

— Товарищ капитан, политрук Иволгин. Представляюсь по случаю назначения меня комиссаром батальона.

— Заместителем по политической части, товарищ будущий батальонный комиссар, — улыбнулся Максим, вызывая усмешку у первого, бравого на вид кадрового командира и вгоняя в краску представителя партии, в плохо сидевшей форме и, наверняка, близорукого. Товарищ не надел очки для солидности и для пущего милитаристского вида.

— Знаете друг с друга?

— Так точно.

— Да.

— А вот я вас пока не знаю, — Ненашев задумчиво поскреб подбородок. Других людей ему не дадут и с личным составом обязательно возникнут проблемы. Ну, что, начнем приводить народ к единому знаменателю.

— А ну, становись! Равняйсь! Смирно! — негромко, но четко скомандовал Максим.

Командиры застыли в строю, почти не мигая и смотря на комбата.

— Направо! Нале… — Ненашев, не полностью подав команду, а коварно выпалил — Отставить!

Простой тест, насколько бездумно выполнит команду вверенный ему начальствующий состав.

Отставить, старший лейтенант Суворов! Именно! Не надо лететь впереди паровоза, когда обстановка может изменится. Разойдись!

М-да, «военную» проверку на притертость друг к другу они ожидаемо провалили.

Максим присел на подоконник и достал из полевой сумки три «капитанские» сигары. Денег Панов не жалел, зная, что еще за неделю до войны его купюры в Западной Белоруссии превратятся в простые бумажки, от которых нос не будут воротить лишь в государственных магазинах и заведениях военторга.

— Закуривайте, товарищи командиры!

— Простите, товарищ капитан, но я не курю, — чуть ли не прошептал Иволгин, но с каким-то скрытым вызовом.

— Молодец, тогда подсластись, — комбат всучил ему плитку шоколада, чуть улыбнувшись, при виде изумленных глаз комиссара. Саша Панов не курил, но однажды соблазнили его сигарой.

Суворов тут же ободряюще хлопнул его по плечу: от милости начальства отказываться не принято, а политрук изумленно увидел, как его комбат вздохнул и кивнул головой, будто говоря, «так надо».

— Значит так, мои верные и опытные заместители. Ставлю первую боевую задачу — научится поворачиваться по моей команде вместе, осмысленно и сразу в нужную сторону. Старший лейтенант Суворов! Я знаю, вы можете многому научить политрука Иволгина, касательно строевой подготовки, но вы все время торопитесь, а я могу и передумать. Задача ясна?

Последние два слова выделил особой интонацией. Заслышав подобный голос, даже водители маршруток, слышащие лишь радио «Шансон», смущенно бормотали «прости, командир».