Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем(СИ)

— Да, по поводу ракет, — сказал Хрущёв. — С ракетами с жидкостными двигателями из-за массы различного оборудования, необходимого для их подготовки к пуску, на позиции действительно небольшой свечной заводик выходит, но вот в НИИ-13 недавно новое твёрдое топливо разработали, и корпуса ракет из пластика какого-то сделали, может и вам попробовать в этом направлении поработать с ЗУР? Ведь тогда с ракетами мороки меньше будет — собирать и заправлять не надо, протечек нет, да и сами ракеты в обращении легче будут, в итоге заметное сокращение необходимого обслуживания для ракет и соответствующего оборудования в комплексе.

— Ну, или же, если с твёрдым топливом почему-либо не получится, есть ещё другая идея — ампулизированная ракета, которая заправляется топливом ещё на заводе, — добавил Устинов. — Сейчас не 50-й год, уже появились долго хранящиеся жидкие компоненты топлива, не такие коррозионно-активные, как азотная кислота. Наши ракетчики, которые стратегической тематикой занимаются, эту тему уже начали прорабатывать, можно будет с ними скооперироваться. Может быть, вам, Семён Алексеевич, эта информация при выборе технического решения чем-то поможет.

— А ещё можно ведь вообще от окислителя отказаться и сделать на второй ступени прямоточный воздушно-реактивный двигатель. Он, кстати, может быть не только на жидком, но и на твёрдом топливе, — подсказал Грушин. — Вариантов, как видите, далеко не один, есть из чего выбрать.

— А ведь вы, пожалуй, правы, — задумчиво произнёс Лавочкин. — Надо подумать на этот счёт. Тогда получается значительное упрощение и удешевление технической позиции, за счёт отказа от технологической линии заправки.

— Вот и хорошо, — сказал Хрущёв. — А чтобы вас немного ускорить и направить в нужном направлении, отсечём бесперспективные варианты. В общем, я, на правах высокопоставленного самодура, принимаю волюнтаристское решение. Григорий Трофимыч, запиши в протокол, — попросил он Шуйского. — Ракету делать двухступенчатую. Ускоритель твердотопливный, разработчик — товарищ Картуков, завод номер 81. Массу ракеты берём 8 тонн, ускоритель рассчитывать на массу 9 тонн. Все равно смежники в заданную массу не уложатся. А если произойдет чудо, то у ракеты будет запас по тяговооруженности.

— Со второй ступенью Семён Алексеич ещё должен определиться, — продолжил Хрущёв. — Если он остановится на твёрдотопливном варианте, тогда пусть тоже делает Картуков. Если на прямоточном — подключить товарища Бондарюка. Если на жидкостном, тогда двигатель второй ступени — двухкамерный ЖРД, разработчик — товарищ Косберг, ОКБ-154. И пусть он делает двигатель с самого начала, НИИ-88 подключать к эскизному проекту не будем, у них сейчас своих работ полно. Пусть только консультируют Косберга, если надо. Топливную систему в этом случае Семён Алексеич пусть сам решит, как делать, но я бы всё-таки рекомендовал подумать насчёт ампулизированного варианта.

Милейший и интеллигентнейший Семен Алексеевич Лавочкин прямо-таки остолбенел от столь беспардонного вмешательства в его епархию. Он только стоял, открывая и закрывая рот.

Хрущёв, заранее зная, что Лавочкин выберет именно такой вариант, своим «волюнтаристским» решением фактически сэкономил ему полтора года. С Королевым к примеру, такой номер не прошёл бы, тот мог заявить: «Если лучше меня знаете, что нужно, тогда сами и делайте систему»

— Вы, Семен Алексеевич, не обижайтесь на меня, — сказал Хрущёв. — Когда вы все тщательно просчитаете, вы и сами придете к этому варианту. Но к этому времени ракета уже будет в производстве, а без моего пинка вы бы только сроки сорвали. Ну и меня поймите правильно: если не быть самодуром, для чего тогда быть начальником?

Все засмеялись. Лавочкин, обезоруженный бесхитростным приемом Хрущёва, тоже улыбнулся:

— Теперь, Никита Сергеич, ракета точно в срок полетит.

— Если в срок полетит — с меня ящик коньяка, — ответил Хрущёв. — В качестве извинения за вмешательство в ваши полномочия. Ох и пьянку закатим... Жаль только, мне пить нельзя...

— Теперь давайте по радиотехнике поговорим, — продолжил Никита Сергеевич, — Валерий Дмитрич, — окликнул он Калмыкова. — Радар обнаружения кто делает?

— НИИ-244, — ответил министр. — Систему активного запроса-ответа и систему передачи команд — САЗО-СПК предполагается взять конструкции Римана, НИИ-648. Командный пункт делает завод номер 476, управляющую машину наведения — СКБ-245, товарищ Базилевский.

— По локатору. У нас станция П-90 разрабатывается в том же НИИ-244, — заглянув в свои записи, «вспомнил» Хрущёв. — Для дальнего обнаружения воздушных целей и наведения на них истребителей. Можно её использовать как радар обнаружения для «Дали»?

— Такое предложение мы прорабатывали, — ответил Калмыков. — Специалисты пришли к выводу, что унифицировать станции можно.

— Вот и унифицируйте, — сказал Никита Сергеевич. — Григорий Трофимыч, пиши в протокол: радар обнаружения унифицировать с РЛС П-90 разрабатываемой системы «Ураган-5».

Принимая это решение в январе 1957 года, он экономил для разработчиков почти год работы по созданию РЛС. (В реальной истории МРТП приняло решение об унификации РЛС систем «Даль» и «Ураган-5» с заданной к разработке Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 953-562 от 17 мая 1955 г. станцией обнаружения и наведения истребителей «Памир» П-90. Постановлением Совета министров № 361-232 от 17 марта 1956 г. разработка РЛС для системы «Даль» была поручена НИИ-244 МРТП, главный конструктор Б. П. Лебедев. Постановлением СМ СССР N 1218-556 от 11 ноября 1957 года задавалась разработка и создание предусмотренной как составная часть системы «Даль» — радиолокационной станции «Памир», головным разработчиком РЛС был определен НИИ-244. В дальнейшем, в 1961 году, РЛС П-90 «Памир» — радиолокационная станция кругового обзора, предназначенная для обнаружения целей и наведения самолетов, была принята на вооружение в составе других систем ПВО).

— Я почему настаиваю на такой унификации? Потому что при разработке систем сходного назначения, с близкими техническими характеристиками, но для различных родов войск, скажем, для зенитчиков и перехватчиков, за счёт унификации мы экономим не только деньги, но и время на разработку, и на отработку при запуске в серию, — пояснил Хрущёв. — Упрощается снабжение запчастями, можно применять единые методики обучения личного состава. Много плюсов.

— Техника ПВО очень сложная. Гораздо сложнее даже стратегических ракет. И поэтому — дорогая, разработка её — дело не быстрое. А враг ждать не будет. Потому сроки важны, чем быстрее страна закроет от врага свое небо, тем лучше.

— Экономия, опять же, исключаются дублирование разработок, единые системы проще увязывать между собой, организовывать боевое взаимодействие тех же перехватчиков с зенитчиками, — продолжил Первый секретарь ЦК. — Такими системами можно будет руководить с одного командного пункта, а значит — обеспечить единоначалие боевого управления, легче будет создавать эшелонирование обороны, когда, скажем, сначала противника атакуют перехватчики, а потом ЗРК добивают тех, кто прорвался. Ну, тут, все специалисты, все это и так понимают.

— А если унификации не будет, как сейчас, каждый род войск будет заказывать себе собственные образцы, с уникальными, предельными характеристиками, скажем, по дальности и высоте поражения. А такие характеристики обеспечивать непросто. Получается долго, дорого, и между собой плохо согласовывается. Вот, американцы, — привёл пример Хрущёв. — Они за суперхарактеристиками обычно не гонятся, зато хорошо умеют комбинировать средние по возможностям образцы.

— Э-э... Никита Сергеич... А как же, например, «Бомарк»? — возразил Устинов. — Уникальная ведь машина.

— Нет правил без исключений, — ответил Хрущёв. — Она у них уникальная, но одна. А у нас что ни комплекс, то уникальный, не имеющий аналогов, и так далее. А между собой разные комплексы не совместимы. Этак мы без штанов останемся, создавая отдельные дорогущие образцы. Нам же не только ПВО, нам всё делать надо. А в первую очередь — стратегические ударные системы. Значит, придётся на чём-то экономить. Либо авиации финансирование урезать, либо флоту. А то и другое нехорошо.