Чёрный шаман (СИ)

Часть татаро-монголов конечно же прорвалась сквозь огненный заслон и беспорядочной толпой дико визжа, навалилась на черные щиты продавливая строй, но к счастью бойцы сдержали первый напор. А потом выскочила половецкая конница и стоптала пеших татаро-монголов, что оказались отрезаны от своих стеной огня и в принципе не могли отступить, чтобы не попасть под огненный снаряды.

— Первый день выигран, — вздохнул Максим прекрасно понимавший, что будь противник раза в два сильнее и легионеры впервые ставшие против реального врага, неся потери, а они были (больше сотни человек легло убитыми и ранеными), могли не выдержать натиск.

Но к счастью все обошлось. Бойцы попробовали вкус крови противника, убедились, что они могут биться, и в следующий раз будут стоять и драться намного уверенней. В общем, закалка кровью своей и чужой состоялась.

Хан Батый был в бешенстве. Покорение какого-то зачуханного княжества с единственным городом, да еще такой огромной армией, превращалось в какой-то чудовищный кошмар.

Сначала сгорело больше пяти тысяч воинов, и теперь, чтобы не попасть под похожий удар его воины способные придвигаться по степи быстрее ветра и за день покрывать сто тысяч шагов, плетутся со скоростью черепахи у которой к тому же задние лапы парализованы, а передние переломаны!

В итоге за десять дней общие потери достигли десяти тысяч человек. Еще не вступив в бой, его армия потеряла целый тумен! И что хуже всего, продолжает регулярно нести унизительные потери. Убивают, ранят и захватывают в плен не только разведчиков, но и тех кто идет позади. Из стены леса летят стрелы днем и ночью, при этом стрелки уходят безнаказанными. Это порождало в армии ропот и недовольство.

Но вот кажется положение стало выправляться. Противник, выбрав удачное для себя место, где русло реки сужалось, в какой-то момент решил дать бой. Естественно он закончился победой для воронов ведь они хорошее к этому сражению подготовились, снова закидав атакующих огнем.

— Улэгэй, — подозвал хан Батый одного из своих военачальников.

— Мой повелитель, — поклонился тот.

— Возьми третью тысячу, возглавь тумен хана Джамбея и уничтожь воронов вставших у меня на пути! Выщипай им перья!

— Все будет исполнено, мой повелитель!

Улэгэй взяв монгольских воинов, ускакал вперед и на следующий день состоялось второе сражение. Вот только и противник к ней подготовился еще лучше, чем к первой битве. Всюду натыканы колья, так что ни о какой конной атаке не могло быть и речь, даже пехотинцам приходилось изрядно повозиться, чтобы протиснуться сквозь преграду и все это под обстрелом половецких лучников.

Задние ряды подвергались обстрелу гигантскими стрелами, что при удачном попадании прошибали всадника и лошадь насквозь.

А потом снова стали метать горшки с огненной смесью. Пламя ревело сжигая людей и жирный дым поднимающийся к небесам был виден на многие километры и все в войске знали, что это значит.

Но Угэдэй был все же хорошим военачальником.

Пока всякий сброд собранный по всей Средней Азии атаковал порядки воронов, и гибли от стрел и сабель половцев, его монголы прорубались сквозь поваленные деревья засечной полосы добираясь до обнаруживших себя расчетов баллист.

Но стоило только воинам добраться до баллист, как в небе взорвалась сигнальная стрела, командуя отход. Вороны уходили без особой спешки не опасаясь преследования, ведь их от противника отделяла стена огня.

Они прошли всего триста метров и вновь заняли позиции столь же хорошо укрепленные, как и те, что только что подверглись штурму.

"Это может продолжаться очень долго", — подумал Угэдэй.

Монгольскому военачальнику пришлось немного сменить тактику и первым делом отыскать баллисты. А это вообще-то не так просто как кажется. Все хорошо замаскировано, подрубленные деревья ведь живые, а значит покрыты листвой, получается сплошная стена зелени, а значит можно пройти в дух десятках шагов и не заметить. Опять же не стоит забывать про противодействие.

Но монгольские воины все же не зря считаются элитой. Они пока не разжирели стоя за спиной воинов покоренных народов и не забыли с какого конца браться за саблю, это пока еще те самые воины, что завоевали половину известной Ойкумены. И раз надо найти эти проклятые баллисты, они их находили, тем более что район их расположения не так уж велик.

Командир воронов осознав, что план ломается приказал отступать. И быть бы воронам битыми, особенно пехоте, но преследованию мешали ряды густо натыканных кольев.

Снова занимается заранее подготовленная позиция и снова татаро-монголы вынуждены врубаться в засеку, чтобы найти баллисты, чтобы не нести лишних потерь.

Собственно за счет вот такого планомерного отступления и тянулось время.

Так вышел второй день.

"Осталось еще, как говорил Куман-Ворон, день простоять, да ночь продержаться. — подумал хан Редедя.

— Мой хан, — обратился к нему доверенный нукер.

— В чем дело, Гзак?

— Бек В лур предал тебя, мой хан и…

— Проклятье! — вспылил хан Редедя вскакивая. — Сигнальщиков ко мне и гонцов!

Данный бек мало что знал, но и того, что ему было известно, могло сорвать план.

"Что ж, все получилась даже лучше чем можно было ожидать, хоть и не идеально, — подумал он, чуть успокоившись. — Придется запустить план "Сортирный смыв" чуть раньше…"

Наконец вызванные люди предстали перед своим ханом и получили инструкции.

Заработали сигнальщики посылая в черное небо стрелы с фейерверками.

Первая, вторая, третья… десятая стрела. В небе вспыхивали огни.

Зажглись сигнальные костры на вышках и сигнальщики стали подавать сообщение простейшим шифром Морзе.

Наконец на горизонте появились вспышки и зажглись костры. Целый час работали сигнальщики передавая и получая сообщения.

Наконец приказы были до всех доведены и стали рушиться плотины. Первыми были разрушены небольшие плотины, что перекрывали горные ручьи и вся накопленная вода, сливалась потоком в речки, что так же были запружены.

С небольшим замедлением разрушались плотины перегораживающие сток воды этих мелких речек. Вода из них сливалась уже в нормальные реки, в частности в Ворону и ее притоки, что так же были перегорожены дамбами.

Мощный поток воды понесся по руслу, сметая все на своем пути. А на пути водного потока, были накиданы суковатые бревна и просто чурбаки, кои подхватывал бушующий поток и нес их дальше.

Надо ли говорить, что основная масса татаро-монголов разбивали свои лагеря именно у реки? И вот на них, в большинстве своем мирно спящих, обрушился весь этот поток смывая как… в общем смывая.

Десятки и сотни людей погибли утонув даже не поняв что произошло. Десятки и сотни людей были зашиблены и поранены несущимися в водном потоке бревнами и чурбаками. Но это все было только начало. В узких местах образовывались настоящие запруды из тел людей, лошадей, телег и прочего хлама вроде палаток и малых юрт.

Возникали локальные наводнения в которых так же гибли сотни людей.

Потом эти запруды разрушались и водная масса шла дальше, продолжая сносить все на своем пути, собирая все новые и новые жертвы.

В конце концов поток ослаб, опять же ширина берегов сильно возросла, но в свете нового дня открывшаяся картина потрясала и ужасала одновременно. Сотни и тысячи тел людей и лошадей валялись в самых живописных позах, иногда в несколько слоев.

Это история повторилась под утро на Выше и Хопере с не меньшей эффективностью. Хотя если бы удалось протянуть еще один день, то эффективность рукотворного потопа была бы еще выше, как бы не в два раза. Но предательство заставило раскрыть карты раньше желаемого.

Хан Батый, как и многие военачальники и аристократы выжил благодаря тому, что место для ночлега им выбирали на возвышенности. Хотя вряд ли ему что-то всерьез угрожало. Волна что до него докатилась под утро не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось у стоков. Даже коленки бы не замочил.