Набат-2

Звонили с Сорокапятки, нашли Судских в лаборатории Гриши.

— Игорь Петрович, у нас ЧП, — взволнованно докладывал Левицкий. — Гуртовой застрелился.

— Откуда у него оружие? — недоуменно спросил Судских, считая сообщение невероятным розыгрышем.

— Загипнотизировал охранника.

— Черт побери! — положил трубку Судских. — А ты говорил — моделирование. У человека жизнь появилась, а он расстался с ней просто так!

Через полчаса вертолет УСИ приземлился на Сорокапятке. Судских сразу провели в комнату, где жил Гуртовой. Он стрелял себе в рот, выстрелом ему разворотило затылок. Зрелище отвратное. Охранник присутствовал здесь же, напуганный и удрученный.

— Не понимаю, как я отдал ему пистолет… Как во сне… попросил зайти к нему, помочь отодвинуть стол… Я помог. А за это он мне стал фокусы показывать. Один фокус, другой…

— По инструкции вам запрещено заходить в помещение, где находятся посторонние люди, только наружный осмотр! — выговаривал ему Судских. Охранник тяжело переживал случай. Вроде по-людски: один человек помог другому…

— Он записку оставил, Игорь Петрович, — протянул ему лист бумаги, сложенный вчетверо.

«Вскрыть только генералу Судских» — значилось на листке. Судских развернул записку:

«Уважаемый Игорь Петрович! Я взвалил на себя бремя, куда более трудное, чем поддаться вам и начать лечение. Жить в постоянном видоизмененном страхе я не могу, а вы пока не так сильны, чтобы оберечь меня ото всех напастей. Уходя из жизни, я хочу выполнить свой долг перед Россией и перед вами потому, что причастен ко многим ее бедам. На моей даче есть скрытый сейф под паркетом в моем кабинете. Двадцать первая дощечка от стола и шестая от окна. Код: 2-4-3-6-4-2. Там вы найдете подлинные документы, которые искупят толику моей вины перед Родиной. Не судите строго мои слабости. Гуртовой».

— Зверев! Немедленно группу из пяти человек! — отдал распоряжение Судских и первым заспешил к вертолету.

В дачном коттедже Гуртового пахло запустением. Без людей дома ветшают быстро, а хозяин не появлялся здесь более пяти месяцев. Охрана уборкой не занималась, уют не поддерживала.

Под ковром, отсчитав паркетины, вскрыли указанный квадрат и обнаружили внизу маленький сейф с ручкой цифрового набора. Судских набрал код.

Внутри лежали три прозрачные пластиковые папки. В одной из них Судских нашел уже известные списки организации, в другой — шифрованные таблицы, а в третьей была карта на кальке. Развернув ее, Судских присвистнул: «Карта минирования Москвы». Было чему изумиться.

Во все стороны от Кремля до Садового кольца Судских насчитал более пятидесяти точек с зарядами. Они не были строго привязаны к определенным зданиям и местам. Но на обратной стороне была другая карта — подземных коммуникаций Москвы. Судских развернул кальку на свет и сразу понял: подземное минирование. Выходы на поверхность указаны, точки зарядов помечены буквами А, Б, В.

— Быстро в машину! — скомандовал Судских, сворачивая карту, и вслед за группой побежал к вертолету.

В воздухе он запросил посадку в летней резиденции президента, где глава страны проводил трехдневный отпуск. Охрана из людей Воливача разрешения не давала. Тогда Судских вышел на связь с его помощником и получил доступ к президенту.

— Что за спешка, Игорь Петрович? — спокойно спросил тот.

— Приходится. Прошу немедленно принять меня.

— Никак книжки?

— И книжки тоже.

— Давайте. Если не терпится.

Вертолет сел в центре посадочного круга, его тотчас окружила президентская охрана.

— Всем оставаться на месте, — сказал своим Судских и спрыгнул на землю. Легкие папки еще в воздухе он сунул за пазуху. Один их охранников, обыскивая Судских, наткнулся на край папки и взглянул на генерала вопросительно. Под Сверлящим взглядом Судских он отвел глаза и закончил обыск.

Его провели в легкий павильон, где президент играл на бильярде со своим старым товарищем, нынешним министром обороны. Опершись на кий, президент с легкой усмешкой ожидал Судских. Читалось на его лице и недоумение.

«Сейчас, господин президент, вам станет не до смеха».

— Надо бы поговорить наедине, — поздоровавшись, сказал Судских.

— У меня нет секретов от министра обороны, — перестал улыбаться президент.

— И все же посекретничать надо, — настаивал Судских.

На лице президента появилось недовольство, и, разрешая конфликт, министр обороны пришел на выручку Судских:

— Говорите, а я пока прогуляюсь.

— Давайте пройдем в ваш кабинет, — последовало новое предложение от Судских. — Это сверхважно. Павильон может прослушиваться на расстоянии, а кабинет не пропускает сигналов. Он в ведении внутренней охраны, моих людей.

— Пошли, — на сей раз серьезно сказал президент.

Только в кабинете Судских развернул карту Гуртового.

Президент внимательно изучил ее, водя пальцем по отмеченным точкам. Без наводящего совета развернул ее на свет.

— И даже атомные заряды? Откуда карта?

— Застрелился Гуртовой. В предсмертной записке передал документы.

— А если это липа? — прямо смотрел на Судских президент.

— Это проверяется просто, — убедительно отвечал Судских. — Вот карта. Подземные коммуникации давно стали вотчиной боевиков-беспределыциков. И раньше были подозрения на возможность террористического акта. Милиция и не пыталась входить туда, органы контролируют сугубо свои участки, даже все выходы на поверхность не были им известны. Теперь мы знаем их.

— Кто собирается осуществлять взрыв и когда?

— Это неизвестно. Я полагаю, следует немедленно разминировать подземелье и впредь контролировать полностью.

— Но ведь должен быть глава заговора? — настаивал президент.

Имя, известное ему от Гуртового, Судских не решился назвать. Пока он не имеет такого нрава.

— Возможно, сам Гуртовой.

Президент не поверил. Чутье подсказывало другое.

— Ладно, оставим, — сказал он. — Ваши действия?

— Перекрываю точки выхода на поверхность группами моего спецназа и блокирую передвижение внутри. Операция будет проходить в строжайшей секретности, иначе нас опередят. О карте Гуртового, кроме нас двоих, никто не знает.

— Считаю, вы правы, — задумчиво ответил президент. — Но почему вы отвергаете участие Воливача в этой акции?

Поколебавшись, Судских ответил:

— Огласка больше. Его люди профессионалы, но мне провести операцию проще по некоторым причинам. Уверяю вас.

— Можете держать меня в курсе?

— Разумеется. Пусть рядом с вами постоянно будет находиться мой связной. Меньше ушей Выше успех.

— Тогда действуйте, — нехотя разрешил президент. — Я чуть позже возвращаюсь в Москву. Так вернее. А вы уверены в успехе?

Этого Судских еще не знал. Как человек действия, он предпочитал действовать. Есть обстоятельства, которые вмешиваются в ход событий и непредсказуемы, предотвратить не может их сам Всевышний: взвешивая взрывчатое вещество на весах справедливости, Всевышний отворачивает лицо, дабы не обжечься ненароком. Не потому ли Он не открывает его живущим на Земле?

Составляя с Бехтеренко план операции, Судских заявил:

— В подземелье пойду один. Не спорить. Всех, кто будет выходить На поверхность, брать сразу. Без шума и стрельбы, осечки исключены. Двое суток не искать меня. Выйду сам. Сверим часы…

4 — 19

Мало отличаясь от диггеров своим нарядом, Судских не взял с собой даже оружия. Фонарик, свечка, нож, запас харчей и воды, карта. Спустившись вниз через канализационный люк у здания «Инкомбанка», он двинулся к первой минированной точке и, к своему недоумению, ничего там не обнаружил. Сверился с картой, осмотрел с фонариком каждый сантиметр — и ничего.

«Как это понимать? — недоумевал Судских. — Гуртовой напоследок устроил розыгрыш? Не хочется верить и не верится. И нелогично, и кощунственно».

Либо заряды убрали до его прихода, либо они тщательно замаскированы — так будет вернее.

Этот коридор имел узкие тротуарчики вдоль стен, посередине текла вода. Неопределенного цвета водоросли стелились по направлению течения воды, скользкие, противные. Такие он видел в нижних ярусах Всевышнего, где обретались самые мерзавцы рода человеческого, и здесь запах от воды и стен исходил нереальный, мягкий и цепкий, заставляющий прятать нос от гнилостного дыхания мерзости.