Выбор

Я разузнал у портье адрес этого магазина, на который была моя последняя надежда, поблагодарил его и отправился наверх за пальто.

Когда я выходил из гостиницы, то обратил внимание, что от тротуара быстро отъехала машина — зеленый «ситроен». И еще мне показалось, что за рулем ее сидела женщина, чем-то похожая на ту, которая остановила меня возле памятника маршалу Нею. Или я просто уже начинаю страдать манией преследования?

Магазин, указанный портье, оказался открыт, и я радостно устремился внутрь. Это был один из тех магазинчиков, где можно было купить любую мелочь, но и только мелочь! Платок или пачку сигарет, но никак не хорошую обувь. Хотя вывеска над входом была довольно пространная: «Магазин Иосифа Шульмана». Толстая стеклянная дверь, подчиняясь фотодатчикам, послушно распахнулась при моем приближении, и я вошел в небольшое, но очень аккуратное помещение. Хозяин — лысый старичок в дорогом костюме — сразу же обратился ко мне по-русски:

— Вы что-то хотели?

— Да, — кивнул я. — Телефонную карточку…

— Ага, вы с Востока, — тут же заявил хозяин. — И где же вы там живете?

— В Москве, — ответил я.

— Да? И что там слышно? — поинтересовался хозяин.

— В каком смысле? — не понял я.

— В любом! — ответил хозяин. — Я давно не бывал в Москве — я вообще там никогда не бывал! Я сам из Одессы! И где только были мои глаза, когда я продавал там свой магазин и уезжал в этот Лондон, потому что здесь меньше надо платить налоги?! Какие налоги могут сравниться с Одессой! Я сам из Одессы! Вы бывали в Одессе? Нет?! Мне вас жаль! Поезжайте обязательно! Это вам не какой-то Париж, где за один такой вот костюм с вас возьмут целую тысячу франков! Как будто старый Иосиф эти франки рисует по ночам при свечке, чтобы экономить электричество! Вы представляете? Целая тысяча франков за один костюм!!! — ужаснулся хозяин, осторожно поглаживая ладонью борт своего пиджака. — Да у нас в Одессе вам сделают то же самое, и вы будете довольны! А потеряете всего триста франков, не считая такси и родственников, которые придут вас поздравить с обновкой, а заодно и выпить вашей водки с вашей же закуской, потому что свою они, конечно же, не принесут, а останутся у вас ночевать! И зачем теперь, спросите вы меня, мне нужен такой костюм?! Но я же не могу ходить голый, как сейчас ходят эти длинноногие девицы, которые хотят легкой жизни и уехать в Москву или, на худой конец, в какой-нибудь Париж! Я всегда просил портного, чтобы он никому не говорил о том, что я собираюсь шить костюм! Но все мои родственники знали об этом даже раньше меня самого! Можно подумать, что портной им всем звонил по телефону еще до того, как я к нему пришел шить костюм! Так что вы хотели? Карточку? — без перехода спросил хозяин.

Мне уже начинало казаться, что он совершенно забыл о моей просьбе. Впрочем, может быть, так оно и было… И вспомнил о карточке он только потому, что его повествование совершило неожиданный поворот к телефонным звонкам. Если это действительно так, то мне нужно срочно этим воспользоваться.

— Да, — кивнул я. — Телефонную карточку…

— Все понятно! — произнес он. — Вы собираетесь звонить! Наверное, домой? К вашей уважаемой маме? Я прав?

— Нет, — улыбнулся я. — На работу…

— Вот всегда так! — скорбно вздохнул хозяин. — Мои дети тоже мне не звонят почти никогда, если им не нужны деньги! Они думают, что я эти франки рисую при свечке! А сами, вместо того чтобы помогать в магазине, хотят летать на самолетах, как ненормальные! Из Лондона в Париж и, само собой, обратно тоже! У меня двое сыновей, и я говорю им, что авиация плохо отражается на потенции! А они меня не слушают, и у меня уже четыре внука и три внучки! Боже мой! Надеюсь, у них-то хватит ума не идти работать пилотами! И они больше будут проводить времени со своей семьей, чем с этими длинноногими стюардессами, которые не хотят работать, а все хотят легкой жизни! Вы сами видите! Я работаю здесь один, потому что все молодые продавщицы слишком молодые! Они надевают такие короткие юбки, что покупатели сморят уже не на витрину, а на их ноги, которые растут у них почти что от ушей! Они хотят здесь не работать, а поскорее выйти замуж за кого-нибудь из покупателей или познакомиться с ним, чтобы уехать в Париж или, на худой конец, в какую-нибудь Москву! Боже мой! Я же не имею отдых даже сегодня, в праздник, который когда-то придумали эти русские с этими французами от нечего делать, потому что они тоже не хотели работать!

— Простите, я спешу, — напомнил я хозяину, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно менее раздраженно. — Мне нужна телефонная карточка…

— Я помню! — строго заявил мне хозяин. — Или вы думаете, что я уже не помню, что вы хотите купить?! Конечно же! Вам нужна карточка, чтобы звонить! Я еще не сошел с ума, как вы могли подумать! Какую именно карточку вам нужно?

— За пять франков.

— За пять франков! — поразился продавец. — А почему не за пятнадцать?! У вас так много денег? Вы, наверное, тоже работаете один, без этих длинноногих продавщиц, у которых ноги растут от ушей, а от юбки есть только название, которое непонятно почему есть! Я вас понимаю! Если бы не мои внуки и внучки, я сам тоже покупал бы карточки по пять франков!

— У вас они есть? — Я уже начинал нервничать.

— Я вам уже говорил, — удивленно напомнил хозяин. — У меня три внучки и четыре внука! Потому что их папаши не имеют мозгов и летают пилотами на самолетах из Лондона в Париж и обратно, само собой, тоже! Вместо того чтобы работать в магазине, где денег можно получить больше, чем в их дурацких самолетах с распущенными молодыми длинноногими стюардессами!

— Я спрашивал телефонную карточку!.. — Мне вдруг очень захотелось высказать ему свои мысли по поводу готовящегося Императорского указа, долженствующего ограничить рождаемость, — в Великой Колумбии такой указ действует уже лет двадцать, а в прошлом году об этом, как о единственной возможности хоть как-то сдержать рост населения, заговорили и у нас, и в Западной Империи. Так что, наверное, в скором времени в обеих Империях, как и в Колумбии, нужно будет выбивать разрешение на то, чтобы завести себе ребенка. Интересно, насколько подобная идея понравилась бы этому говорливому продавцу? Но хорошо, что я сдержался, иначе он завел бы разговор еще на пару часов.