Мы наш, мы новый…

– Но ход все же останется?

– Да.

– Через сколько они сумеют устранить неисправность?

– Исправить можно будет только в порту, и очень нескоро, потребуется переборка механизмов. Но, если ими будет встречен, к примеру, отряд со старыми кораблями, не думаю, что Макаров откажется от возможности еще пощипать наш флот. Погоня за ними может еще немного отдалить его от крепости, а вы, используя преимущество в ходе, сможете отсечь ему пути отхода. Я не знаю, как вы поступите, может, то, что я говорю, полный бред, я ведь человек сухопутный, но думаю, вы сумеете в должной мере использовать эту информацию. В любом случае повторить подобное мне уже не удастся.

– Тут очень много факторов, которые могут оказать влияние на развитие событий. Самое главное – как узнать, когда именно выйдут русские в море. Макаров слишком непредсказуем и может организовать выход в течение нескольких часов.

– Не думаю, что все настолько страшно. О подобном выходе становится известно как минимум с вечера, а выход обычно планируется наутро, чтобы впереди был целый день. У вас найдется миноносец для еженощного дежурства в заливе Меланхэ?

– Разумеется.

– Ему передадут световым кодом сведения о выходе эскадры в море. Остальное будет зависеть от вас. В вашем распоряжении будет несколько часов.

– Хорошо. Надеюсь, что все это окажется правдой. – Говоря это, Того походил на хищника, долго поджидавшего свою добычу и наконец увидевшего ее, – сейчас этот опасный зверь уже изготовился к броску.

– И еще, ваше превосходительство. У Макарова в настоящий момент появилось еще девять миноносцев, и они сейчас активно готовятся к выходу, комплектуются экипажи, устанавливается вооружение. Эти корабли очень опасны, так как являются продукцией концерна «Росич». Я предполагаю, что они используют новые самодвижущиеся мины с большой дальностью. Об этом говорит то, что «Страшному» удалось подорвать наш крейсер на дистанции больше полутора десятков кабельтовых, а его бывший командир является тестем одного из учредителей концерна. Новые мины разрабатывались при поддержке концерна. Представители «Росича» очень сильно вкладываются в эту войну, вполне возможно, что они начали производить эти мины.

– Даже если их мины имеют дальность в двадцать кабельтовых, им нужно еще выйти на такую дистанцию, а это весьма затруднительно, а потом еще и попасть с такой-то дистанции.

– Но не невозможно. Вспомните бой при Лаотешане. Даже потеря всех девяти миноносцев в обмен на один наш броненосец неравнозначна.

– Хорошо, я буду иметь это в виду. Но миноносцы – это только миноносцы, они особой погоды не сделают, тем более днем. Что же касается того боя, то русские подготовили засаду, установили дымы, что позволило им приблизиться практически вплотную. В предстоящем же бою у них не будет преимущества заблаговременно подготовленной позиции. Опять же там не было той концентрации противоминной артиллерии, что будет у целой эскадры.

– Этот концерн слишком многим нам уже насолил, чтобы сбрасывать его со счетов. Никому доподлинно не известно, чем там у них занимаются в их НИИ во Владивостоке. Кстати, идея бронепоездов, которые доставили столько неприятностей под Цзиньчжоу, тоже исходит от его представителей.

– Если этот концерн так не дает вам покоя, отчего же тогда вы не занялись им вплотную?

– Мне не дали на то разрешения, более того – запретили отвлекаться в преддверии войны от основного задания, решили отложить и заняться после войны. Мои же доклады о том, что концерн оказывает влияние на ход боевых действий, не воспринимаются всерьез.

– Как я уже говорил, я приму меры. Остается еще один вопрос. Насколько точно то, что ваши агенты сделают то, о чем вы говорили? Это не может быть провокацией русских жандармов?

– Исключено. Дело в том, что это не мой агент.

– ?..

– Это революционер, а еще представитель польского националистического движения. Вы не поверите, но по планам революционных организаций Россия должна непременно проиграть в этой войне, чтобы в стране можно было сбросить самодержавие. Я вообще считаю, что мы допустили просчет, напав на русских так рано. Сначала нужно было устроить у них революцию, а потом уже действовать. Конечно, время было бы потеряно, но результат был бы куда более положительным.

– Вы сомневаетесь в нашей победе?

– У России очень большой потенциал, и одной только силой оружия Японии с ней не справиться. У нас лишь один шанс – быстрая победа, но, похоже, война затянется. Нашей армии не удалось отбросить противника к крепости, а это потерянное время и война на два фронта: все же Порт-Артур способен выставить около пятидесяти тысяч штыков, при этом они будут обороняться на подготовленных позициях, и нашей армии потребуется как минимум тройной перевес.

– И какой же выход вы видите из этой, как вы говорите, безвыходной ситуации?

– Я не говорил, что ситуация безвыходная. Я говорил, что одной только силой с русскими нам не справиться. Вот если в России начнутся революционные волнения, тогда у нас появляется шанс. Об этом я неоднократно заявлял, но меня не хотели слышать.

– И потому заслали на Квантун? – Ответом адмиралу было молчание. – Что ж, не стану вас задерживать. Помочь с возвратом на полуостров?

– Был бы признателен, если вы отправите меня и того поляка на каком-нибудь корабле в Японию. Меня отчего-то вызвали в Генеральный штаб.

– А для чего вам понадобился этот поляк?

– Это признак плохого тона – бросать того, кто сослужил тебе службу.

– По-моему, предавший свою родину не заслуживает ничего иного, как презрения, к тому же предавший раз, предаст второй.

– И вы абсолютно правы, ваше превосходительство, но дело в том, что я не хочу уподобляться таким личностям, а откажи я ему в помощи, я предал бы. Не имеет значения кого – мразь или достойного человека, – предательство есть предательство. Так как насчет отправки в Японию?

– Нет ничего проще. Сегодня как раз отправляется посыльное судно. До Токио не обещаю, но в Сасебо вы попадете.

– Благодарю.

– Эй, малец, сбегай к Семену, принеси табачку, – удобно устроившись на завалинке, вальяжно бросил матрос.

А что, раз уж Господь сподобил и прислал целую прорву юнг, отчего не погонять мальчишек? Конечно, они вроде как и не мальчишки уже, еще года три – и вполне призывного возраста будут, ну да он-то, чай, уже пять годков на флоте. Вот выйдет замирение – и прямая дорога домой, так как тута день за пять идет, им уже зачитали указ царя. Хотя про него и говорят, что он кровопийца, встречались матросу такие умники, но слово свое держит крепко.

Плюгавого вида парнишка в нерешительности замер, словно решая, выполнить распоряжение старшего товарища или отбрить его. Все они были юнгами – а как их еще записать, до призывного возраста, чай, еще не доросли, вот и появилось в Порт-Артуре их избыточное количество, а к нему как-никак матрос обращается, да еще и послуживший.

По прибытии ребята смотрели на моряков отряда, в который теперь входили и они, с восторгом. Тем более что в первый же вечер им показали синему о том, как происходил бой миноносников с японцами. А здесь все с миноносцев – что с того, что их не было в том бою, случались ведь и другие стычки. Эвон рассказывали, как командир их отряда на «Страшном» в одиночку на четверых японцев попер, – досталось ему славно, но и япошки умылись. Это не безответные рыбацкие шхуны топить. Поэтому просьбы старших товарищей ребята старались выполнить как можно быстрее и с нескрываемым удовольствием, воспринимая их чуть не как награду. Как же, старший товарищ к нему с просьбой обратился. Да он… Да мигом… Вот глазом не успеете…

Совсем скоро ребята стали замечать, что поручения становились все пустяшнее и пустяшнее, словно их держали не за младших товарищей, а за мальчишек из подворотни, которых можно вот так вот походя отослать за табачком, так как самому пройти пару десятков шагов вроде как и лень, и зазорно. А ведь прошло только два дня. Поэтому парни сговорились: если не по делу, то игнорировать такие просьбы. Чай, не баре.