Ликабет. Книга 2 (СИ)

— Нам велено держать для тебя две тысячи денариев, господин — сказал он негромким голосом.

— Марк Валерий Коврус — уточнил Буховцев.

— Я знаю, господин. Меня зовут Стратий. Меня здесь все знают. Тебе нужны деньги?

Валерий задумался. По большому счету в деньгах он не нуждался. От трехсот денариев, что он брал на дорогу, осталось больше сотни. На три месяца жизни в лагере, при его расходах, ста денариев должно хватить. Но так он думал раньше. Теперь у него есть слуга, да и другие расходы вероятно будут.

— Пятьсот денариев, пока будет достаточно.

— Ты скромен в расходах, господин — улыбнулся Стратий — деньги я занесу вечером к тебе в палатку. Если понадобится еще, спроси меня в первой когорте семнадцатого, там за ее знаменами мы держим казну. А когда наместник начнет собирать налоги, спроси у его бенефициария.

На этом они расстались, а вечером один из слуг Стратия занес ему тугой кожаный мешочек, набитый денариями и сестерциями. Незадолго до этого в палатку зашел Цедиций.

— Я остаюсь в лагере префектом, а Цейоний до 'плохого дня' объедет укрепления на том берегу Визургия, осмотрит работы. Нам предстоит тяжелое лето Корвус — после пары дней забот префект выглядел уставшим.

'Плохой день' - это день битвы при Алии, где — то середина июля. До этого времени Луций будет префектом в главном лагере, неплохо. Кто знает, может это пригодиться. С ним Валерий поладил, а даже можно сказать, подружился. Буховцев вернулся к теме разговора.

— Херуски? — спросил он, напоминая о разговоре в дороге.

— Если бы только они — усмехнулся Луций — пришли вести с укреплений из — за Визургия и центурионы там насторожены. Что‑то странное происходит. С начала года нет ни одной стычки между германцами. Будто они все разом замирились.

— Что же в этом плохого?

— Плохо то, что такого раньше не было. Кстати, центурион смотрел рог и смог прочесть лишь приветствие в начале. Так что надо быть настороже — Цедиций помолчал и продолжил уже более жизнерадостным тоном — прибудешь, передашь привет Эггию, и Ахиллу тоже передай. Не знаю, кем он сейчас командует, его повышают каждый год, но найдешь его легко. Его там все знают.

Валерий улыбнулся, кивнул.

— Передам, Луций.

Они поговорили еще немного, простились, а утром Валерий стоял у небольшого отряда из пяти контуберниев, под руководством трех центурионов. Рядом был Авл Маний, который ждал его у ворот с самого утра. Им предстоял небольшой переход на север. В этих местах Визургий делал петлю на запад длиной примерно в семь римских миль. Недалеко от северного изгиба петли стоял основной лагерь, а на север от него, за хребтом, название которого Буховцев так и не удосужился узнать, был лагерь девятнадцатого легиона. Всего — то десять миль, полдня перехода по много раз хоженой и обустроенной легионерами дороге. Валерий еще раз осмотрел отряд, и они тронулись в путь.

Глава 4

По палатке часто застучал мелкий дождик. Буховцев встал с кресла и выглянул в квадратный вырез окна. Тонкие, косые струи, протянулись от пасмурного неба до земли, превращая ее в волнующееся море пузырей. Блин, уже второй день льет, сколько можно?

Похоже, опять придется сидеть целый день в лагере.

— Бенефициарий — позвал он.

Из смежной палатки зашел его бенефициарий, Квинт Геций. Встал у стола, и преданно смотрел на начальство, ожидая приказаний.

— Занятия на сегодня отменяются, по крайней мере, до полудня. Работы тоже. Передай по команде. Секретарь пусть подготовит пароли и отправит тессерариям в центурии.

Геций кивнул, и исчез за пологом. В соседней палатке снова заскрипели перья. Наверное, обидно Гецию, да и всему его штабу, они сейчас единственные несут службу. Хотя есть еще караулы, им под дождем сейчас ох как не сладко. Плотная, темно–серая темень два дня назад затянула небо, и с тех пор дождик лил не переставая, лишь с небольшими перерывами. Все работы и тренировки пришлось прекратить, и легионеры наслаждались в своих тесных палатках неожиданным отдыхом. В обед выбирались на кухни готовить еду и дальше снова исчезали за пологами палаток. Отдыху, конечно, все были рады, но Валерий знал — еще пару дней без дела и начнутся проблемы. Просто так, со скуки. Когда легионеры не заняты службой, они начинают придумывать себе дела и заботу начальнику, поэтому они с Эггием уже решали вопрос о ведении занятий под дождем. Центурионы сначала были против, но видя, что дожди затянулись, сами стали чесать репу по этому поводу. Ему же предстояло до обеда сидеть в палатке, под полог которой уже пробиралась сырость. В обед обход служб и караулов. За две недели его дежурства режим был уже налажен, но это однообразие Буховцеву порядком надоело. Хотелось, прогуляться, осмотреть окрестности. Хорошо, что сегодня был последний день, завтра он сдавал дела Постумию.

Его служба началась две недели назад. Переход до лагеря девятнадцатого занял не более трех часов. Дорога была достаточно оживленная, по ней шли германцы, торговцы с возами товаров, посыльные с сопровождающими. Для торговцев дорога между лагерями была единственной, по которой они передвигались без охраны. Пожалуй, это был единственный римский путь в этих краях. Пройдясь по нему можно было почувствовать себя где‑нибудь в Самнии или Лации. Удивляли лишь германские деревушки, попадавшиеся вдоль дороги. Не своим видом, и даже не видом их жителей, часто одетых в римские туники, а тем, что около каждой было неказистое строение, в котором торговали местной едой и пивом. Почти как в Галлии. Цивилизация постепенно проникала в эти земли. Валерий послал Мания за пивом, и на привале попробовал напиток. Пиво было слабоградусное, больше похоже на брагу, с явным привкусом подгнившего ячменя.

Они прошли по краю горного кряжа, где у сжимаемого холмами Визургия было самое узкое место, которое римляне называли воротами. Отсюда, с холма, было видно высокие стены лежащего в нескольких километрах вниз по реке лагеря.

А еще через час он стоял в палатке и представлялся Луцию Эггию. Перед ним был высокий, седоватый старик в алой тунике, подпоясанной широким поясом. Меч как у центурионов на левой стороне. В подобном ношении меча для префектов не было смысла, но это видимо, уже привычка. Буховцев приветствовал префекта, тот ответил тем же, потом долго и внимательно всматривался в лицо Валерия.

— Сколько тебе лет, трибун? — спросил он с сомнением.

— К следующим Компиталиям будет двадцать пять.

— Не поздно ли ты вступил в войско? В квесторы избирают до двадцати пяти — сомнения Эггия усилились. Не очень то хотелось ему в легион непонятного трибуна. Что он мог думать о Буховцеве? Скорее всего, то, что он обычный молодой патриций — балбес, прожигающий свою молодость и за развлечениями забывший вовремя начать карьеру. По протекции его взяли в легион, а теплое местечко ждет его по скорому увольнению, и надо признать в целом он был прав. Все так и было, кроме того, что свою молодость он не прожигал.

— Ты, верно, не слышал моей истории достойный Эггий. В Риме она известна достаточно, а по дороге сюда, я уже устал ее рассказывать — улыбнулся Буховцев.

— Сам видишь трибун, где мы находимся. До нас даже слухи доходят в последнюю очередь. Если тебе не трудно, расскажи еще раз?

Валерий вздохнул, и в который уже раз начал рассказывать историю своих приключений.

— Так я и получил назначение в германские войска. А должность квестора от меня не уйдет. Родни у меня нет, ни старшей, ни младшей, так что я сам себе Отец семейства и у меня есть договоренности в трибе — закончил Буховцев.

— Давно не слышал таких удивительных историй — Луций Эггий повеселел. Его опасения не подтверждались.

— Едва не забыл сказать тебе. Префект Цедиций передает тебе привет. Мы вместе с ним прибыли в лагерь наместника — добавил Валерий.

— Что же расскажешь мне позже как он, и как дела в Ализо, сейчас иди, переоденься. Одень латиклавию. Я представлю тебя в трибунале.